Но сегодня был особый случай, и они распахнули двери перед богатейшими, чистейшими и вообще знакомыми с гигиеной представителями анк-морпоркского общества. Длинный стол был накрыл для Второго Чаепития. Ничего вычурного: несколько дюжин блюд с жареной дичью, пара блюд с холодной семгой, салатный бар в сто футов длиной, горы хлеба, пара бочек пива и, конечно, соусы, маринады и караван с пряностями, потому что одной тележки оказалось недостаточно. Люди накладывали себе полные тарелки, общались между собой и, самое главное, Присутствовали. Мокриц проскользнул внутрь и пока оставался незамеченным, потому что все не сводили глаз с самого большого университетского омнископа.
Аркканцлер Чудакулли постучал по нему рукой, и омнископ покачнулся.
– Все еще не работает, господин Тупс! – загремел он. – Опять этот проклятущий огненный глаз!
– Но все же настроено, – сказал Думминг Тупс, ковыряясь в задней части большого диска.
– Это я, господа, Зигзаг Ключик, – сказал голос из омнископа. Огромный огненный глаз пропал, и вместо него появился огромный огненный нос. – Я нахожусь на конечной станции Магистрали в Орлее. Извините за красный цвет. У меня открылась аллергия на водоросли.
– Здравствуй, господин Ключик! – прокричал ему Чудакулли. – Как дела? Как продвигается…
– …исследование моллюсков, – подсказал шепотом Думминг Тупс.
– …исследование моллюсков?
– Да как-то так себе, аркканцлер, у меня обнаружилась…
– Хорошо, хорошо! Молодец! – кричал Чудакулли, сложив ладони у рта для громкости. – Я бы и сам не отказался посетить Орлею в это время года! Солнышко, море, волны, пляж, да?
– Тут на самом деле сейчас сезон дождей, и меня очень беспокоит плесень, которой начинает покрываться омни…
– Замечательно! – прокричал Чудакулли. – Ну, хватит уже нам перетирать за жизнь, расскажи лучше, получил ли ты что-нибудь? Мы в нетерпении!
– Отойди, пожалуйста, на шаг, господин Ключик, – попросил Думминг Тупс. – И нет необходимости говорить так… громко, аркканцлер.
– Но он же далеко! – сказал Чудакулли.
– Не настолько, – поправил Думминг Тупс с наработанным терпением. – Господин Ключик, можешь продолжать.
Толпа за аркканцлером подалась вперед. Господин Ключик попятился назад. Это было слишком для человека, который проводил свои дни в компании двустворчатых.
– Хм, я получил сообщение с клик-башни, но… – начал он.
– Ничего от Почтамта? – спросил Чудакулли.
– Нет, аркканцлер. Ничего.
В зале послышались ахи, свист и смешки. Стоя в сторонке, Мокриц увидел рядом с Чудакулли лорда Витинари. Он нашел в зале и Хвата Позолота, который стоял в стороне и, как ни странно, совсем не улыбался. Позолот тоже его увидел.
Одного взгляда было достаточно. Он сомневался.
Знакомься, подумал Мокриц про себя, это – страх. Полная противоположность надежде. Ты знаешь, что ни в чем не ошибся, ты уверен, что не мог ошибиться…
Но вдруг ошибся?
Вот ты и попался.
Зигзаг Ключик откашлялся.
– Эм-м, только я сомневаюсь, что аркканцлер Чудакулли отправил это сообщение, – сказал он нервно, срываясь на писк.
– С чего ты взял?
– Потому что тут так сказано, – ответил Ключик дрожащим голосом. – Тут сказано, оно от мертвецов…
– Это что, старое сообщение? – спросил Чудакулли.
– Эм-м, нет, аркканцлер, эм-м… давайте я лучше вам прочитаю. Прочитать?
– Мы тут для того и собрались!
В большом стеклянном диске Ключик прочистил горло.
– Кто прислушается к мертвым? Мы, погибшие во имя того, чтобы слова не прекращали свой полет, требуем правосудия. Вот в чем повинно правление «Гранд Магистрали»: хищение, растрата, убийство…
Глава четырнадцатая
Избавление
Лорд Витинари призывает к тишине – Господин фон Липвиг падает духом – Новое задание господина Помпы – Обманываешь только себя – Птица – Вердикторий – Свобода выбора
Большой зал стоял на ушах. Большинство волшебников воспользовались случаем и оккупировали буфет, вокруг которого больше никто не толпился. Волшебники терпеть не могут стоять и ждать, пока впереди стоящие терзаются сомнениями по поводу капустного салата. Это буфет, восклицают они, и еда здесь соответствующая, будь здесь что-то диковинное, это был бы неправильный буфет, здесь едят, а не смотрят. Что вы хотели здесь найти? Рагу из носорога? Маринованную латимерию?
