Глухое беспокойство возникло и в ту историческую ночь - с восьмого на девятое августа. В степи посвистывал ветерок. Тлели в ладонях, вспыхивали цигарки, освещая лица людей, которым предстоит бой, - суровые, ожидающие. Словно они озарялись светом боя: вспышками выстрелов и ракет, прожекторными лучами, разрывами. За сопками, на маньчжурской стороне, густая чернь, плотная тишина. На передовом командно-наблюдательном пункте Плиева все поглядывали на часы, и чаще прочих генерал Лхагвасурэн, заместитель по монгольским войскам. Плиев оторвался от часовых стрелок на юге полнеба полоснуло вспышками ракет, выстрелов, взрывов.
- Так, - сказал Плпев. кутаясь по фронтовой привычке в бурку: ночь свежа. - Разведгруппы и передовые отрялы ударили по японским кордонам... Путь через границу расчищен. Пора и нам.
Заводи! По машинам!
Эта команла: "Заводи! По машинам!" - послышалась в разных местах. Перевели моторы танков и бронемашин, затрещали мотоциклы, заржали лошади. Нет прежней тишины, нет и тьмы: сотни танков, бронемашин, автомобилей, мотоциклов с включенными фарами двинулись вперед. Ослепительное море огня!
Гром и скрежет танков, гуление автомашин, стук конских копыт. Колонна за колонной проходили через границу с Маньчжурией. В лучах фар - поднятая колесами и гусеницами песчаная пыль. Все как в тумане.
Такой и запомнилась эта ночь Иссе Александровичу. А потом настал день, и взошло безжалостное солнце. Жара, безводье, необозримость сыпучих, переметаемых с места на место, гибельных песков Гоби. Эту чудовищную необозримость предстояло преодолеть, пустыню предстояло промерить километрами - по сто в сутки - и выйти к Большому Хингапу. И ведь преодолеваем, промериваем, невзирая на неимоверные трудности! И все больше отдаляется памятная ночь перехода границы.
Волнистые безбрежные пески. "Виллис" генерал-полковника Плиева обогнал колонну советской кавалерийской дивизии. Зной.
Пыль. Сушь. Исса Александрович заметил: кавалерист в выгоревшей гимнастерке вяло клонится к шее коня, обхватывает ее - не удержался, упал наземь. На помощь бросились товарищи, приподняли. Плиев остановил машину, вылез. Подошел поближе:
- Ты ранен, сынок?
- Никак нет, - еле слышно прошептал молоденький, безусый солдат опухшими, истрескавшимися губами. - Что со мной, не пойму. Затмение какое-то, слабость...
- Возьми себя в руки, преодолей слабость. - сказал Плпев. - В бою советский солдат может упасть только мертвым!
Усилием воли кавалерист заставил себя встать на ноги. Стоял, шатаясь, боясь упасть. Тронул стремя, поправил. Плпев одобрительно сказал:
- Молодец, сынок! Ты поборол крайнюю усталость. Держись и дальше!
- Слушаюсь, товарищ командующий...
- Скоро будет вода... Японцы отравляют колодцы стрихнином, забивают трупами верблюдов. Мы копаем новые, но волы не находим... И все-таки она будет! И колодцы захватим, и самолетами подбросят, и реки скоро пойдут... Держись, солдат!
- Слушаюсь, товарищ командующий...
В эту фразу, повторенную дважды, безусый конник вложил столько взбадривающей самого себя надежды, что Плпев кивнул.
похлопал его по спине. И, поборов жалость к юнцу, неокрепшему, незакаленному, которого мог забрать в машину, но не забрал: чти за пример будет для остальных, все же устали, все на пределе, - Исса Александрович сел в "виллис"), поехал влоль колонны, не оглядываясь. Машину болтало и трясло так, что хватался за скобу, того и гляди вывалишься. Тряска прямо-таки выворачивала душу.
- Товарищ командующий, разрешите обратиться? - сказам шофер. - Как непонятно все ж таки устроен мир! Где холода, где жара, где воды - во, залейся, по горло, а где она на вес золота.
- Философ. - усмехнулся Плиев. - Господь бог так сотворил.
точнее - натворил... А без шуток: я вот сейчас частенько вспоминаю родные края, Северный Кавказ. Горный воздух, цветущие сады, бурные потоки, водопады, бесчисленные родники... В тех родниках вода слаще меда!
- Меда в данный момент не хочется, - сказал шофер. - Хочется водички, аш-два-о...
- Будет. Только не тряси так. внутренности выворачиваешь.
- Такая дорожка, товарищ командующий. - философически ответил водитель.
Поздним вечером на привале Плиев встретил Цеденбала. Оба были пропыленные, усталые, осунувшиеся. На юге отдаленно погромыхивал бон, из-под полога палатки пробивалась свежесть.
Плпев расстегнул ворот гимнастерки, глубоко вздохнул. Цеделиал сказал:
- Товарищ Плиев, я побывал в передовых монгольских частях. Высокий порыв! Стремятся не отстать от советских частей.
- Отставать нельзя, товарищ Цеденбал... Получен приказ командующего фронтом. Учитывая успех наступления Конно-механизированной группы, маршал Малиновский требует еще больше увеличить темп.
- Выходит, сами напросились?
- Вообще весь Забайкальский фронт стремительно продвигается, я потом скажу об этом... Что касается пашен Группы, то мы должны тринадцатого августа взять город Долоннор. Четырнадцатого - овладеть городом Чжанбей, затем - Калганским укрепрайоном. В последующем продвигаться на Жэхз.
- При таких сроках темп продвижения придется увеличить!
- Думаю, нам по плечу... Подвижные механизированные группы уйдут вперед! А главные силы - за ними, во втором эшелоне... Надо упредить противника, раньше его выйти к горам, где.
местность удобна для обороны, и овладеть важнейшими пунктами Большого Хингана...
- Поэтому вперед и вперед?
- Именно... Теперь о действиях Забайкальского фронта... На всех операционных направлениях развиты исключительные темпы наступления. Под ударами фронта рушится тщательно подготовленная оборона. Японские армии, тридцатая, сорок четвертая полевые и четвертая отдельная, теряют связь и взаимодействие, в войсках противника нарастает паника. Успешно развертывается также наступление Первого и Второго Дальневосточных фронтов...
И подумал: "Что же пророчества генерала Никифорова? Похоже, правда за мной:... Хотя по говори "гоп", пока не перепрыгпешь". И вспомнил еще один разговор с Никифоровым. Тот доложил, что штаб приступил к оформлению решения на предстоящую операцию, в общих чертах подрабатываются план и боевые распоряжения. "Из чего же вы исходили, разрабатывая проект решения командующего?" - спросил Плпев. "В основу его, как обычно, положено предварительное боевое распоряжение штаба фронта", - недоуменно ответил Никифоров. "А я считаю, главные усилия войск Группы целесообразно перенести с Калганского на Долонпорскоо направление. Это, как вы понимаете, коренным образом меняет проект решения)). - "Но это противоречит боевому распоряжению штаба фронта!" - "Противоречит. Поэтому нужно подготовить обоснованное предложение и сегодня же доложить маршалу Малиновскому. Вот смотрите..." На оперативной карте Плиев показал что и как, разъяснил мотивы, побудившие выдвинуть новые предложения, преимущества перенесения главных усилий на другое направление, приводил расчеты, обеспечивающие значительное повышение темпов наступления, но Никифоров с еще большим недоумением твердил: "Мы не можем этого. Не можем..." А маршал Малиновский с изменениями согласился!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
