О да – Элизабет ахнет при виде такой прелести. Я взял эту воздушную и невесомую вещь в руки, представив себе, как она будет смотреться на прекрасной голове моей супруги, и подошел к зеркалу. Неожиданно мне вспомнилась маленькая танцовщица из таверны «Летучая рыба». Интересно, как бы отреагировала она, увидев эту вещь. Я нахмурился, и заливавший каюту солнечный свет неожиданно померк, а в полураскрытое окно каюты ворвался холодный порыв. Я поежился – мне вдруг стало почему-то не по себе, торопливо убрал диадему в сейф, где лежали судовая касса и бриллиант, и запер.
В дверь постучали: «Сэр, вас хочет видеть капитан!»
Я постучался в каюту к Ситтону и, получив разрешение, вошел внутрь.
– Вызывали? – спросил я.
– Да, – ответил тот. – Судно полностью подготовлено к отплытию. Запасы продовольствия, теплой одежды, угля и пороха погружены на борт в полном соответствии со сметой. Изволите взглянуть?
– Да, конечно, – ответил я, после чего направился следом за ним с ревизией кладовых, результатом которой остался доволен.
Поздним вечером я, Ситтон, Берроу и Метью вновь собрались на совет.
– Итак, – сказал Берроу. – Держим курс на Камчатку, там сейчас территория России и русские все больше и больше осваивают этот край, постепенно тесня Поднебесную. Это будет хорошо для нас – там как раз есть порт с неплохой гаванью, где я в свое время проходил службу на судне купца Бесхлыстова. У него там была контора, занимавшаяся добычей и переработкой морского зверя, – он подмял под себя добрую половину всего тамошнего помысла. Я думаю, что и по сей день он там процветает. После царствования Петра Великого к иностранцам и прежде всего к англичанам там вполне сносное отношение. Край, конечно, малоисследованный и весьма дикий, зато там нет таких запретов, как в Китае. Там-то мы и пополним запасы продовольствия. Потом мы подойдем к берегам Аляски.
Я указал красную точку на карте:
– Это мыс Гвоздева – так назвал его Беринг, эскимосы называют его Ныхта. Здесь мы оставим памятный знак того, что с этого места начался наш поход.
– Это лишний крюк, – пробормотал Метью. – Лучше будет подойти к Чукотскому Носу, это будет значительно быстрее.
– Условия неизменны, – ответил я. – Мы должны оставить знак именно на Ныхте. После чего через Берингов пролив выйдем в Ледовитый океан и двинемся по семидесятой параллели к островам Канадского архипелага – не думаю, что проход между ними придется долго искать, – и тогда, попав в слепую зону, двинемся по курсу Берроу к последней исследованной части на этот момент – бассейну Фокс, через Гудзонов пролив выйдем к юго-западной оконечности Гренландии, направляясь к мысу Фарвель. Там нас будет ждать Эдвайс или мы дождемся его. Если свидание по какой-то причине не состоится, то мы обязаны оставить там оговоренный памятный знак.
Я вытащил свернутую в трубочку полосу свиной кожи:
– Это копия договора со всеми подписями, и она будет лежать в металлическом цилиндре под пирамидой из камней на северной оконечности Фарвеля. Наверху будет деревянный указатель с надписью «Октавиус». Это будет доказательством нашей победы…
– Замечательная идея, – отозвался Метью. – Именно там они и устроят нам торжественную встречу с музыкой и девочками, после чего, отобрав карту, похоронят нас там же, в безымянных могилах, подальше от любопытных глаз…
Честно признаюсь, что еще день назад я поднял бы слова Метью на смех, однако последняя беседа с Левингстоном как нельзя лучше показала мне всю глубину моей юношеской наивности. И сейчас я даже ощутил чувство неимоверного стыда за былую ветреную глупость.
