Увидев незваную гостью, он собирался уже захлопнуть дверь, но девушка его остановила:
– Мсье Верберен, не бойтесь, я вас не съем! О, вижу, вы ужинаете, простите…
– Ничего страшного, садитесь, пожалуйста! – и он смущенно протер ладонью плетеный стул.
– Красиво! Сами сшили? – воскликнула она, показывая на кресло, прикрытое покрывалом из разноцветных кусочков ткани.
– Это Монетт, моя жена. Она пришивала по лоскутку каждую неделю, приговаривая, что, когда покинет меня, мне нужно будет лишь пересчитать лоскутки, чтобы узнать, сколько дней она боролась с болезнью.
– Мне жаль. И вы пересчитали?
– Нет, я и так никогда не забуду: девяносто два дня. Я сохранил восемь лоскутков, которые она не успела пришить. Она была уверена, что не проживет больше ста дней.
Люси было очень жаль его, и она стала лихорадочно искать повод сменить тему. Тут ее взгляд наткнулся на брошюру.
– Хотите построить себе домик?
– Да, у меня есть небольшой клочок земли и кое-какие сбережения, и вот теперь, когда образовалось достаточно свободного времени… Это, конечно, не бог весть что, но меня устроит и такой. Здесь все обветшало, да и сосед мне не нравится – бывший мясник, пристрастился к выпивке…
– А вы сможете сами справиться со строительством?
– Думаю да. Монетт говорила, у меня золотые руки, я ведь сам сделал здесь всю мебель.
– Вам можно только позавидовать!
– У вас руки не хуже, вы отлично стрижете…
– Знаете, я ведь пришла поговорить с вами о той рекламной карточке, которую ваш друг…
– Бренгар, Жан-Батист Бренгар по прозвищу Бренголо. Да, он использовал ее как закладку.
– Мой жених, капитан Альфонс Баллю из военного министерства, тоже носил с собой такую карточку. Он исчез неделю назад, и… Конечно, вряд ли такое возможно, но… я подумала… а вдруг ваш друг с ним подружился. Мне больше некуда обратиться.
Жан-Пьер Верберен поджал губы и с сомнением покачал головой.
– Вряд ли. Бренголо не из тех, кто захаживает в министерства. Я сказал, что он путешественник, но на самом деле он обычный бродяга. Живет одним днем и спит под открытым небом.
Вопреки его предположениям, Люси Гремий эта новость не обескуражила.
– Ну и что! Это все глупые предрассудки! Бывает и так, что люди из разных слоев общества сходятся…
– Пожалуй, у этих двоих есть нечто общее: Бренголо тоже бесследно пропал.
– Вот видите! А где он живет?
– Когда мы в последний раз виделись, он обитал в заброшенном доме недалеко от улицы Корвизар.
– Почему бы нам не пойти туда вместе?
– Прямо сейчас?!
– Может, завтра?.. Нет, лучше в воскресенье, у меня выходной. А сейчас знаете что? Я бы с удовольствием съела бутерброд с камамбером, я очень проголодалась!
Жан-Пьер засуетился, доставая тарелку, а Люси тайком за ним наблюдала. Ее умиляла его застенчивость, ей нравилось его выразительное лицо, коротко стриженные волосы, серебристым венчиком обрамлявшие макушку, добрые карие глаза с морщинками вокруг них. В конце концов, не такой уж он и старый. И Люси представила себе, как он вручает ей ключи от кукольного домика, покрашенного в яркие цвета, в точности как на странице брошюры, лежащей на столе. Жан-Пьер что-то говорил, но она, погрузившись в мечты, слушала его рассеянно.
– Это сборник «Песнь нищих». Бренголо имеет обыкновение избавляться от книг, как только их прочтет. Но эта была для него особенной, он ею дорожил… А вы читали Жана Ришпена?
– Не говорите мне, что не получали «Двух сфинксов» Абеля Эрмана[207], эта книга вышла еще в начале месяца!
– Сожалею, мадам де Салиньяк, но из двух экземпляров, что у нас были, оба уже проданы. Я закажу еще один специально для вас, только наберитесь терпения, – заверил ее Виктор.
Кэндзи тихонько улизнул, и, как нарочно, покупатели сплошным потоком потянулись в книжную лавку «Эльзевир». Матильда де Флавиньоль назначила здесь встречу Хельге Беккер, с которой собиралась отправиться на соревнования велосипедистов. Они все не уходили, и Виктор уже терял терпение, а тут появилась еще и графиня де Салиньяк со своими претензиями, а следом – какой-то любитель средневековых романов.
– Я недавно встретила мадам Легри: она была на велосипеде! Итак, она тоже не устояла перед «механическим волшебником», как называют его журналисты? – поинтересовалась Матильда де Флавиньоль.
– О да, я ее учу, – закивала фрейлейн Беккер, – и она очень одаренная ученица.
