– Очень может быть. Тогда давай так, – вновь принял командирскую осанку Юрий Петрович. – Ты сейчас отловишь Андрея в троллейбусе – он будет в маскарадном наряде, не то птицы, не то клоуна. И сразу веди его дому Зориных. Он должен обойти памятные с детства места. Так все перед смертью поступают. Будь с ним рядом, но к родителям в квартиру не заходи, а я вас потом перехвачу. Мне еще с переводом предстоит поработать, и надо найти неиспорченную картину.
– Поняла, – поднялась из сугроба заснеженная Юлия Сергеевна. – Ну, где этот троллейбус?
В этот момент заскрипел снег, и из темного двора на площадь выехал милицейский «уазик» без света фар и стал медленно приближаться к чугунному забору сквера у Драмтеатра.
Лукьянов подскочил, быстро собрал в охапку инвентарь: лопату, скребок и метлу.
– Ты, что дворник? – удивилась Юлия.
– Дворник, дворник. Сейчас некогда – потом объясню, – отвечал быстро Лукьянов, видя некоторое замешательство Юлии Сергеевны. – Юля, у нас, похоже, появилось четвертое обстоятельство. Это друзья Компота. Они пришли мне отомстить. – Юрий Петрович кивнул в сторону ближайшей арки. – Юлька! Лети пулей к остановке, а то опоздаешь, а я их задержу!
От желто-грязной стены ближайшего дома отделилась серая молчаливая масса и тут же отрезала Юлии путь до спасительной арки. От толпы отделилось несколько быстрых серых теней.
– Спокойно, Юля, тогда держись рядом, – скомандовал Лукьянов, и добавил. – Сейчас я им устрою представление, а ты по моему сигналу рванешь к остановке. Поняла?
– Да, – прижалась к Юрию Петровичу Юлия.
Стемнело окончательно. Одинокая, западная туча превратилась в узкую траурную ленту и, догнав Луну, опоясала ее по экватору. Ветер стал бросать в лица колючий снег.
– Я узнал его! – послышался гнусавый голос. – Это он! Этот гад был с чемоданом! Не уйдешь, гнида!
Шестеро в темных спортивных костюмах и вязаных шапочках выстроились, по-волчьи – подковой.
– Юля! Останься на месте! – крикнул Юрий Петрович и пошел навстречу бандитскому арьергарду. – Смотри, что будет!
– Стоять! – страшно прокричал выскочка в черной шапке и остановился сам.
– А я тебя знаю, – послышалось вдруг из толпы. – Это же Юра Лукьянов – Петра Осиповича сын! Ты и есть тот самый Черный Дворник?
Юрий Петрович увидел маленькую сгорбленную старушку с кадылем, отделившуюся от молчаливой серой массы. Среди прочих во множестве желтели лица старушек, женщин и девушек, настроенных самым решительным образом. Бабулька шла навстречу Лукьянову.
– Стой, старая! – злобно крикнул Выскочка, и, рванув вперед, толкнул старушку в спину. – Я сказал: стоять!
Бабуля, выронив свою палку, покатилась по снегу.
– Эй! Псих! – звонко крикнул Лукьянов. – Ты чего пристал к старушке?
Выскочка несколько опешил от такой наглости, и, обернувшись к своим, прошамкал. – Сейчас я его буду убивать.
Лукьянов решительно двигался навстречу выскочке и неожиданно спросил:
– Это ты – Черный Дворник?
Милицейский «уазик» запоздало придвинулся к эпицентру событий, но из машины никто не выходил.
– Тактика, – громко прокомментировал действия властей Лукьянов.
Он видел лицо водителя и растерянного офицера, спешно докладывающего по рации.
– Вот так всегда! – искренне и громко расстроился Юрий Петрович. – Только, только рифма отыщется подходящая. Только пойдет накат этой теплой волны, называемой вдохновением, как тут же появляются темные личности, грозящие все испортить! И не просто грозящие, а портящие все и вся вокруг себя. Совершенно нет от этих шумных и невоспитанных людишек никакого покоя! Всюду суются, гремят и смердят!
– Шалит, гнида, – осклабился выскочка и, приняв боевую стойку, изготовился для удара по Лукьянову.
– Держи! Теперь твоя очередь галить! – весело крикнул Юрий Петрович и бросил ему в лицо метлу.
Тот ловко перехватил черенок правой рукой и…
Все отчетливо увидели, как метла, полыхнув сиреневым светом, осветила искаженное злобой страшное лицо.
В ту же секунду серая масса, натужно скрипя настом, пришла в движение и ринулась на несчастного обладателя светящейся метлы с ревом:
– Вот он! Черный Дворник! Держи его! Бей! – вскипало людское море десятками голосов.
– А-а-а! – хрипло заверещал несчастный, пытаясь отбросить метлу, но черенок словно прирос к ладони. Огромными прыжками помчался он по направлению автострады, сверкая метлой, как прожектором.