Профессор Современного Руноведения подкинул еще бекона в свою тарелку, искусно выложив сельдерейные подпорки и капустные бортики так, что глубина тарелки увеличилась раз в пять.
– Кто-нибудь тут знает, по поводу чего весь сыр-бор? – спросил он, перекрикивая гвалт. – Столько возмущения вокруг.
– Да все эти семафоры, – ответил завкафедры Современного Руноведения. – Никогда им не доверял. Бедный Ключик. Неплохой в общем-то парень. Моллюсками занимается. Попал в положение…
А положение было непростое. Зигзаг Ключик по ту сторону стекла хлопал ртом, как выброшенная на сушу рыба.
Перед ним багровел от гнева Наверн Чудакулли, что было обычным явлением при возникновении проблем.
– …извините, господин Чудакулли, но так тут написано, а вы попросили зачитать, – возразил Ключик. – Тут дальше еще много…
– Это тебе семафорщики дали? – требовательно спросил аркканцлер. – Ты уверен?
– Да. Посмотрели на меня как-то странно, но точно это и дали! Мне-то зачем сочинять, аркканцлер? Я здесь только и делаю, что в аквариуме сижу! Скучном, скучном, одиноком аквариуме.
– Ни слова больше! – завопил Сдушкомс. – Запрещаю!
Стоявший рядом с ним господин Мускат расплескал свой напиток на несколько гостей сразу.
– Что ты сказал? Ты запрещаешь? – встрепенулся Чудакулли и перенаправил весь свой гнев на Сдушкомса. – Я глава этого учреждения! Я не позволю, чтобы мной командовали в моем собственном университете! Если что-то здесь и будет запрещено, запрещать буду я! Спасибо большое. Продолжай, господин Ключик!
– Э, э, э… – Ключик часто задышал, мечтая умереть.
– Продолжай, говорю же!
– Э, э… да… безопасности не стало. Чести не стало. Остались только деньги. Деньги стали всем, и все стало деньгами. Деньги обращались с нами как с вещами, и мы умирали…
– Что за беззаконие здесь творится! Это же возмутительная клевета! – закричал Стоули. – Фокусы какие-то!
– Чьи же? – взревел Чудакулли. – Не намекаешь ли ты, что господин Ключик, молодой добросовестный волшебник, который, между прочим, проводит очень важную работу со змеями…
– …моллюсками, – подсказал Думминг Тупс.
– …моллюсками, решил нас разыграть? Да как ты смеешь! Господин Ключик, читай дальше!
– Я, я, я…
– Это приказ, доктор Ключик[12]!
– Э… кровью смазаны шестеренки «Гранд Магистрали», преданные работники платят жизнью за преступную глупость руководства…
Снова поднялся гвалт. Мокриц увидел, что лорд Витинари обвел взглядом зал. Он не стал прятаться. Глаза патриция скользнули по нему, не задерживаясь, и кто знает, что было в них. Вопросительно вздернулась бровь. Мокриц отвернулся и поискал Позолота.
Его не было.
В омнископе нос Ключика пылал, как лампочка. Он мучился, ронял страницы, сбивался со строки, но продолжал читать с ослиным упрямством человека, который может целый день непрерывно наблюдать за устрицей.
– …не что иное, как попытка очернить наши добрые имена перед лицом всего города! – возмущался Стоули.
– …не понимают, чем за это поплатятся. Что нам сказать о тех, кто стал всему виной, кто восседал в удобных креслах и убивал нас одного за другим? Это…
– Я подам в суд на ваш университет! Я подам в суд! – кричал Сдушкомс. Он схватил стул и швырнул им в омнископ. На полпути к стеклу стул разлетелся стайкой голубей, которые в панике взметнулись под крышу.
– Да пожалуйста, подавай! – гремел Чудакулли. – У нас полон пруд таких умников, которые хотели судиться с университетом…
– Тихо, – сказал Витинари.
Слово не было громким, но, как капля чернил в стакане прозрачной воды, оно выпустило щупальца и усики, занимая собой все. Оно подавило весь шум.
Но всегда найдется кто-нибудь, кто не обратит внимания.
– И вообще, – не унимался Стоули, слишком погруженный в свой мирок праведного негодования и потому пропустивший мимо ушей воцарившееся молчание, – ясно как день…
– Я дождусь тишины.
Стоули заткнулся, огляделся и сник. Тишина воцарилась.
– Вот и хорошо, – сказал Витинари спокойно. Он кивнул командору Ваймсу из Городской Стражи, и тот шепнул что-то другому стражнику, который стал протискиваться к выходу.
Витинари повернулся к Чудакулли.
– Аркканцлер, я буду весьма признателен, если ты попросишь своего ученика продолжать, – продолжил он с тем же невозмутимым спокойствием.
