подарок. Это важно.
— Томас, куда ты решил поместить статуэтку сокола?
— В спальню, на комод. — Он отвечает не сразу. Его слова как бальзам на душу. — Смотрю на него каждый вечер, укладываясь спать, и по утрам, когда просыпаюсь.
— Идеальное место. — Потом: — Присядем?
Он устраивается на краешке дивана, берет чашку с кофе, быстро отпивает глоток, затем резко откидывается назад, едва не расплескав горячую жидкость.
— Ты чем-то встревожен? Не хочешь поделиться?
Он колеблется. Потом как будто принимает решение:
— Да так, пустяки, не бери в голову. Просто хотел повидаться с тобой, сказать, что очень тебя люблю.
Результат превосходит все мои ожидания.
Но потом Томас смотрит на часы и внезапно вскакивает на ноги.
— Мне пора. Писанины много, — с грустью объясняет он, кончиками пальцев выбивая дробь по ноге, одетой в джинсы. — Я еще не знаю своего расписания на эту неделю, но, как только что-то прояснится, сразу позвоню.
Он исчезает так же внезапно и неожиданно, как появился.
В поспешном уходе Томаса есть два странных момента.
Он не поцеловал меня на прощание.
И, не считая того одного глотка, фактически не притронулся к кофе, который так настойчиво просил меня приготовить.
Глава 39
16 декабря, воскресенье
Я сижу на скамейке прямо у входа в Центральный парк. В руке у меня стакан кофе, пить который я не могу. Внутренности будто связало узлом, и я не в силах проглотить больше одной капли горького напитка.
Два сообщения приходят почти одновременно.
От доктора Шилдс: «Джессика, Томас еще не откликнулся?»
От Томаса: «У меня есть доказательства. Можем встретиться сегодня вечером?»
Доктору Шилдс я не отвечаю, потому что от Томаса ответа по поводу свидания не будет. Дома у доктора Шилдс под ее бдительным оком я набрала сообщение, но не отправила его.
Так я впервые обманула ее сегодня утром. И «БьютиБазз» не направляла меня ни к какой клиентке: мне просто нужно было поскорее уйти оттуда.
Томасу я тоже не отвечаю. Прежде мне необходимо кое с кем встретиться.
Бен Куик, ассистент доктора Шилдс, живет в западной части 66-й улицы.
Как только я сообразила, что из всех, с кем я знакома, возможно, он единственный знает правду о ней, найти его оказалось на удивление легко. По крайней мере, квартиру, принадлежащую его родителям.
Консьерж сообщил о моем визите, и вскоре из лифта выходит мужчина, внешне точно такой, каким Бен станет через тридцать лет.
— Бена сейчас дома нет, — говорит он. — Но вы представьтесь, оставьте свой телефон, и я скажу ему, что вы заходили.
Консьерж дает мне листок бумаги и ручку, и я записываю свои данные. Потом, подумав, что Бен может не вспомнить меня в череде женщин, принимавших участие в исследовательском проекте доктора Шилдс, добавляю: «Я — Респондент 52». И складываю листок пополам.
С тех пор прошло более часа, от Бена пока ни слуху ни духу. Я потягиваюсь, разминая спину. С катка Уоллмен-Ринк доносится голос Мэрайи Кэри, исполняющей «All I Want for Christmas Is You». Переехав в Нью-Йорк, на первых порах я часто приходила сюда, но в этом году на коньки еще не вставала.
Я поднимаюсь со скамейки с намерением выбросить в урну стаканчик из-под кофе, и тут звонит мой телефон. Я хватаю его, вижу на экране имя Ноа.
За эти выходные так много всего произошло, и я почти забыла, что мы сегодня собирались вместе поужинать.
— Итальянская кухня или мексиканская? — спрашивает он, когда я принимаю вызов. — Тебе вообще нравится та или другая?
Я медлю с ответом, невольно вспоминая Томаса в своей постели.
Я не должна чувствовать себя виноватой, ведь Ноа я видела всего два раза в жизни. И все же меня мучает совесть.
— Я с удовольствием с тобой встречусь, но только давай без лишней помпы, ладно? — предлагаю я. — У меня был очень тяжелый день…
Он реагирует спокойно.
— Так мы можем просто остаться дома. Я открою бутылочку вина, закажу еды из китайского ресторана. А хочешь, приду к тебе?
Сейчас я не в состоянии идти на свидание и нормально общаться. Но Ноа отшивать не хочется.
Громкоговоритель на катке разражается зычным голосом:
— Объявляется десятиминутный перерыв. За это время мы приведем в порядок лед. Выпейте пока горячего шоколада, а потом снова добро пожаловать к нам!
— У меня идея! — говорю я Ноа.
* * *
Я с детства катаюсь на коньках — все зимы проводила на замерзшем озере неподалеку от дома родителей — и весьма преуспела в этом деле. А Ноа, вытаскивая из рюкзака свои коньки, объясняет:
— Я до сих пор по выходным играю в хоккей за университетскую команду.
Мы делаем несколько кругов, потом он поворачивается лицом и едет задом, берет меня за руки, шутит:
— Не отставай, черепаха.
Я торможу, острием лезвий вонзаясь в лед. Мышцы ног горят.
Это то, что мне нужно: тихо падающий снег, движение, громкая музыка, всюду вокруг розовощекие детишки.
И серебристая фляжка с мятным шнапсом, которую Ноа протягивает мне, пока мы передыхаем у бортика.
Я делаю глоток, потом быстро еще один.
Возвращаю ему фляжку и отталкиваюсь от бортика.
— Догони, если сможешь, — бросаю я ему через плечо и начинаю разгоняться.
Я мчусь к изгибу овального катка, чувствуя, как холод обжигает лицо, а из груди рвется смех.
И вдруг в меня врезается некая твердая масса. От столкновения я едва не падаю.
Ноги спотыкаются. Я инстинктивно выбрасываю в стороны руки, пытаясь найти точку опоры на льду.
— Будь осторожна, — говорит мне в ухо низкий мужской голос.
Я хватаюсь за ограждение. Пальцы в самый последний момент смыкаются вокруг железной поперечины, предотвращая мое падение.
В следующую секунду ко мне подъезжает Ноа. Я тяжело отдуваюсь.
— Цела? — спрашивает он.
Я киваю, но на него не смотрю. Глазами пытаюсь отыскать в толпе мужчину, что налетел на меня, но его невозможно разглядеть в круговерти развевающихся шарфов, теплых курток и взмывающих вверх ног со сверкающими серебристыми лезвиями коньков.
— Да, — наконец отвечаю я, все еще тяжело дыша.
— Сделаем перерыв? — предлагает Ноа. Он берет меня за руку и уводит со льда. У меня дрожат ноги; кажется, лодыжки вот-вот подвернутся.
Мы находим скамейку в стороне от людских толп. Ноа вызывается сбегать за горячим шоколадом.
Телефон, поставленный в режим вибрации, лежит у меня в кармане, но я все равно волнуюсь, что, возможно, пропустила сообщение от Бена. Поэтому я киваю Ноа, благодарю его. В ту же секунду, как он скрывается из виду, я проверяю свой телефон.
