За прилавком продуктового Тополь обнаружил молодую продавщицу — тоненькую, лет восемнадцати, девушку с грустными зелеными глазами. Купив у нее полкило колбасы и хлеба, сценарист поинтересовался, что она делает сегодня вечером. «А что?» — лениво протянула девушка, видимо, уставшая от таких ухажеров. Но этот ухажер был не чета прежним, поскольку с ходу предложил ей поехать в Москву, да не куда-нибудь, а в Дом кино, где давали французский фильм с Ивом Монтаном. Ответ продавщицы был положительный.
В семь вечера Тополь подъехал к магазину. Девушка не заставила себя долго ждать и выпорхнула на улицу, едва «жигуль» ухажера остановился у крыльца. Но едва она появилась, как сердце Тополя упало в желудок: девушка оказалась хромоножкой и припадала на короткую левую ногу, как Баба-Яга. Сценарист заставил себя не дрогнуть ни одним лицевым мускулом и, выйдя из машины, открыл перед девушкой переднюю дверцу. По дороге они познакомились, и Тополь узнал, что девушка носит красивое русское имя Алена.
После фильма Тополь привез девушку в свой болшевский номер, где они до утра занимались любовью. А в короткие моменты отдыха и расслабления Алена рассказывала ухажеру о своем детстве. А оно у нее было ох каким нелегким. По ее словам, отец у нее был алкоголиком и постоянно третировал их с матерью. Чуть ли не каждый вечер, приходя с работы «подшофе», он заставлял дочь петь ему любимые песни, в противном случае обещая избить и ее, и мать. Инвалидность свою она тоже заработала благодаря отцу: когда Алене исполнилось четырнадцать, он попытался ее изнасиловать, но она предпочла позору бегство — выпрыгнула с третьего этажа. Эта история настолько потрясла Тополя, что он решил обязательно вставить ее в свой сценарий.
А теперь из Болшево вновь перенесемся в Ростов-на-Дону. В тот день, 10 октября, когда обсуждали сценарий «Несовершеннолетних», Высоцкий дал концерт в красном уголке Комбината прикладного искусства. Как мы помним, после выступления на заводе «Гранит» ему преподнесли в качестве подарка изделия именно этого предприятия, да еще сделанные инвалидом войны Леонидом Шихачевским. Узнав, что этот мастер практически не выходит из дома, Высоцкий изъявил желание навестить его. Повез его туда директор КПИ на своей служебной машине (с ними был еще один актер «Таганки» — Иван Бортник). Проговорив с мастером около получаса, Высоцкий вдруг узнал поразительную вещь: оказывается, мастер не знает, кто такой актер Высоцкий, и даже песен его никогда не слышал. Естественно, гость решил исправить столь вопиющую ситуацию. Кто-то из домашних сбегал за гитарой к соседям, был настроен на запись магнитофон «Яуза». Кстати, хозяин дома оказался не единственным жителем Ростова-на-Дону, кто не знал Высоцкого. На обратной дороге на КПИ Высоцкий решил заглянуть в магазин «Мелодия», что на Пушкинской улице. Войдя, спросил у продавщицы: «А Высоцкий у вас есть?». Та ответила, что нет, потом увидела у него в руках сигарету и закричала: «Что это вы тут курите! Выйдите из магазина!». Высоцкий извинился и вышел, удивленный тем, что никто в магазине его так и не признал. Доехав до КПИ, Высоцкий дал еще один концерт — в керамическом цеху. А вечером в Театре имени Горького «Таганка» показала спектакль «Павшие и живые».
Тем временем Эмиль Лотяну продолжает работу над фильмом «Табор уходит в небо». Съемки натуры начались в конце июля в Литве, в Вильнюсе и Каунасе, после чего группа переехала в Закарпатье, в город Виноградов. Но и там работа сопряжена с большим количеством трудностей. Дело в том, что Виноградов был небольшим райцентром со скудным хозяйством, в котором постоянно ощущалась нехватка чуть ли не всего и вся. С превеликим трудом киношникам удалось найти игровых лошадей, выбить для себя транспорт. Поселились киношники в гостинице «Беркут», однако питаться ходили не в тамошний ресторан (из-за высоких цен), а в обычную столовую. Отсутствие фондов на пиломатериалы (по вине студии) задержало строительство декораций. Редактор фильма продолжал бомбардировать студию депешами о том, что актриса Светлана Тома с ролью не справляется. Дословный текст одной из его октябрьских телеграмм выглядел так: «В игре героини больше кокетливости, чем характера». В какой-то из моментов Тома не выдержала и уехала на фестиваль в Болгарию, не предупредив об этом съемочный коллектив.
