На какой-то момент Холланд испугался, подумав, что Эдуард узнал о его тайной встрече с принцем Лайонелом. Только неделю назад молодой принц и его лейтенант и лучший друг Роберт де Бошем предложили перейти к ним на службу, если что-нибудь случится в бою с принцем Эдуардом. Такой союз был, конечно, изменой, пока еще наследник трона был жив и здоров, но предложенная награда стоила любого риска.
Холланд побагровел еще сильнее, и воротник дублета внезапно стал тесным для бычьей шеи.
— Одна леди, моя близкая знакомая, нуждается в человеке, который стал бы ее мужем только по имени. Я позвал тебя, чтобы узнать, готов ли ты выполнить обе роли.
Холланд вновь свободно вздохнул. Какая чертовски злая ирония! Принц Лайонел предложил ему Джоан Кент, а принц Эдуард — должность управляющего, если он не прикоснется к Джоан. Холланд не колеблясь согласился, хотя перед этим успел сказать «да» принцу Лайонелу. Он будет вести двойную игру и, если проявит достаточно ума и сообразительности, сумеет добиться и того и другого.
Убедившись в полном согласии Холланда на такое сотрудничество, принц доверил ему имя дамы, и они тут же составили брачный контракт, который Холланд с готовностью подписал. Эдуард объяснил, что поспешность необходима, чтобы воспрепятствовать помолвке Джоан и Уильяма де Монтекъюта. Когда они обсудили все детали, принц Эдуард пообещал устроить так, чтобы Совет утвердил Холланда в должности главного камергера еще до отъезда во Францию.
Хоксблад, сопровождаемый Али, каждое утро и вечер навещал Роберта де Бошема. В конце недели нога почти зажила, но сводный брат по-прежнему жаловался на боль и сильно хромал.
Хоксблад решил, что неплохо бы поговорить с Уорриком. Он нашел отца, занятого обучением пехотинцев: тот показывал им, как лучше управляться с мечом и шитом в ближнем бою. Кристиан молча наблюдал за ним, не желая отвлекать отца и невольно восхищаясь его методом обучения. Граф редко рассказывал солдатам, что надо делать, а все больше показывал, как надо. Это было наиболее действенным, поскольку молодые воины не желали опозориться перед седым ветераном.
Наконец Уоррик заметил, что Хоксблад наблюдает за ним, и велел солдатам продолжать занятия, а сам подошел к сыну, улыбаясь и вытирая мускулистой рукой пот с лица.
— Видал, какие мои солдаты молодцы? А как насчет людей из Уоррика, которыми ты командуешь?
— Осмелятся ли они быть кем-то еще, кроме как доблестными воинами? Все так же рвутся в бой, как ты и я.
И Кристиан, поколебавшись, добавил:
— Все, кроме одного.
Уоррик поднял мохнатые брови, зная, что Хоксблад пришел к нему не случайно.
— Говори, — коротко велел он.
— Нога Роберта почти зажила, но он все еще хромает, как инвалид.
Лицо Уоррика мгновенно стало каменным.
— Ты смеешь намекать, что мой сын трус?
У старика был такой свирепый вид, что Хоксбладу показалось, будто тот собирается пронзить его двуручным мечом. И на секунду сердце Кристиана обожгла зависть: как бы он хотел, чтобы отец защищал его так же безоглядно.
Во взгляде Уоррика сверкала угрюмая неприязнь. Но Кристиан рискнул продолжать. Зная, что терять ему нечего, стоял на своем.
— Я предоставлю тебе принять решение после того, как увидишь его ногу.
— Иду и немедленно, — вызывающе бросил Уоррик. Они нашли Роберта в его спальне в Башне Бошемов в компании пухленькой девицы, извивавшейся и пыхтевшей под весом тяжелого тела.
— Ха! Пусть никто не говорит, что я произвел на свет кого-то еще, кроме похотливых жеребцов, — громогласно провозгласил Уоррик и шлепнул девчонку по круглому заду, та поспешно накинула тунику и выскользнула из комнаты.
Роберт понимал, что пойман на месте преступления, однако презрительный взгляд незаконнорожденного брата вызвал жгучее желание превратить его лицо в кровавую маску.
Уоррик побагровел от гнева: сын развлекается с девками и, значит, достаточно здоров, чтобы тренировать своих солдат.
— Я решил взять людей принца Лайонела во Францию, но, поскольку он слишком молод, чтобы командовать ими, эта честь принадлежит тебе.
— Спасибо, отец. Я надеялся, что ты призовешь меня, — кивнул Роберт, пряча ненависть за холодным взглядом суженных бирюзовых глаз.
— Тебе что-нибудь нужно, братец?
Хоксблад, легко прочитав мысли Роберта, знал, что тот взбешен настолько, что готов на все.
— Я пришел полечить твою ногу, но вижу, что прежние бодрость и сила вернулись к тебе, и поэтому удаляюсь.
После ухода Хоксблада, Уоррик озабоченно нахмурился. Он всю жизнь командовал солдатами и знал, что война подчас влияет на людей самым неожиданным образом.
— Война заставляет нас думать о собственной смерти. Она неизбежна, но я советовал бы не мучить себя подобными мыслями.
Роберт рассмеялся, желая развеять подозрения отца.
— Я де Бошем. Мне больше пристало сражаться, чем просиживать за пиршественными столами. В отличие от вас, у меня нет сына, который бы унаследовал мое доброе имя, если со мной что-то случится.
Уоррик изучал его из-под опущенных ресниц.
— Мы должны составить брачный контракт. Прочти его сам, перед тем как вручить леди Бедфорд.
Вечером, когда Брайенна в сопровождении Адели отправилась по приказу короля в его личные покои, лицо ее было белее снега. Девушка понимала, зачем ее зовут: Роберт настоял на церемонии помолвки, и Ад ель должна была стать свидетельницей. Она ожидала, что Уоррик и король тоже будут присутствовать, но удивилась, увидев рядом с Робертом принца Лайонела. Брайенна и раньше не питала к нему симпатии еще до того, как принц обесчестил Элизабет Грей, но теперь сама мысль о том, что Роберт выбрал его свидетелем помолвки, вызывала отвращение.
Брайенна надела платье цвета темно-красного вина, расшитое по рукавам и подолу золотой нитью. Золотистые волосы ниспадали на спину и плечи, не заплетенные в косы и тщательно расчесанные, как подобает девственнице, и Брайенна сцепила руки, моля Бога о том, чтобы от угрызений совести у нее не перехватило дыхание во время произнесения обетов. К тому же она теперь жалела, что надела такое темное платье, на фоне которого лицо казалось почти безжизненным.
В роскошно обставленной спальне, озаренной светом высоких свечей, Брайенна выглядела неземным созданием. Даже мужчины постарше, король Эдуард и Уоррик, на мгновение почувствовали острую зависть к Роберту де Бошему. Его будущая жена была поистине прекрасной.
Первым делом жених и невеста должны были подписать брачные контракты. Брайенне протянули пергамент, но перед глазами все расплывалось, а рука, державшая перо, дрожала. Наконец Брайенне удалось прочитать слова: «Дочь дома Бедфордов и сын дома Уорриков», разглядеть позолоченные королевские печати, скрепленные лентами, пустые места для подписей обрученной пары и свидетелей. Основной текст был на латинском.