– Держи Черного Дворника! – громко прокричал, сложив ладони рупором, Лукьянов.
Милицейский «уазик», выждав положенное время, устремился за убегающими.
– Бабуля, давайте руку, – помог подняться старушке довольный Юрий Петрович.
– Метлу жалко, – заметила старушка. – Хорошо светила – как прожектор. А ты молодец – не трус.
– Было страшно, бабуля, – серьезно говорил Лукьянов. – Даже во сне.
– Во сне всегда страшно, даже очень страшно, – старушка загадочно улыбнулась и продолжила. – Я хочу тебя предупредить об опасности, которая тебе грозит.
– Говори, бабуля.
– Жители Уральска пустили слух, что тот, кто сумеет тебя убить, обретет бессмертие. Вот так. Так что берегись! И свою Юльку береги.
– Спасибо, бабуля. Обязательно буду беречь! – улыбнулся Лукьянов.
– А ты, Черный Дворник – молодец! Никого не боишься и продолжаешь убирать мусор в городе, несмотря ни на что, – продолжала старушка. – Спасибо тебе от всех жителей, а то наши лоботрясы – муниципальные дворники теперь почти все уволились от страха. А чтобы у тебя все получилось, слушай и запоминай. Сначала ты разуй его, а уж потом его помой. Чтобы стишок перевести, ты черный камень разыщи. Когда стишок переведешь, то паучка ты враз убьешь. И еще останется семь секунд. Но о себе ничего не говори, иначе ничего не выйдет.
– Постараюсь запомнить, – пообещал Лукьянов.
– И еще одно. Когда зажжешь лампочку над старым диваном – узнаешь о Красном Пауке. Удачи тебе, Черный Дворник, а я пошла, – и бабуля скрылась в темноте.
– Что скажешь? – обратился к Юлии Сергеевне Лукьянов.
– Она сказала: «Удачи тебе, Черный Дворник?» – заинтересовалась Юлия. – Что она там насчет Черного Дворника?
– Юлька! Жми! – посмотрел на часы Лукьянов. – Сейчас уже троллейбус приедет!
И Юлия, черпая босоножками снег, выскочила в развевающемся сарафане из сквера в темноту.
Тотчас из той же темноты вылетела бойкая синица и уселась на плечо Юрию Петровичу.
– Привет, Парус!
Лукьянов собрал оставшийся инструмент и, поглядывая на Луну, спросил:
– Как Юлька? Успела?
Синица закинула голову назад и тихо пискнула.
– Спасибо, Парус. Значит, успела, – рухнул спиной в сугроб Лукьянов, и повторил. – Сначала ты разуй его, а уж потом его помой. Чтобы стишок перевести, ты черный камень разыщи. Когда стишок переведешь, то паучка ты враз убьешь. И еще останется семь секунд. Но о себе ничего не говори, иначе ничего не выйдет.
– Надо зажечь лампочку над старым диваном. Знать бы, где этот диван? – продолжал смотреть на Луну Лукьянов. – Кто же это? Лицо знакомое. Неужели Валентина Осиповна?! Приснится же такое!?
Глава 58
Проповедь в троллейбусе
Из-за ближайшего поворота, гордо скрипя, появился очередной переполненный троллейбус с тусклыми фарами. Ожидавшие сплотились у края остановки. Уныло запели двигатели дверей, заиндевевшие створки устало раздвинулись, прибывшие счастливчики выпрыгнули спинами вперед и исчезли в темноте. Освободившиеся места в троллейбусе были немедленно заняты новыми пассажирами.
Андрей Иванович Зорин, как и предполагалось, был в полной экипировке «а ля мастрэ-сал» бразильского карнавала, с блеском исполненной из гиацинтовых перьев и белоснежного натурального шелка, радужно переливающегося в тусклом свете троллейбусных лампочек. Голову Андрея Ивановича венчал великолепный белоснежно-синий головной убор из тех же перьев в виде огромной короны индейского вождя, а на ступнях было что-то наподобие мокасин из светло-желтой мягкой кожи. Маска уникально смотрелась на задней площадке троллейбуса. Никто из пассажиров не обращал на такого попугая ни малейшего внимания.
Троллейбус сразу же с шумом и без предупреждения захлопнул все двери и начал движение. Люд, привыкший ко всему, неспешно располагался и лениво переговаривался.
– А ведь это все ерунда, – с удовлетворением нарушил хрупкое равновесие поскрипывающей тишины тусклый, но достаточно громкий мужской голосок, – нет никакого Бога, и не было. Вот Гагарин летал – и никого там не видел. И все это фигня!
Троллейбус перестал скрипеть и, мгновенно воцарившаяся тишина сосредоточила стопроцентное внимание к задним дверям, где как раз и находился Андрей Иванович. Все, как один, включая водителя и кондуктора с сумкой на поясе тулупчика, ждали незамедлительной реплики. Особенно сразил всех архаичный аргумент про первого космонавта.