– В этот раз абсолютно согласен с вами, – ответил я. – Эти особы доверия у меня не вызвали с первого же взгляда – ради денег они пойдут на все. Поэтому я желаю оставить вышеупомянутый знак на Фарвеле, избежав возможного свидания с ними.
– Насколько хорошо я знаю подобных господ, то из-за ледовой угрозы они вряд ли сунутся дальше, и совсем не думаю, что будут там очень долго находиться, – ответил Берроу. – Однако и этот вариант тоже нужно учитывать.
– Главное, чтобы мы засекли их значительно раньше, чем они нас, – сказал Ситтон. – Тогда и сориентируемся, что да как. Я думаю, что незаметно для них посетить мыс, после чего проскочить под самым их носом особого труда не составит. Уж мне-то не раз приходилось дурачить и французов, и испанцев, поверьте, сэр, я-то знаю в этом толк…
– Если мы будем испытывать трудности с провизией или другими припасами, то мы вполне сможем пополнить их в Исландии. – Я ткнул концом пера в карту.
– Можем дойти и до побережья России… – вставил Метью со всем своим сарказмом. – Слышал, что Екатерина– супруга Петра III, весьма падка до всего китайского. Так что мы там будем как нельзя кстати.
– Неплохая мысль, – ответил я. – Зайдем на обратном пути на Балтику. Уверен, что у нас найдется чем порадовать государыню.
Все присутствующие, включая меня, дружно рассмеялись.
– Ладно, друзья, шутки шутками, а завтра в полдень нужно поднимать якоря, – сказал я. – Левингстон, Шомберн и Уллис Треймонд выразили желание лично проводить нас завтра и будут присутствовать при нашем отходе. Там же будет присутствовать и Эдвайс – он отойдет в Англию одновременно с нами.
«27 марта 1762 года. „Октавиус“ в сопровождении английского торгового судна Британской Ост-Индской компании „Сиуинт“, принадлежащего Уллису Треймонду, вышел из гавани Кантона в Южно-Китайское море. Курс держим на Алеутские острова. Погода ветреная, видимость плохая…»
Камчатка
«7 апреля 1762 года. Ввиду судна показались Курильские острова. В два часа дня по Гринвичу сопровождавший нас бриг „Сиуинт“ после прощального салюта взял курс на остров Хонсю. Держим курс на полуостров Камчатка. Видимость средняя. Ветер шквальный. Соблюдаем меры предосторожности…»
С марса раздался крик: «Земля!» Я взглянул на часы – стрелки показывали половину одиннадцатого утра – и, выйдя наверх, поднялся на ют. На небе были легкие перистые облака, ярко светило стоящее в зените солнце, над водой с пронзительными криками летало множество чаек. Кренясь под полными парусами, корабль быстро шел правым галсом. Подняв воротник плаща – задувал довольно холодный ветер, – я раскрыл подзорную трубу и направил окуляр на едва различимую по левому борту синюю полоску земли. Я несколько минут пристально рассматривал неровный, холмистый берег, над которым в нескольких местах поднимались где далекие столбы, а где и целые султаны густого-белого не то пара, не то дыма.
– Вулканы, сэр, – подошел сзади Берроу. – Камчатка изобилует ими. Вот там находится Ключевская сопка – священное место для коряков и других местных народов, считающих, что именно в этом месте произошло создание мира… – Он указал на далекую заснеженную конусообразную вершину, четко возвышающуюся над остальным пейзажем. – Особенно интересное место – так называемая речка Банная, где из-под земли бьют горячие ключи. В некоторых можно лежать как в ванне, да-да, особенно зимой интересно: вокруг до минус шестидесяти, а ты лежишь себе как в бане. А в некоторых можно и мясо варить, так что там отнюдь не безопасно, особенно если учесть, что некоторые из них время от времени выбрасывают вверх столб кипятка чуть ли не на два метра. Был я там когда-то давно, еще в юности, местные водили нас туда. Правда, идти пришлось довольно долго…
