Андрей тяжко вздохнул и взялся за магазины. Нужно было их разрядить и зарядить другие, чтобы пружины отдохнули. Эту процедуру он проделывал каждую неделю. Неизвестно, имеет это под собой реальные основания или нет, но в училище в него вдолбили, как «Отче наш»: если не хочешь заполучить перекос или недосыл патрона, периодически прослабляй пружины магазинов. На пограничных заставах магазины первой очереди, которые всегда в полной боевой готовности, вообще снаряжали только двадцатью патронами, чтобы не перенапрягать пружины. В общем, не могут сразу столько народа, да еще и в разных родах войск, нести одинаковую ахинею, а раз так, то это нужно делать. Переснарядить четыре магазина несложно, хуже, если оружие подведет в самый неподходящий момент. Конечно, все может случиться, а раз в год и вилы стреляют, но увеличить шансы безотказной работы механизмов за счет незначительных усилий раз в неделю все же не так сложно.
Наконец с чисткой оружия было покончено. Хорошо, хоть сезон дождей миновал, иначе хватило бы мороки с остальным оружием. Сырости оно боялось похлеще, чем автоматы, чуть зазевался — и ржавчина начинает проступать с завидным упорством. И ведь смазываешь, не жалея смазки, да какое там. Но как только выпал снег и дом стал топиться, в оружейке сразу стало тепло и сухо, соответственно, и металл перестал подвергаться атакам агрессивной сырости. Так что остальной арсенал был просто просмотрен, и чистка применялась только по мере необходимости, пыль здесь не помеха, разве только арбалеты так же тщательно были вычищены, там тоже механизмы, и тоже требуют более тщательного ухода.
С кольчугой так и вовсе все просто. Брук, наученный прошлым опытом, приводил ее в порядок каждый вечер, как только господин снимал ее, потому что если пропустить хотя бы один день, то работы добавляется на порядок. Эндрю как-то обещал поставить специальный лак для покрытия кольчуг, это сэкономило бы много времени.
— Господин, а как вы учились стрелять из вашего оружия?
Ну вот. Опять мальчик затянул старую песню. Андрей до того устал от беспрестанных канючений своего оруженосца, что однажды чуть было не устроил ему пробные стрельбы, решив выделить для этого десяток патронов. Но потом быстро остыл и дал задний ход, так и не успев озвучить Бруку свою идею. К своему счастью, так как атаки пацана резко усилились бы — паренек уже понял, что господин его любит, он ни разу не поднимал на него руку, но если и поднимет, то сделает это все с той же любовью, поэтому Брук беззастенчиво пользовался этим, впрочем, не переходя незримую грань, что пока и спасало его от порки. Вот бы еще Тэд так же был предсказуем. Этот медведь любил детей, но не гнушался в целях воспитания и розгами угощать, не минула чаша сия и Брука. Мальчик поначалу думал, что господин не потерпит подобного обращения со своим оруженосцем, да куда там. После первой порки он только улыбнулся и заметил, что Тэд — «это вам не картошки, дров поджарить», у него не забалуешь. Брук, конечно, не все понял, но точно уяснил одно: в процесс обучения господин Андрэ влезать не собирается, и если для успешного обучения Тэд решил использовать розги, то так тому и быть.
Андрею, конечно, было не жалко выделить несколько патронов, но проку от этого было бы мало. Стрельба — это такое дело, которое требует постоянной практики. Вот он в свое время стрелял до тошноты, до звона в ушах, и что в итоге? А в итоге сильно отвык от использования оружия, и звуки выстрелов вначале ему казались слишком громкими, и адреналин в кровь выбрасывало просто огромными порциями, из-за чего он мазал безбожно. Ведь на поляне орков было только шестеро, а он всадил тридцать патронов из автомата, да еще и Стечкина разрядил полностью, а это еще двадцать патронов. Когда уничтожали погоню, он высадил почти полностью пулеметный диск, а в нем емкости сто патронов. А вот на постоялом дворе уже действовал иначе, более хладнокровно, а потому и весьма ловко положил тех арбалетчиков. Но вот пришлось применить оружие против солдат сэра Артура — и опять сложности. Нет, конечно, все прошло удачно, но он-то знал, что нет чувства единения с оружием, каждый из них в этот момент жил своей жизнью, счастье, что лошади взбесились, и цели были недалеко, сложновато промазать. Так что без регулярных стрельб это только неоправданная трата драгоценных боеприпасов, а восполнить их было неоткуда.
