Уж как Тимурчик бережно и любовно с ней обращался. С каким почтением. Вот, подумалось, как будет предан мне, как будет смотреть в рот, только что не целовать руки, как своей мамочке... Тимур и был предан, пока не сообразил, что предали его самого. Хозяин, которому был верен, по завету мамы, предал! А все потому, что Тимурчику было лень вовремя сменить свою позорную обувку.
...Гоша бормотал все это вслух, понемногу засыпая, потом очнулся, вспомнил, что ему завтра надо быть на пуске участка нефтепровода, а послезавтра на коллегии министерства в Москве, где он должен отрапортовать, что данная нитка сдана и принята лишь на «хорошо» и «отлично», как это было всегда там, где он командовал, брал ответственность на себя... И потому министр отведет его в сторону и опять предложит ему, такому динамичному и энергичному, пост своего зама, а он опять откажется, поскольку пост заместителя министра тот трамплин, который высоко подбросит... Вот губернатором — другой разговор. Зойка, конечно, разноется, не захочет уезжать из столицы. Да и черт с ней, пусть сидит в Москве, за ней есть кому приглядывать, это за ним в родной тайге — некому...
Телефонный звонок вырвал его из дремы.
— Гоша... — Голос Артема был неузнаваем. — Так и есть, слышишь? Все пятеро. Как один. Ты представляешь?
— Какие пятеро? Ты где? В аэропорту?
— Еще нет. Завернул тут в лесополосу. Башкир и его ребята... Как одной очередью скосил. А у них в руках стволы со спущенными предохранителями. И патроны в патронниках... У него что, «Калашников» был?
— Слушай, я тебе где велел быть! — заорал Гоша. — Ты на что время теряешь? Я думал, ты уже в аэропорту!
— Да не ори ты... Ребят жалко.
— Думаешь, мне не жалко? — завизжал Гоша. — Потом наплачемся! Слышишь?
— А пошел ты... — явственно сказал Артем и отключил связь, потом стал выводить машину по колее, которую час назад проложил Тимур.
До аэропорта он теперь гнал без остановки. Старался ни о чем не думать. Пацанов жалко. Решили, будто с Тимуром разделаются одной левой. А этот Тимочка — не промах. Ни разу не промахнулся. Гошу тоже можно понять. Тимура, конечно, упускать нельзя. Мстительный, сволочь... Ничего не забудет, всем и все припомнит.
...Тимур сидел в кресле самолета, вылетающего в Красноярск, и поглядывал на часы.
Уже больше часа не могут взлететь. Погодные условия... Стюардессы пожимают плечами: придется потерпеть. Надвигается снежная буря. Никто ее пока не видит, но синоптики врать не будут. А чего тогда турбины ревут, не дают покоя? Закрыт аэропорт или нет? Наверное, закрыт. Но что-то непохоже, говорят пассажиры. Многие пытаются уснуть. Некоторые читают. А Тимура охватило беспокойство. Зачем отозвался на звонок Артема? Не хотел ему говорить, но рев взлетающего самолета сказал тому все... Хозяин, конечно, всесилен, но не над погодой же? Правда, его власть вполне может простираться над этими чертовыми синоптиками...
Тимур встал, подошел к стюардессе.
— Вы что, гражданин, вам нехорошо?
— Да, девочка, совсем нехорошо... Могу я выйти пока на воздух? К врачу надо зайти.
Она покачала головой.
— Вы же слышите, прогревают турбины. Придется потерпеть.
— А если я очень попрошу? Для больного человека можно сделать исключение. К командиру я могу пройти?
— Сядьте, гражданин, на свое место, — сказала другая стюардесса, постарше. — Если вам нездоровится, вам сейчас окажут помощь...
— Сердце... — взялся за грудь Тимур и вдруг увидел через иллюминатор, как к самолету подъезжает знакомый «БМВ» Артема... И Артем выскакивает, бежит к носовой части, что-то кричит и показывает командиру.
— Сядьте на место, — сказала еще раз строгая стюардесса.
Тимур, пожав плечами, вернулся на свое место. Черт... решил не рисковать и выбросил свой «глок». Там, в родном Дагестане, он нашел бы себе другой...
Тимур сел в свое кресло, прикрыл глаза, притворился спящим. Только кого этим обманешь, думал он, раз хозяин нашел его.
