тут зажали!
— Заткнись, Часовой! Держите себя в руках. Подкрепление на подходе. Держите себя в руках и никого не убьют.
Не в твоем положении делать какие-то обещания, подумал Саул.
Он не замедлял дыхания для выстрела. Ему не нужно было. Его легкие тридцать лет назад были заменены аугметическими кислородными обменниками, у которых не было подвижных частей, и поэтому никакого движения тела. Он просто отключил их и стал твердой статуей из плоти.
Лонг-лаз протрещал.
Саул резко убрал оружие и сел спиной к стене.
— Повторите?
— Мертв! Он мертв!
— Повторите, Барабанная дробь!
— Он мертв! Вибресон мертв!
Так сильно убиваются по своим дурацким кодовым именам, думал Саул.
Страх и замешательство. Более разрушительны, чем целая бронетанковая дивизия. СПО вокруг часовни запаниковали, когда их любимый лидер был убит. Через пятнадцать минут паника превратилась в фатальный недостаток.
Атакуемая бригадами смерти, линия распалась . Ее прорвали в шести местах вдоль Принципал в, примерно, одно и то же время. Лишенные руководства, Имперские защитники стали небрежны и были уничтожены.
К полуночи, захватчики прорвались в Цивитас до Улицы Ломана, всего лишь в нескольких кварталах от Круга Астрономов, глубоко в западные сектора города. Саул следовал за волной, шествуя по ее кровавым следам через горящие улицы, заполненные мертвыми солдатами СПО.
Прямо после полуночи, в одиночку он прошел мимо передовой свой войск, и скользнул на темные улицы центрального города и Склона Гильдии. Быстро отступающих и плохо организованных Имперских защитников было легко избегать.
Цель ожидала его.
Война грохотала далеко над ним, как чей-нибудь ночной кошмар. Шлепая аугметическими ногами по теплой воде, Каресс продвигался вперед. Когда известняковые полости становились слишком узкими, он расширял их своими лазерными резаками. Вонь плавленого камня и пепла наполнила воздух.
Каресс не мог чувствовать этого. Он не мог чувствовать тепло. Он ничего не чувствовал, кроме машинной боли своей сущности. Он продвигался вперед, метр за метром, во внутренности Цивитас.
— Запад пал,— сказал помощник Люго.
Калденбах повернулся лицом к нему, с мучительным выражением лица.
— Пал?
— Разбит, сэр. Исчез. Вибресон мертв. Сейчас они потоком идут через Стекольный Завод. В комнате, маленьком помещении в подвале фабрики Айронхолла, стало тихо. Люминесцентные лампы мерцали. Вокс-офицеры оторвали взгляды от переносного оборудования, которое они установили в импровизированном командном пункте.
Калденбах удерживал Айронхолл почти восемнадцать часов, и был чрезмерно горд тем достижением, которого Гвардия под командованием Гаунта достигла на востоке, но Калденбах чувствовал, что их усилия не шли ни в какое сравнение с теми, которые делают он и его люди. Две передовые группы архиврага напали на Айронхолл, и он разбил их.
Если Стекольный завод пал, тогда, внезапно, весь его левый фланг был открыт.
Калденбах вызвал Капитана Ламма по тактическому гололиту. — Мы тут на волоске, мистер. Мне нужно, чтобы вы организовали оборону. Тут, тут и тут. Используйте Принципал II, как линию обороны.
— С удовольствием. Что вы мне можете дать?
— Девять единиц. Ваши же транспорты. Я пошлю сигнал маршалу и запрошу подкрепления.
— Он должен сделать что-то большее, чем это, сэр,— сказал Капитан Ламм. — Ему нужно развернуть свои силы вдоль Склона Гильдии, или можно сказать, что с нами уже покончено.
Калденбах кивнул. — Направляйтесь туда, Ламм,— приказал он. — Вокс-офицер... ко мне!
Ночной воздух был сухим и горьким. Ламм вел свои отряды вперед через опустевшие городские улицы к увеличивающимся огням, которые обозначали продвижение архиврага. Им пришлось одеть респираторы. Слишком много процессоров было забито и разрушено при вторжении.
Его растянувшаяся линия войск достигла Принципал II, и некоторые уже вступили в бой. Ламм вломился в дом и пошел на верхний этаж со связистом и тремя своими офицерами, чтобы найти хороший обзор.
Ламм встал на колени перед подоконником окна верхнего этажа, и провел своим биноклем по горящему, умирающему Цивитас внизу. Пожары и взрывы показывались, как точки белого света, такого яркого, что перегружали фильтры прибора. — Там,— сказал Ламм. — Там, на дороге. Отправьте отряд туда прямо сейчас. Связист не ответил.
Ламм осмотрелся, моргая, чтобы привыкнуть к темноте комнаты. Не было никаких признаков Форбса, его связиста. Или его трех товарищей офицеров.
Ламм поднялся, ошеломленный.
— Что...? — начал он.
Он услышал какое-то движение в ванной.
— Сейчас не время, идиоты! — рявкнул он, все равно вытаскивая свой пистолет. — Где ты, черт тебя дери? Форбс? Сейчас не время для шуток!
— Ответь!
Трескучий голос заставил Ламма подпрыгнуть. Он шел из вокс-передатчика. Он был прислонен к стене, ремешки свободно болтались. Не было никаких признаков связиста, который его нес.
Послышался еще один звук из ванной. Ламм поднял пистолет и выстрелил в дверь. Лаз-заряд проделал дыру в дереве. Свет пробивался сквозь нее. С пистолетом наготове, он толкнул дверь.
Свет над головой был ярким и неприятным.
Ламм нашел Форбса и своих трех офицеров. Они были в литой пластиковой ванне.
С них срезали одежду, кожу, и вообще их было не узнать. Ванна была наполнена до краев блестящим попурри из крови, мяса, костей и органов. Кровь капала на напольную плитку.
Ламм задохнулся от неверия, упал на колени и его вырвало.
Он услышал шелест позади него в темноте. Это был шелест плаща. Плаща из влажной человеческой кожи.
Ламм откатился и выстрелил, всаживая выстрел за выстрелом в дальнюю стену комнаты.
Он прекратил стрелять и встал, оружие было крепко зажато в его трясущейся руке. Его собственное дыхание отзывалось в ушах скрежетом.
Он поводил оружием влево и вправо. Он это убил? Убил?
Внезапно грудь Ламма наполнилась теплом. Он моргнул и поднял руку. На его груди была густая горячая кровь.
Рукой он дотянулся до горла, и два его пальца внезапно вошли в разрез на плоти, которого не было здесь еще десять секунд назад. Кончиками пальцев он нащупал сухожилия в горле