Мальчик выжидательно смотрел на Андрея, но что он мог ему сказать? Не мог же он рассказать парнишке о том, что еще мальцом несмышленым бегал в тир, где просаживал на стрельбу из воздушки деньги, которые давали ему на завтрак в школу. Только Эндрю знал настоящую историю Андрея, остальным была известна версия, подправленная купцом, и во избежание проблем Андрей стойко придерживался именно ее.
Андрей опустил руку на голову Брука и взъерошил его волосы, уже приготовился сказать какую-нибудь колкость, но так и замер с рукой на голове пацана.
«Стоп. Что это было? Вот сейчас я о чем-то интересном подумал… Только что у меня мелькнула какая то дельная мысль. Так. Брук спросил меня, как я научился стрелять, и я вспомнил тир. ВОЗДУШКА. Ну, конечно, вот оно. Пневматическое оружие. Если я не могу вспомнить, как изготовить порох, потому что я никогда не знал этого, то с пневматикой все гораздо проще. Ну, не так просто, но зато возможно. Нужно будет покорпеть над чертежами, Грэгу забот добавится, но он этому только рад будет, ему все нипочем, если о новинках речь. Нет, точно возможно. Ведь еще в пятнадцатом веке были попытки использования пневматических ружей, в то время из-за дороговизны пороха, а также сложностей его использования в сырую погоду, искались способы альтернативного оружия. Более того, в 1779 году в Австрии механик Жерардони изобрел пневматическую винтовку, которая едва не заменила кремневые ружья в Австрийской армии. Правда, потом ограничились тем, что вооружили ими пограничную стражу, прицельная дальность была невысока, всего полтораста метров. Но с другой стороны, использовалась круглая пуля, а можно применить конусовидную. Дальше. Баллон-приклад накачивался до давления в тридцать три атмосферы, но давление можно увеличить, а значит, увеличить и дальность стрельбы, и убойную силу, и количество выстрелов. Не все сразу, но это возможно, черт возьми.»
— Господин Андрэ.
— А? Что?
— С вами все в порядке?
— Да-да, мой мальчик. Все в полном порядке. Все, можешь идти, а мне нужно…
Быстро закрыв оружейку (ключи были только у него, во избежание, так сказать), Андрей поспешил в свой кабинет, будучи в состоянии сильного возбуждения. Брук даже испугался за господина и побежал к госпоже Анне.
Эта просторная светлая комната как-то сама собой превратилась в его рабочий кабинет. Иногда ему на ум приходили занятные идеи, и услужливая память подбрасывала все то, что с этой идеей было связано, а значит, нужно было место, где бы он мог уединиться и хранить те или иные чертежи и записи. Так в комнате появился большой стол — ведь бумаг зачастую было очень много — потом стали появляться шкафы, в которых находили свое место книги и папки с его бумагами. Для разработки чертежей ему понадобился кульман, и плотники совместно с кузнецами сделали это чудо по местным меркам, так Андрею стало значительно проще работать. В кабинете, кроме шкафов, стола, кульмана, кресла, пары стульев и скамьи у стены, больше ничего не было.
Засветив все свечи над кульманом, Андрей сноровисто прикрепил большой лист картона и, вооружившись карандашом, начал чертить то, что должно было превратиться в оружие, равного которому этот мир еще не знал. Его оружие не в счет, во всяком случае, пока не станет известен секрет производства пороха. Оружейником или механиком он был неважнецким, но навыки чертежника у него все же имелись, а в последнее время была и кое-какая практика, так что дело более или менее двигалось с мертвой точки в заданном направлении.
Сначала он решил начертить, или даже нарисовать, общий вид будущего карабина, а делать он собирался именно карабин, так как оружие должно было получиться относительно мобильным, и в то же время обладающим достаточной убойной силой. Ему не нужна была громоздкая винтовка, так как он не собирался применять это оружие для того, чтобы ходить в штыковую — для этого есть копья и еще чертова прорва режущего и колющего арсенала местного изготовления. Это оружие должно было эффективно поражать на расстоянии. Да и то, пневматика зарекомендовала себя как довольно капризное оружие, а потому рисковать, используя его в рукопашной, не стоило.
Общий вид его особо не впечатлил. Приклад получался неудобным, в форме конусовидного баллона, но придумать что-либо другое у него не получалось, так как приклад и должен был использоваться в качестве резервуара для сжатого воздуха, а значит, выдерживать большое давление. Пойти по пути устройства отдельного баллона он также не мог, потому что оружие должно было быть боевым, значит, ничего лишнего и простота замены баллона в боевых условиях, только так и никак иначе.
