плечами парень. — Иногда лучше один раз увидеть.
Поставив тарелку на стол, я повернулась к нему, и меня снова охватило волнение.
— Как вы поговорили?
Стас сразу понял, что речь идёт не о его друге, и посерьёзнел.
— Инга призналась, что это не мой ребёнок. Она назвала мне имя настоящего отца, и я почти уверен, что она влюблена в этого человека. Наблюдать за её реакцией на него было довольно странно…
Я много чего успела надумать за время вчерашнего вечера и за сегодняшнее утро, хотя он просил меня этого не делать. И я ожидала услышать что угодно — от «Я решил всё же жениться на Инге» до «Думаю, будет лучше, если мать моего ребёнка будет жить со мной под одной крышей». Шведская семья ничем не лучше его женитьбы на Барби, да и я бы точно не согласилась на такое, но я не думала, что в итоге всё окажется… вот так.
— Ничего себе, — сумела только растерянно выдохнуть.
Я, конечно, свечку не держала, да мне и не было в то время до них особого дела, но в последнее время они жили как кошка с собакой, а такие отношения не очень-то способствуют романтической обстановке и налаживанию отношений. Лично я бы не смогла делить с кем-то постель, когда вокруг один недосказанности и гнев, но это я, а они, может, каждый вечер «мирились».
Я вздрогнула, представив себе это, и меня затопило отвращение пополам с ревностью.
Б-р-р.
— Теперь, когда всё выяснилось, я думаю, пришло время и нам с тобой обсудить несколько моментов.
Стас говорил серьёзно, но в глазах я заметила лукавый блеск.
Я догадывалась, о чём он хочет поговорить, потому что и сама давно думала об этом, но события закрутились с такой головокружительной скоростью, и всё как-то отодвинулось на второй план. Зато теперь, когда ситуация с Ингой более-менее разрешилась, ничто не мешало нам определиться с тем, что ждёт нас в будущем. Я, конечно, по-прежнему не знаю, до чего Стас договорился со своим бывшим будущим тестем насчёт своей компании — там вроде как была угроза потерять половину… — но если он в таком приподнятом настроении, значит, всё не так уж плохо. И по его лицу я поняла ещё кое-что.
Разговор нас ждёт о-очень длинный.
Тратить на него обед не хотелось, поэтому меня снова пригласили поужинать в том самом кафе после работы. Моя практика заканчивается около трёх, но я обычно остаюсь подольше, чтобы уезжать вместе со Стасом — это удобнее, да и мне всегда есть, чем заняться: работой его психолог в самом деле завалена по самые уши. В голове мелькнула мысль, что сюда можно было бы прийти работать на постоянной основе после окончания университета, но я боялась загадывать, потому что даже за день могло многое измениться, а уж за полтора месяца…
Теперь, когда я знала, что Стас свободен окончательно, волнение немного отступило, и я безуспешно пыталась не думать о нём всё своё свободное время, хотя эта глупая улыбка так и норовила наползти на губы, за что я стала получать от куратора подозрительные взгляды. А после того, как Стас прислал сообщение, что ждёт меня в машине, я расцвела окончательно, прекрасно понимая, что это связано не только с концом рабочего дня. Я могла бы сколько угодно убеждать себя в слишком быстром развитии наших отношений, но когда одна мысль о человеке заставляет тебя так сиять и выглядеть идиотом — это кое о чём говорит.
Баринов как всегда был галантен: придержал для меня дверь, не забыв приобнять за талию, шутил и почти всё время улыбался, а за нашим столом сел рядом, а не напротив, как в прошлый раз. Закинув руку на спинку моего стула, он принялся гипнотизировать меня, и я призналась себе в том, что без него уже становилось трудно дышать, как это обычно бывает, когда влюбляешься. Перед тем, как нам принесли заказ, он успел заставить меня понервничать, но не от страха, а из-за поцелуев, от которых уже привычно опухли губы, и сбивчиво колотилось сердце.
— Думаю, я должен перед тобой извиниться, — неожиданно начал он, так и не притронувшись к еде. — За то, что был резок с тобой в самом начале; что относился как к служанке и не видел в тебе человека; за то, что заставлял чувствовать себя ненужной из-за моих необдуманных слов. Особенно стыдно за то моё идиотское предложение со свадьбой, потому что так было удобно для меня и совершенно неприемлемо для тебя… Я вёл себя как эгоистичная сволочь, и за это прошу прощения. И отдельное извинение приношу за всё, что тебе довелось вытерпеть от Инги: даже если бы её поступки были чем-то оправданы, она всё равно не имела права так вести себя с тобой.
— Сейчас всё это неважно, — качаю головой; его глаза говорят как минимум о том, что он со мной не согласен, поэтому я дополняю ответ: — Но это важно для тебя, поэтому я принимаю твои извинения и прощаю вас обоих.
— Хорошо, — выдохнул он и вроде как слегка повеселел. — Я знаю, что частенько тороплю события и со стороны могу казаться тебе нетерпимым, но это не из-за того, что я тебя не уважаю или считаю легкодоступной. Ты для меня очень важна, но я и так чувствую, что потерял слишком много времени из-за собственной слепоты и упрямства и не хотел бы и дальше терять его впустую. Однако теперь речь идёт не только о моих желаниях и жизни, поэтому я предлагаю тебе начать всё заново. — Не совсем понимаю, что он имеет в виду, поэтому Стас поясняет: — Когда вчера вечером я заикнулся о свадьбе, у тебя было такое лицо, словно ты хотела сбежать от навязчивого поклонника. Но я повторюсь: я не хочу давить на тебя и не делаю тебе предложение сию минуту. Просто ставлю в известность, что ты для меня не приключение, не блажь и не удобный вариант, и можешь быть уверена в своём будущем. У меня такое ощущение, что я просто обязан дать тебе какие-то гарантии, чтобы через неделю или месяц ты не решила накрутить себя мыслями «Я скоро ему надоем». Не надоешь. Ни завтра, ни год спустя. Не скажу, что я большой эксперт в любви и в чувствах в общем, но я не могу ошибаться.
Его монолог нельзя было принять за откровенное признание, и всё же между строк читались именно эти три слова, хотя это могло
