«… в том числе до первого допроса обвиняемого…». Начало реализации права на свидания с защитником не ограничено. Но, если речь идёт об обвиняемом в рамках расследования, то и право формально возникает с момента появления в деле такого участника, то есть со времени вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого, когда (естественно) это стало известно следаку и стало (должно бы стать) известно самому обвинённому. Но и до этих пор право на свидания с защитником существовало. Оно плавно проистекало из аналогичного права подозреваемого, если такой участник состоялся в своё время. И в таком случае разрыва действующих возможностей и перерыва в правопользовании не происходит. И даже без стадии преследования подозреваемого ты (примеряем эту рубашку к тебе) формально, хотя бы уже осознав своё положение обвиняемого и без официальных претензий об этом, можешь искать защитных свиданий с любым, кого посчитаешь себе «защитником». Только собственно защитниками в процессуальном активе они ещё не могут являться, так как не могут открыто вступать в участие по делу при полных регалиях-полномочиях. Ваша внебрачная связь до поры до времени останется частной деятельностью, без тех процессуально-правовых возможностей, что предоставляются Законом открыто заявленным в процесс участникам. Вот видишь, даже в таких «мелочах» и наперекор состязательности «право первой ночи» отдано мусорам. Только следак решит, когда возбудить ему преследование, и определяем момент, когда удобней вылупиться на свет Божий обвиняемому, его защитникам и прочей срани. И только тогда у этих всех появятся права участников, а значит, и правоспособность. Чем не повод следаку уверовать в свою природу Творца и Создателя.
«… без ограничений их числа и продолжительности…». Это громко звучит и торжественно, но нереализуемо уже по той причине, что возможности завязаны на времени приёма посетителей в изоляторах и других исполнительных учреждениях. Время свиданий могут ограничить и следователь с судьёй, если посчитают, что сторона защиты злоупотребляет своим правом и этим нарушаются права других участников оргии, например, когда выводят о нарушении права потерпевших на разумные сроки рассмотрения дела или выполнения отдельных процедур. Во всех иных обстоятельствах ограничений быть не должно. Свиданькайтесь на здоровье, пока не стошнит друг от друга или иные физиологические позывы не разлучат вас. Полагаю, что нескольких часов в сутки (например, 25 часов) вполне достаточно для обстоятельных общений, включая секс, если твой защитник из числа желанных и любимых. Кстати, понятие «свидание» не должно тобой восприниматься в значении полюбовных случек. Здесь разумеется только деловое общение во всех доступных формах: консультация, беседа, информационный обмен при личной встрече.
К свиданиям с защитником равно относятся и требуемые консультации с ним в ходе следственных действий и судебных заседаний. Сама необходимость уединения и закрытого общения отдельно Законом не прописаны, но бесспорно признаётся как составная «помощи», возникает повсеместно и непредсказуемо. Поэтому при всякой нужде защитник или обвиняемый вправе обратиться к руководителю текущей процедуры или действия (следователю, судье) о предоставлении времени и условий для консультации. Такие свидания также не могут быть ограничены, тем более не дозволены вообще. На время консультации объявляется перерыв, а если требуемое время длительно, допустим, более часа, то такой перерыв может вылиться в перенос текущей следственно-судебной процедуры на другой день. Случаи злоупотреблений правом пресекаются, а сами признаки «злоупотреблённости» определяются сугубо усмотрением мусоров. Закон разъяснений этому понятию не даёт, но должно присутствовать в действиях какое-то «зло», которое «употребляют» без закуски натощак. Естественно в этой связи, что субъективное мнение того же судьи о достаточности предоставляемого времени и злоупотребляемости могут оказаться произвольными, а применяемые им ограничения – нарушением Права на защиту. Возможности стороны защиты должны оцениваться по наличию уважительных причин всех задержек (статья 217.3 УПК). Если же обратиться к реалиям, то подобные уважительные причины всплывают чаще всего по вине самих властей в условиях ими созданных процессуальных трясин.
