— Это каких? — напрягся я.
— Все члены Ставки мертвы. Все депутаты тоже. Помимо них куча жертв среди гражданских и военных чинов. Связь нарушена, с экономикой полная задница, на фронте неспокойно. Но, если в целом, то мы победили. Ты победил, — поправился Палыч. — Тем не менее, сейчас не время отлёживаться. Доктора тебя подлатали, так что собирай вещи, едем в Контору. Есть новая работа.
— Ну ладно, — я слез с постели, улыбаясь до ушей, и обнаружил, что мне приделали новую руку — ничуть не хуже старой. — Работа так работа…
Палыча мой вид шокировал: наверняка он подумал, что сотрудник повредился в уме, а мне почему-то было так легко и спокойно, будто я долго-долго нёс тяжёлый чемодан и, наконец, получил возможность от него избавиться.
Через несколько минут чёрная волга катила по ночной Москве в сторону Конторы. Дворец Советов с заклинившей статуей Ленина остался далеко позади. На проспекте Калинина, через который нас почему-то повёз навигатор, окна четырёх огромных «книжек» горели, образовывая исполинскую надпись «СССР». Я смотрел по сторонам — на спящую столицу, которая проснётся утром и продолжит жизнь с того момента, как её прервал мятеж. Несмотря на то, что, как оказалось, я провалялся без сознания почти сутки, ужасно хотелось отдохнуть.
«Ничего-ничего», — успокаивал я себя. — «Скоро будет горячий душ, чистая одежда, любимая кровать и мохнатая кошачья морда под боком».
Палыч сидел рядом — нахохлившийся, закутавшийся в пальто, то и дело клевавший носом.
— Да! — устало говорил он с кем-то. — Да, пацан нам нужен. Он очень способный. А этому старому жиду, как бы ни торговался, больше двухкомнатной не давай. Угу. Угу. До связи.
На какое-то время установилась тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом двигателя.
— Что это всё-таки было? — задал я давно мучивший меня вопрос.
— Ты о Ленине?
— О нём самом.
— О-о, тут очень интересная история, — ответил шеф, прищурив глаз. — Было настоящим удовольствием её распутывать. В кои-то веки детективная работа, а не поиск тех, кто рассказывает политические анекдоты. Пока ты валялся без сознания, мы допросили кучу народу. Из числа тех, кто остался жив, само собой, потому что Ильич начал своё очищение именно с соратничков. Очень здравая, кстати, мысль.
— Действительно, — согласился я. — Ни Захарова, ни Гречко совсем не удивила мысль, что главный пытается их слить. Похоже, они готовились к этому заранее. Так всё-таки. Откуда взялся Ленин?
— Началось всё с десяток лет назад, когда у кого-то из учёных возникла идея улучшить человека не кибернетически, а биологически, — начал рассказ Палыч. — Старый человек — тварь очень хрупкая и анархичная, а, значит, для построения коммунизма и освоения радиоактивной целины бесполезная. Даже с железяками внутри. А вот новый советский человек, способный пить радиоактивную воду, выдерживать попадание гаубичного снаряда, питаться лучами солнца и так далее — это уже совсем другой коленкор….
— …И воплощали эту идею в Загорске-9, -продолжил я мысль шефа.
— Именно, — кивнул он. — Экспериментировали со всеми частями тела: мышцы, пищеварительная система, кости и так далее. Стремились достигнуть предела во всём: если мышцы, то как можно сильнее; если кости, то крепче стали, если мозги — то… Соответственно. Не знаю, в чью больную голову пришла мысль воссоздать вождя мирового пролетариата в улучшенном виде. Но факт остаётся фактом: в рамках проекта мозг того, старого Владимира Ильича достали из банки с формалином, просканировали, сняли максимум нейронных связей, взяли биологический материал и принялись экспериментировать. Первые модели, насколько мне известно, получились неудачными, оно и понятно, наука есть наука, без неудач никуда, но вот потом удалось — и на свет появился наш герой… Что это там? — мы стояли чересчур долго, и Палыч вытянул шею, стараясь рассмотреть причину.
Оказалось, что причина крылась в небольшой пробке: фары высветили небольшой блокпост впереди, где угрюмые милиционеры проводили проверку документов. Рядом стояли, притопывая на холоде, солдаты Кантемировской дивизии.
