— Да, мой господин! Двое из них, — он указал на Ри и Сати, — караванщики, дети, не прошедшие испытания…
— Дети? Чистые и наивные? Это хорошо, — он подошел к девушке, нежно погладил ее по голове, затем внезапно схватил за волосы, заставляя подняться на ноги, заглянул в глаза, наслаждаясь наполнившим их страхом. Не разжимая пальцев, державших девичью косу, вынуждая Сати идти за собой, он приблизился к Ри. Под Его холодным взглядом каменный истукан выпустил своего пленника, который рухнул на пол, звеня цепями, не чувствуя затекшего обескровленного тела. — Пара… — прошептал Нергал, недобро поглядывая на подростков. — Очень хорошо…
— А этот, — Ярид указал на Ларса, — этот горожанин. Да не простой. Он наделен даром!
— Вот даже как? — Губитель на миг оторвался от своих мыслей, которые, как казалось, уже прочертили Ему дорогу вперед, навстречу столь радужным удовольствиям, что предстоящее наслаждение уже коснулось его лица. — Очень хорошо! Просто замечательно! Мне нужна жертва!
— Да, конечно, господин! — Ярид светился от радости, осознав, что, угождая богу, он одновременно решит и свои проблемы. — Я сейчас же…
— Постой, — мягко остановил его Нергал. — Не торопись. Первая жертва слишком важна… Внемли мне и исполняй мои желания в точности, не нарушая и не переиначивая: сначала ты должен сломить его волю. Первым делом испробуй боль и страх перед ней. Если не поможет — мы займемся чем-нибудь другим. У нас много времени. Для меня главное не жертва, и даже не сам обряд, а то, что ему предшествует. Это наслаждение… Я жажду его! Так же, как и то, что я собираюсь получить от этих маленьких смертных…
— Я сделаю все так, как Ты велишь!
— Здесь есть подземелье? Пыточная, темница?
— Подземелье — да, господин, что же до…
— Господин Нергал, — вновь поправил Губитель, однако в его голосе не было недовольства непонятливостью слуги, сделавшего второй раз одну и ту же ошибку. В этот миг он походил не на разозленного быка, а на кота, млеющего от осознания собственного величия.
— Прости меня, господин Нергал! Я просто хотел сказать… Мне дан дар чтения памяти… И в пытках не было необходимости. Наш суд скор, приговор суров и безотлагателен…
— Теперь необходимость появилась.
— Я понял тебя, мой бог. Я все устрою лучшим образом.
— Ничего, не торопись. Не бойся. Ты быстро научишься пыточному искусству и даже начнешь получать от него удовольствие… Ладно, Янитрид, — он назвал мага его полным именем, подчеркивая свою власть над душой смертного, заставляя того сжаться, склонившись в низком поклоне, — займись моей жертвой. И не забывай: ты должен сломить его волю, чтобы он сам лег под жертвенный нож.
— Есть дурманящие напитки, которые…
— Забудь, — резко прервал его бог, — я уже, кажется, раз объяснил тебе, что более всего ценю?
— Да, господин Нергал. Прости, что я так непонятлив… Все будет сделано, как Ты велишь.
— А вы… — он заставил своих пленников поднять головы. — Что вы смотрите на меня снежными волками? Я все-таки бог, и, притом, самый могущественный среди них.
— Нет! — вскричал Ри, не в силах более сдерживать в себе рожденного страхом гнева. — Шамаш сильнее тебя!
— Я победил его!
— Ты никогда не смог бы одолеть Его в открытом бою, ты…
— Замолчи, жалкий смертный! Как смеешь ты так говорить со своим господином?! - грохот его голоса заставил задрожать слагавшие храм камни. Казалось, еще миг, и своды, не выдержав напряжения, рухнут вниз.
— Ты не господин, ты Губитель! Шамаш покончит с тобой!
— Не раньше, чем очнется от вечного сна!
— А разве вечность уже не прошла?
Нергал замолчал, глядя на юношу. В уголках его исполненных яростью глаз затуманилось удивление, даже растерянность.
— Но конец вечности… Нет! — отметая прочь все сомнения, вскричал Он. — Ты ответишь за свою дерзость! Ты дурачишь меня, мальчишка, в надежде этими старыми сказками на лишний миг отсрочить неотвратимое! Не забывай: мне открыты не только твои слова, но и мысли, когда я — небожитель! Твои глаза… Я вижу в них отражение того, кого ты почитаешь Шамашем. Жалкий самозванец! Парочка мелких фокусов и море фантазии — вот и все, что ему дано! — он рассмеялся мерзким, низким смехом, дребезжащим, как щеки старухи. — Я покончу с ним быстрее, чем он узнает обо мне, поймет, насколько был глуп, принимая имя моего врага… Нет, — прервал он сам себя, — нет, я не буду торопиться! Я не лишу себя такого удовольствия — не просто убить этого «Шамаша», но сломить его, заставить ползать перед смертью у меня в ногах, умоляя о пощаде, проклиная всех иных богов и поклоняясь мне! Мне! — он вскинул голову вверх в торжестве уже одержанной в мыслях победы. — Воистину, все складывается просто замечательно! Сначала мне поклоняться горожане Керхи и караванщики, а потом весь мир! Люди забудут о других богах! Я стану единственным их господином!…О, как же мне это нравится!… Но, — он вздохнул, — с покорением мира придется чуть-чуть обождать. Сначала мне нужна жертва! Первая в долгой череде!…Займись им, — Нергал указал рукой на Ларса. — А я пока отдохну… Ну, мои дорогие, — он навис над караванщиками, словно черная туча бури над землей, — пора вам узнать истинное наслаждение, — усмешка искривила уста, когда он продолжал: — И, вы же не откажитесь поделиться им с древним, как само мироздание, богом, которому, в отличие от других, ох как редко доводилось испытывать это…! Я буду в опочивальне, Янитрид. Не тревожь меня. Сейчас время удовольствия. Все другое обождет… — и повернувшись спиной к магу, Он медленно, выпрямив спину и откинув назад голову, направился к дверям. Подвластные Его воле воздушные призраки-демоны оплели своими парообразными телами караванщиков и повлекли вслед за господином.
Ларс проводил их взглядом печальных, исполненных сочувствия и боли глаз. Его губы на миг плотно сжались, прежде чем он заговорил, обращаясь к хозяину города:
— Ты хотя бы понимаешь, что сотворил?
— Это спрашивает безусый мальчишка, еще вчера сосавший мамкину титьку? И у кого? У меня, прожившего полтораста лет?! - старик вскинулся, как от удара, его голос был полон гнева, в руке возникла плетка-острохвостка. — Ничего, я научу тебя быть почтительным к старшим!
— Ты привел в мир Губителя! — основной удар пришелся по каменному воину, однако и в ином случае Ларс вряд ли почувствовал бы боль, когда его тело затекло и онемело.
— Да! — тот торжествовал. — Не одному смертному нынешней вечности не удавалось сделать этого! Я войду в историю как величайший из когда-либо рожденных на земле… Нет… Нет! Я не стану историей, ибо мне вечно жить в настоящем, но я сотворю эту историю, напишу ее, переиначу, властвуя над временем! А ты, ты станешь жертвой в основании нового храма, твоя кровь будет первым глотком грядущего рассвета!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