Пример. Сторона защиты просит в заседании время для консультации «около часа». Текущее время – 14–00. Раздражённый этой наглостью судья вынужден уступить просьбе защиты, но объявляет перерыв в заседании до утра следующего дня. В здании суда помещений для продолжительных консультаций не предусмотрено. Тебя направляют этапом в СИЗО. В изолятор ты прибудешь этак часа через два в лучшем случае. Время – 16–00. Около часа продлится приёмка тебя по документам, и только к 17–00 ты можешь быть выведен на внекамерное мероприятие, в том числе на свиданку к защитнику. Всё это время твой защитник с внешней стороны дожидается твоих прибытия, оформлений, свободных кабинетов. И ко времени истечения всех этих заморочек рабочий день будет закончен приёмными часами посетителей. Значит, изначально это ясно, свидание или вовсе не состоится, или может продлиться лишь краткое и недостаточное время. А на следующий день тебя вновь спозаранку выдернут на этап. В заседании сторона защиты будет втирать судье обо всех препятствиях и необеспечении возможности консультаций при указанных причинах. Но право так и не реализовано! В чьи же интересах такие мозготрахи, по чьей они вине? Или судья не был заранее в курсах о таких проблемах? Нет, это обычное издевательство под лозунгом: «чтоб впредь неповадно было!». Но и ты этому недоБогу способен отвечать той же банкнотой. Его и сторону обвинения вряд ли обрадуют твои последующие и частые требования консультаций, например, каждые полчаса по десять минут в самое неподходящее время. Демонстрация зубного аппарата, принуждения уважать себя и свои права – непременный атрибут противодействий. Если тебе не позволяют нормально работать, создают помехи, почему для этих (чуть не вырвалось – «сволочей») ты должен обеспечивать комфорт и уют? Кроме собственно консультаций у обвиняемого могут быть и иного рода неотложки. И подобными, нередкими требованиями (то ссать, то срать), заявляемыми в самый неудобный для этих (опять едва не вырвалось – «мерзавцев») момент, например, в ходе выступлений участников от обвинения или исследования их же доказательств, сам процесс насыщается суматохой и нервяком. Подобными выходками (и входками тоже) ломается допрос свидетелей, выступление обвинителя в прениях, речь судьи в напутствии присяжным и т. д. Конечно, и к тебе отношение не улучшиться. Что ж, доставай бронежилет или меняй почаще памперсы.
3.6.10. Право на участие в сл. действиях, доступ к протоколам и замечания
Обвиняемый вправе участвовать с разрешения следователя в следственных действиях, производимых по ходатайству зашиты, знакомиться с протоколами этих действий и подавать на них замечания.
Странными созвучиями плещет этот гнилой рояль: вправе участвовать, но с разрешения. Очередное право одной (равной) стороны поставлено в зависимость от разрешений другой стороны. Если следак разрешит, то обвиняемый вправе, а если не разрешит, то не вправе что ли? Куда само Право то в этом случае деется? Какова состязательность! Всё на откуп мнению и желаниям мусоров – стороны обвинения, не в интересах которой способствовать усилению позиции защиты. Ведь именно о необходимости получения доказательств защиты предложено в статье. По ходатайству участников стороны защиты и по результатам истребованных (просимых) следственных действий логично должны бы появляться именно доказательства в пользу защиты. Хотя в случаях откровенной бестолковщины или злонамерений кого-либо от защитных рядов, могут быть инициированы в том же порядке и процедуры на пользу противостоящей стороны. Если следак видит возможный ущерб интересам обвинения от воплощения следственных действий по ходатайству защиты, то своей властью он непременно будет изыскивать причины для облома таких инициатив.
По прямому смыслу обсуждаемой нормы, для реализации закреплённых в ней Прав требуется выполнение нескольких условий: наличие ходатайства о производстве конкретного действия – это раз; прошение о непосредственном участии – это два; ходатайства должны исходить от самого участника защиты, кто вправе и желает действия и участия своего (а не, например, от потерпевшего или через адвоката от имени обвиняемого) – это три; следак должен дать разрешение на участие – то ж четыре; само ходатайство о проведении следственного действия должно быть удовлетворено – пять. И следаку не составляет труда в таких процессуальных дебрях изыскать формальное основание для отказа, тем более, когда ему овцы противостоят. Вот и получается: ты вправе, но попробуй-ка этим Правом воспользоваться.