– Но костюм! Это же неприлично! – пробормотала графиня де Салиньяк. Она не скрывала своего презрения к юбке-брюкам, в которую наряжалась Хельга Беккер.
– Зато практично, – парировала та. – Хотя, не спорю, такая одежда больше подходит молодежи, чем нам. Кстати, я где-то читала, что самому юному велосипедисту Франции всего три года, он живет в Лиможе, а его отец – глава национального общества велосипедистов. Этот ребенок настоящее чудо! Он увлекается еще и греблей, и управляется с лодкой даже лучше, чем с велосипедом!
– Интересно, а ходить он при этом научился? – с иронией поинтересовался любитель средневековых текстов.
– Конечно! И я думаю, если он займется танцами, то несомненно освоит покоривший парижские салоны вальс-бостон, – выдохнула Матильда де Флавиньоль, желавшая выглядеть в глазах Виктора современной и просвещенной.
– А что вы думаете о фотографии, сделанной с помощью рентгеновских лучей, герр Легри? – спросила Хельга Беккер.
– Какой ужас! – воскликнула графиня. – Показывать то, что находится под кожей, еще более неприлично, чем открывать ноги! Нет, я решительно ненавижу прогресс!
Они с медиевистом обменялись возмущенными взглядами, но Хельга Беккер решительно возразила:
– Вы неправы! Благодаря Вильгельму Конраду Рентгену, моему соотечественнику из Вюрцбурга, открывшему такое излучение, медицина совершит гигантский скачок!
– Мсье Легри, ходят слухи, вы побывали на первом кинематографическом сеансе братьев Люмьер в подвале «Гран кафе». Это правда? – Матильда де Флавиньоль не оставляла попытки завязать с Виктором беседу. Если бы она только знала, что он готов стереть в порошок всех присутствующих, включая ее самое.
Спасение явилось в образе Жозефа. Едва закрыв за собой дверь, он победоносно замахал каким-то листком.
– Я выяснил, где она жила раньше, – в Тринадцатом округе!
Виктор пробежал бумагу глазами.
– Вы уверены? Речь идет о коммуне Мезон-Бланш.
– Я позвонил Исидору Гувье, и он предоставил мне сведения об истории присоединения к Парижу этой части коммуны Иври. Это произошло в 1860 году. На самом деле Шестнадцатый округ должен был стать Тринадцатым. Но, как известно, число это несчастливое, и даже была поговорка, мол, выйти замуж в Тринадцатом округе означало остаться старой девой, вот богачи и выбрали себе шестнадцатый номер, а тринадцатый достался беднякам.
– А что за улица Эсперанс?
– Она в Бютт-о-Кай, районе, который до 1860 года был… чтобы не соврать… – Жозеф заглянул в свои записи. – Вот… был одной из деревушек, которая вместе с Пти-Жантийи, называемом также Ледник, и Бель-Эр образовывала Мезон-Бланш.
– Значит, там и будем искать, едва удастся отсюда улизнуть.
– Завтра?
– Завтра я собирался заняться проявкой пленок. А вы дежурите в лавке.
– Что ж, к утру я наверняка что-нибудь придумаю и, как только освобожусь, присоединюсь к вам на улице Фонтен. А пока разрешаю вам похвалить меня за находку.
– Конечно-конечно, вы воистину заслужили похвалу!
Глава двенадцатая
18 сентября
Кэндзи пригласил Джину на ужин в «Максим». Они лакомились устрицами, омарами и морским языком, пили шампанское и слушали цыганский оркестр. Правда, в начале вечера ресторан заполонили богатые, но не отличавшиеся изысканностью манер буржуа, но Джина с удовольствием заметила в зеркалах с золочеными рамами с изображениями наяд и водяных лилий отражение княгини Шиме, урожденной Клары Вард. После десяти вечера появились и знаменитые завсегдатаи: великий князь Кирилл и звезды сцены – Режан, Лиана де Пужи, Эмильена д’Алансон, Каролина Отеро[208].
Дома Кэндзи налил себе воды с содой и, сделав пару осторожных глотков, чтобы успокоить желчный пузырь, дававший о себе знать после обильного застолья, спустился в лавку, где давно уже хлопотал Жозеф.
– Учтите, сегодня я никуда вас не отпущу, – пробормотал Кэндзи слабым голосом.
– Об этом не может быть и речи, я ни за что не упустил бы прелестную Венеру, что посетила нас вчера за пять минут до закрытия. Она обещала, что придет сегодня, чтобы изучить ассортимент наших книг. Она не только хороша собой, но и на редкость эрудирована. Так что можете отдохнуть, вы ведь, похоже, почревоугодничали вволю, а я с удовольствием займусь покупательницей.
– Мне обидны ваши намеки! – нахмурился Кэндзи. – Вам известно, что сказал Карем[209]? «Если люди перестанут наслаждаться едой, они не будут писать писем, не смогут изысканно выражаться и общаться с друзьями, и всему придет конец». Так что я сам приму эту клиентку. А вы уже доставили все заказы?