Хозяин закрыл аэропорт, чтобы вытащить его из самолета. Как он мог усомниться в возможностях своего хозяина?
Зачем я так оплошал, сокрушался про себя Тимур, зачем взял телефонную трубку? Но если бы не ответил, они бы все равно все высчитали. Все равно бы не улетел.
Он открыл глаза, почувствовав на себе взгляд Артема.
— Вставай, Тимур, — сказал Артем. — Хозяин недоволен. Вставай, не задерживай людей.
— Почему я должен вставать? — попробовал протестовать Тимур. — Я билет взял. Это мое место.
Пассажиры смотрели на них, не понимая, что происходит. Ведь только что рвался сойти с самолета. Теперь, когда его хотят увести, упирается.
— Пошли, Тимур, — говорил Артем, грустно глядя на него. Чем-то он был похож сейчас на хозяина, вершителя чужих судеб. — Посмотри в иллюминатор. Весь аэропорт закрыли из-за тебя. Будет что вспомнить, а? Хозяин прямо сейчас хочет тебя видеть.
— Гоша хочет меня видеть? — встрепенулся Тимур.
Это давало ему надежду. Он все объяснит Гоше. Что на него напали, а он... он хотел скрыться от ментов из Москвы. И Гоша поймет. Поймет и поверит своему верному Тимуру.
Надо идти, сказал он себе. Похоже, Артем не врет. Гоша зовет его к себе. Здесь при чужих людях он ничего не сможет объяснить или настоять на своем. У него нет «глока». У Артема есть наверняка.
Артем может вызвать ментов. Менты у Гоши в кармане. Тимур тоскливо смотрел в иллюминатор. Из-за него закрыт аэропорт? Где-то кружат самолеты, которым отказано в посадке.
Он поднялся, вскинул на плечо ремень своей сумки. Каких трудов и ухищрений стоило пронести бабки в самолет. Значит, все напрасно? Всесильный хозяин даже узнал, что сбежавший раб сядет именно в этот самолет, а не тот, что летит в Минводы...
На негнущихся ногах Тимур последовал к трапу. Все смотрели на него. Все по-прежнему ничего не понимали.
Внизу ждали ребята Тимура, знаменитая «девятка». От них бесполезно прятаться. Это не те сопляки, что остались лежать там, в лесополосе...
— Ты замочил Башкира с братвой? — вполголоса спросил Артем, когда они оказались на земле. — Ты, ты... Можешь не оправдываться.
В голосе Артема сквозило восхищение.
— Ты прямо Терминатор-три! — сказал он, и его окружение рассмеялось. — Вот не думал... Да не смотри на меня так! Все нормально... Это Томила послал за тобой Башкира. Велел пришить тебя. Думал, ты стучать собрался, чтоб свою шкуру спасти.
— Томила? — остановился Тимур. И почувствовал, как его переполняют облегчение и нарастающая злоба. — Ах вот это кто! А я подумал на хозяина...
10
Я сидел в кресле и наблюдал за Витей Солониным, который носился взад-вперед по номеру.
В дверь постучали.
— Войдите, — сказал я.
Вошел дежурный и выложил с подноса ворох разноцветных бумаг с виньетками и без. Приглашения мистеру Кэрригану на конференции, презентации, рауты... Солонин, не глядя, отправил их в корзину.
— Пользуешься спросом, — сказал я. — Пока еще принимают тебя за акулу нефтяного бизнеса.
— Скоро перестанут, — вздохнул Витя, как бы всерьез жалея об этом. — Уже засветился везде, где-только можно. Скоро начнут узнавать на улице. Когда будет команда рвать когти, Александр Борисович?
— Не раньше, чем найдем эти чертовы архивы. Ввязались мы с тобой в нехорошую историю, Витя... Да ты сел бы, не мельтешил перед глазами.
— Полагаете, что без госпожи Мансуровой нам не обойтись? — спросил он.
— Полагаю, что пока мы теряем зря время, другие уже к ней подбираются.
— У нее есть охрана, — сказал он. — А госпожа Мансурова нам доверяет. Это уже преимущество. Но с ней следует связаться, причем как можно быстрее.
— Звони! — протянул я ему трубку.
— Лучше вы, — отказался Солонин.
— Ты ей больше нравишься, — настаивал я.
— Это не имеет никакого отношения к делу, — возразил Витя.
Его не переспоришь. Уж если упрется — ничем не прошибешь...