— Так вот, — шеф снова сел на место и продолжил. — Тот мозг был первой удачной моделью, но был и нюанс — слишком быстро мутировал. Разрастался, обретал новые способности, обучался и через какое-то время, похоже, понял, кто он и чего от него хотят. Учёные ставили на нём эксперименты по подключению к сети — это была их ошибка номер один. Давать сверхразуму доступ ко всему возможному массиву информации — это как-то… Да ёлки-палки, что там?! — начальник нервничал из-за вынужденного простоя. — Короче, мы проследили всю схему. Ленин варился-варился в сетевой информации и решил действовать. Не размениваясь на мелочи, он связался сразу с высокими чинами, которых можно было купить или шантажировать — как наших покойных депутатов. Взламывали почту, искал грязное бельё: с его возможностями это было раз плюнуть. Через депутатов вышел на «большие звёзды» армии, флота, КГБ и далее. Я читал его переписку с нашими подопечными и у меня на глазах наворачивались слёзы зависти. Шедевр челночной дипломатии.
Милиционеры подошли к нашей машине, Палыч показал голограмму удостоверения — и старлей в серой шинели, кивнув, выпустил нас на свободу.
— А зачем вообще всё это было надо? — спросил я.
— Не знаю, — пожал плечами шеф. — Может, двинулся на революции, а может быть, — он понизил голос, — дело в том, что у нас и правда совсем не тот режим, о котором мечтал Ильич… В общем, нашлась куча недовольных. Причём, не из тех, кто живёт в бараках и мясо видит раз в неделю. Люди, у которых было всё, чего только можно желать, с удовольствием продавали страну, причём, за не особенно и высокую цену. Офицеры КГБ — за возможность сместить, наконец, верхушку Конторы. Депутаты — за должности, квартиры и барахло. Военные — за тёплые места в генеральном штабе или политическую карьеру. Мерзавцы. Даже хорошо, что он их почти всех… — Палыч сделал красноречивый жест ладонью у горла.
Я усмехнулся:
— Ну да, он сделал за нас всю работу на несколько лет вперёд.
— Ага. Как бы сокращения не начались, — растянул губы в улыбке Палыч. — Так вот, первым проколом нашего гения стал Золотарёв. Незадолго до Большого Концерта он начал Ленина открыто шантажировать, требуя дать собственную республику в Европе. Это была большая ошибка обоих, которая в итоге и похоронила всё предприятие и их самих в придачу. Ильич решил разобраться с предателем самостоятельно, а чтобы никто ничего не заподозрил, замаскировал под убийство с личными мотивами.
— А потом?
— Лукацкий был связан с Золотарёвым и сразу сделал верные выводы, поэтому его тоже нужно было убрать.
— Ага, — кивнул я, понимая, что было дальше. — Но это убийство получилось куда более топорным, я вышел на след — и наш отдел было решено убрать.
— Тут неоднозначно, — пожевал губами Палыч. — Вероятнее всего, он преследовал три цели: убрать наш отдел, проредить своих ненадёжных союзников в КГБ и отвлечь Контору от каких-либо расследований вообще. Для этого, я думаю, он тебя и освободил.
— Да, мне такая мысль тоже приходила. Иначе зачем обстреливать Контору? На первый взгляд это бесполезно, а с этой точки зрения — вполне логично. Но вот что интересно: ну ладно, ну захотел он проредить. Но почему бы просто не взять и не выжечь мозги всем по очереди?
Палыч покачал головой:
— Не-ет, он не смог бы. Его до сих пор держали в Загорске-9 на правах подопытного кролика. Соединение с сетью было нестабильным — именно для этого ему и понадобился Дворец Советов. Коммуникации. Да и, мне кажется, он просто запутался в своих интригах. Когда просчитываешь всё наперёд и видишь по несколько плюсов и минусов того или иного хода, очевидные решения отпадают сами собой — велик соблазн убить двух и более зайцев.
— Знаешь, — усмехнулся я, — вот сижу и думаю: всё очень стройно, очень логично, но… Черт возьми, Ленин? Мутировавший мозг Ленина со способностями к телепатии, искусственно созданный в лабораториях Загорска-9?..
Палыч улыбнулся:
— Сам никак не могу до конца в это поверить.
— Да уж… — я потёр переносицу. — Так как всё должно было получиться?
— О, очень красиво. Во-первых, я почему-то уверен, что твоё расследование Ленин изначально направлял. Лишь на поздних стадиях, когда его отключили от сети и приготовили к поездке в Москву, он не мог тебя держать в узде. У меня нет доказательств, но это вписывается в общую концепцию устранения чужими руками наиболее заклятых друзей. А если говорить о результате мятежа… Он здорово подчистил Партию и правительство. Не знаю, чего он хотел, но как-то и не тянет проверять, знаешь ли. Назови меня старомодным, но я предпочитаю старую добрую диктатуру людей диктатуре сбрендившего мозга-мутанта.
