так и не сложилось. Если бы мы объединились, на рынке нам не было бы равных.
Говорить о том, что меня гонка за властью больше не прельщает, не стал — он либо не поймёт, либо не поверит.
— Так что, мы друг друга поняли? — поднялся я на ноги.
Он ещё раз смерил меня взглядом и нехотя кивнул.
— Поняли. Однако, — он отставил он недопитый бокал в сторону, — есть ещё одна причина, по которой я пришёл вправить тебе мозги.
Это теперь так шантаж и угрозы называются?
— Внимательно слушаю.
— После всего, что я здесь увидел, мне стало ясно, что ты вроде как решил поступать правильно… А значит, как человек ответственный, должен жениться на той, которая носит твоего ребёнка.
Где-то между словами «жениться» и «твоего ребёнка» мой мозг катастрофически подвис и отказался обрабатывать информацию. Но даже в этом случае я почему-то первым делом подумал об Алине, хотя самое интимное, что между нами было — это поцелуй в щёку.
— Боюсь, я не совсем вас понимаю… О каком ребёнке идёт речь?
— Моя дочь беременна, — снисходительно пояснил. — Через восемь месяцев ты станешь отцом.
Как гром среди ясного неба. Я был настолько уверен, что освобожусь от этой семейки, и даже начал составлять план по завоеванию Алины, и вдруг всё с бешеной скоростью стало угрожать развалиться на куски.
— Позвони мне, когда будешь готов назначить дату свадьбы, — не сомневаясь, что это произойдёт, подвёл итог Литвинов и оставил меня, наконец, в покое.
Это просто немыслимо…
Едва за ним закрылась дверь, я подошёл к окну и посмотрел на город. Мозг пытался просчитать, когда между мной и Ингой последний раз была близость, но все мысли занимала только Алина, и я не мог сосредоточиться. Рациональная часть действительно подбивала взять на себя ответственность за новое положение бывшей невесты, но привязанность к Алине заставляла упрямо стискивать зубы и качать головой. В конце концов, для того чтобы воспитывать и любить своих детей, необязательно жениться на женщине, которую не любишь. Чаще всего такие семьи всё равно разваливаются, и дети после оказываются меж двух огней, а я такой участи своему ребёнку не желал.
Но мозг зацепился и за другую мысль. Я не мог не отметить, что про беременность Инги Литвинов сообщил лишь в самом конце — после того, как понял, что у него не очень-то выгодное положение. Оставил эту новость как запасной козырь? Какой ему резон? Возможно, услышав о том, что может лишиться не только своей компании, но и репутации, он подумал, что это позволит ему выйти сухим из воды. Если бы я действительно решил жениться на Инге ради ребёнка, то не стал бы передавать эти документы в суд, потому что подставлять собственного тестя стал бы только полный идиот. Это звучало логично, вот только Алексей Владимирович не учёл одного: я любил Алину, и даже новость о ребёнке не была способна заставить меня отказаться от неё.
Но почему же сама Инга мне ничего не сказала?
От мрачных мыслей меня спасла всё та же Алина. Она и раньше удивляла своим поведением — реагировала на ситуацию совсем не так, как я ожидал, — но сегодня просто превзошла саму себя. Я даже не сразу сообразил, что она поцеловала меня. Слёзы на её ресницах подсказали, зачем она это сделала: думаю, девушка накрутила себя и решила, что больше мне не интересна, в то время как сам поцелуй говорил как минимум о том, что я был ей нужен. Первые несколько секунд я не верил, что она решилась на это; каждый раз провожая её до двери комнаты, я думал о том, позволит ли она мне когда-нибудь поцеловать её по-настоящему. Мне не хотелось спешить, чтобы всё не испортить, но раз уж она сама сделала первый шаг, я не собирался отказываться от того, что она предлагала.
…Это был не единственный поцелуй за сегодня…
Повернув голову, я наблюдал за тем, как Алина спит, сжав мою ладонь двумя руками и уткнувшись лицом в моё плечо. Даже во сне боялась, что я исчезну, хотя я несколько раз пытался убедить её в том, что к Инге не вернусь. Она выглядела такой ранимой со своими страхами, и я должен быть благодарен Литвинову за его сегодняшний визит, который Алина расценила как мотивацию для серьёзного решения, самостоятельно она принимала бы его вечность. Её хотелось защищать от всего на свете, и теперь я был уверен в том, что имею на это право.
Уходить от Алины утром не хотелось. Я бы предпочёл взять на работе выходной, освободить от практики девушку и провести весь день только с ней, но у меня были дела, которые требовали решения в ближайшее время. Я пообещал себе, что обязательно сделаю это, когда всё устаканится, а пока что нужно было переключить внимание на насущные проблемы. Выбравшись из её объятий, я вернулся в комнату, принял душ, переоделся и наскоро позавтракал; правда, уйти совсем уж без прощания не смог — заглянул к ней перед уходом и, крепко поцеловав, пообещал позвонить после встречи с Ингой. Волнение по-прежнему не оставляло девушку, и я попросил её не выдумывать себе ничего и не принимать без меня никаких решений: не хватало ещё, чтобы она взвалила на себя ответственность и подумала, что мне без неё будет лучше.
В офис я приехал одним из первых, даже стол моей секретарши говорил о том, что его хозяйки ещё нет. Не стал откладывать разговор в долгий ящик и потому набрал номер Инги сразу, как только за мной закрылась дверь в кабинет. Девушка уже не спала, хотя на звонок ответила не сразу; я предложил ей встретиться и пообедать где-нибудь, но она удивила.
— На обед у меня другие планы. Давай я заеду к тебе в офис?
Это было странно — то, как она говорила. Прежде я не мог отделаться от её внимания, а теперь она отвечала с неохотой, как будто ей была в тягость моя простая просьба. Ведь я ещё ничего не предложил ей, а она уже была не в восторге.
— Хорошо, — согласился я и отключился.
Инга приехала ровно в десять, когда я уже успел расслабиться, провести «летучку» и даже обсудить с Филом дела на стройке. Она вошла в кабинет тихо, хотя прежде врывалась, словно вихрь, и я почувствовал, что с нашей последней встречи в ней как будто что-то изменилось, хотя и не исключено, что это всего лишь искусная игра, которую они
