Последние два года английские войска продолжали воевать с французами в различных частях Франции. Поскольку королева Филиппа была по рождению фламандкой, Фландрия, естественно, стала союзницей Англии, и английские солдаты, постоянно находившиеся в Брюгге, Генте и Ипре, сейчас затевали схватки по всей французской границе.
Брабант тоже был союзником Англии, но между Фландрией и Брабантом лежал большой город Турне, захваченный Филиппом Французским. Союзники Англии настаивали на том, что сначала нужно штурмовать именно Турне. Однако король Эдуард с семьей и находился в Бордо. Англия владела южными частя провинций Гасконь, Гиень и Пуату. В результате не од англо-норманн имел земли и замки в тех местах и большие солдатские гарнизоны препятствовали переходу этих территорий к французам, но сейчас ослабленные войска отчаянно нуждались в подкреплении. Король Филипп поставил своего сына Жана Нормандского во главе такой большой армии, что появилась реальная опасность захвата южных провинций, принадлежавших Англии уже двести лет.
При обсуждении военной стратегии короля Эдуарда мнения разделились. Большая часть дворян, владевшая поместьями около Бордо, голосовали за высадку имение в этом районе побережья. Остальные, представлявшие интересы фламандцев, во главе с сэром Уолтером Мэнни, настаивали на воссоединении с союзниками. Все сгрудились вокруг массивного стола, на котором были разложены карты, расставлены игрушечные армии и военные корабли.
Король ждал решения и был готов на все, чтобы подвигнуть соратников принять его как можно скорее.
Небрежно указав на стол, он спросил:
— Уоррик, Бордо или Фландрия?
Когда говорил Бешеный Пес, остальные молча слушали.
— Ни то, ни другое. Только последний глупец заставит двадцатитысячную армию пересекать Бискайский залив. Если мы высадимся на побережье Нормандии, Филипп будет вынужден разделить свою армию на юге и идти на север, чтобы сражаться с нами, а тем временем мы успеем пройти по всей Северной Франции и захватить столько военной добычи, что можно окупить всю кампанию, а потом соединимся с фламандской армией и пополним свои ряды. В том — маловероятном случае — если слухи о размерах армии Филиппа верны, мы сможем вернуться, переплыв через узкий Па-де-Кале.
Слушая отца, Хоксблад невольно восхищался его блестящим тактическим умом. Принц Уэльский, всю жизнь изучавший стратегию, также согласился с планом Уоррика.
Король провел последнюю ночь в Виндзоре вместе с семьей, шумно играл с малышами в детской, осыпал комплиментами Изабел, пообещал ей достойного мужа, приказал Лайонелу помогать матери в управлении государством.
Потом король отвел в сторону юного Джона Гентского для серьезного разговора.
— Если со мной что-нибудь случится, Джон, я хочу, чтобы ты был верен Черному Принцу. Умнее тебя в семье нет. Эдуарду понадобятся твой совет и поддержка, а когда ты станешь постарше, ему будут необходимы военная сила дома Гентов и дома Ланкастеров, когда ты женишься на Бланш.
— Знаю, отец, — серьезно ответил Джон. — Лайонел не доставит ничего, кроме неприятностей. Он словно притягивает к себе людей, склоняющих его к измене. Эдуард может быть уверен, что я всегда буду на его стороне.
— Молодец, — кивнул король, одобрительно стиснув плечо сына. И это единственное слово значило для Джона больше, чем все драгоценности короны.
Еще задолго до ужина Кэтрин, графиня Солсбери, взбешенная тем, что кентская красавица успела подписать брачный контракт с сэром Джоном Холландом, хотя была обещана ее сыну вместе с богатым приданым, Дала понять королю, что не желает иметь с ним ничего общего.
После ужина она величественно, не оборачиваясь, выплыла из зала. Однако Эдуард, исполненный решимости выяснить отношения перед тем, как отправиться на самую важную и самую кровавую в своей жизни войну, решил попытать счастья. Открыв дверь спальни, он с первого взгляда увидел, что настроена любовница воинственно и не намерена легко сдаваться.
— Кэтрин, мне это нравится не больше, чем тебе леди Кент вела себя легкомысленно, поощряя одновременно двух поклонников.
— Но ты же король, Господи Боже мой! И можешь приказать ей выйти замуж за Уильяма.
— Кэтрин, сэр Джон Холланд и леди Кент подписали вполне законный брачный контракт, и свидетелем выступил брат леди Кент, Эдмунд. Расторгнуть его может только Церковь, а не король. Я отправлю послание Папе.
Но графиню Солсбери было не так легко успокоить. Ее каменное сердце не желало смягчаться.
— У меня есть новости, которые должны порадовать тебя, — объявил он, не сводя глаз с лица любовницы. Глаза ее мгновенно просветлели, в них загорелась надежда.
— Я предложил, хотя и против своей воли, обменять графа де Море на графа Солсбери.
Кэтрин сжала его руку, не скрывая глубину своих чувств. Король спокойно продолжал:
— Филипп Французский с подозрительной готовностью принял это предложение.
Кэтрин упала перед ним на колени: прекрасное лицо сияло счастьем, в огромных глазах блестели слезы радости и облегчения.
— Эдуард, любовь моя, благодарю от всего сердца. Она тотчас забыла о ссоре и в этот момент готова была все отдать любовнику.
Король поднял ее и, движимый благочестивой добродетелью, отечески приложился губами ко лбу.
— Уильям де Монтекьют — мой дорогой друг и, кроме того, должно быть, редкостный счастливец, если заслужил такую любовь и преданность.
Эдуард, вздохнув, вышел, ухитрившись выбросить Кэтрин де Монтекьют из головы прежде, чем добрался до будуара королевы. Филиппа всегда встретит его с такой же радостно-покорной готовностью, как и в ту пору, когда была четырнадцатилетней девочкой. Он тоже, как и Уильям, счастливый муж, заслуживший любовь и преданность жены.
Еще две пары прощались в эту последнюю ночь в Виндзоре. Адель и Пэдди, поужинав в трапезной вместе остальными, тайком улизнули и отправились погулять пеки. И в воздухе, и в крови влюбленных пульсировало напряженное ожидание. Пэдди, как всегда перед битвой, не мог отогнать мрачные думы и, хотя не умел облечь их слова, чувствовал, что связал себя обетом, получив клятву в вечной верности. Судьба позволит ему вернуться чтобы исполнить этот обет.
Сердце Адели сжималось при мысли о том, что теперь она должна потерять мужчину, которого наконец нашла после долгих лет ожидания. Она не переставала изумляться, что такой сильный, веселый, добрый человек может желать самую обычную, вовсе не красивую женщину, да к тому же старую деву, которой вот-вот исполнится тридцать. Радовало и то, что Пэдди оказался ирландцем: она чувствовала себя вдвойне благословенной. Их слияние этой ночью было естественным, как сама природа. Они делили друг с другом мысли, надежды и страхи, а когда тела стали единым целым, они поняли, что малая часть одного навсегда останется с другим. Возможно, лучшая часть.