Правда, отдохнув недельку, она вернулась на съемочную площадку, но к тому времени дисциплина в группе совсем разладилась. Из-за того, что ряд актеров позволил себе расслабиться со спиртным, были сорваны сразу три съемочных дня — 8—10 октября.
11 октября поздно вечером у Высоцкого случился очередной приступ почечной болезни. Бывший с ним в гостиничном номере Бортник позвонил врачу Светлане Гудцковой домой, но она ехать ночью отказалась, перенеся визит на раннее утро. Далее послушаем ее собственный рассказ:
«Утром, подкатила на автомобиле своей подруги в 6 утра к гостинице. Вахтер сказал, что Высоцкий просил меня подняться в номер. Захожу — Володя лежит с температурой: снова почки. С ним Ваня… Я дала несколько таблеток, сделала инъекцию анальгина.
Настроение у Володи было — хуже некуда. Сказал, что ночью ему звонили, вроде бы из КГБ, обвиняли в том, что он якобы был в казацком курене и пел антисемитские песни.
В тот же день Володя улетел из города («Таганка» осталась в Ростове-на-Дону еще на несколько дней. — Ф. Р.). Я его не провожала, по-моему, мы распрощались в гостинице…».
Продолжает подводить здоровье и Юрия Никулина. Как мы помним, в самом конце сентября врачи констатировали у него невроз сердца и временно запретили ему сниматься (он работал у Алексея Германа в «Двадцать дней без войны»). Однако, понимая сложное положение группы, которая и без того сильно отставала от плана, Никулин соглашается сниматься. 13 октября он отправил Герману письмо, в котором писал: «Вынужден прервать съемки, но, учитывая положение группы, я согласен отсняться 14–15 октября в ранее начатых объектах. Врачи категорически требуют, чтобы я имел минимум 10-дневный отдых, после чего я согласен принять участие в съемках на условиях три рабочих дня в неделю, начиная с 27 октября по 3 ноября…».
Тогда же кремлевское руководство готовится к приезду президента Франции Валери Жискар д’Эстена, намеченному на вторник, 14 октября. За несколько дней до приезда спецслужбы работали в усиленном режиме, зачищая город от нежелательных элементов. На последнем перед приездом высокого гостя совещании сообщалось, сколько тысяч человек будет приветствовать заграничного гостя на трассе от Внуково до Кремля, какие имеются сигналы о возможности террористических акций, что произошло или может произойти в городе в эти дни. Один из участников того совещания — Олег Калугин — вспоминает:
«Вот типичный доклад руководства московского КГБ накануне приезда президента Франции:
— на трассе задержан пьяный тунеядец Панков, допускавший угрозы в адрес главы ГДР Хонеккера;
— обнаружены листовки с призывами «Долой партийную клику во главе с Брежневым!»; задержаны учащиеся, подозреваемые в распространении листовок;
— по доносу дочери задержан некто Красовский, у которого изъято оружие;
— из воинской части похищено 5 винтовок и 9 тысяч патронов. Ведется розыск;
— в Лужниках на почве безответной любви подорвал себя студент.
От имени ПГУ на штабе с пятнадцатиминутным сообщением о подрывной деятельности западных спецслужб и антисоветских эмигрантских центров приходилось выступать и мне…
Президент Франции прилетел в Москву утром во вторник, 14 октября. Вот как он сам описывает свое прибытие: «Советские руководители, встречающие нас, выстроились в ряд. Вот они двинулись к трапу самолета. Группки московских школьников в сопровождении молодых учительниц размахивают маленькими бумажными флажками — трехцветными и красными. Я их приветствую, хотя в глубине души убежден, что они на самом деле не знают, кто я такой. Конечно же, они радуются — эта прогулка куда веселей, чем урок в школе; лица их раскраснелись от свежей прохлады ранней осени, но им вряд ли холодно: на них зимние спортивные курточки, девочки — в шерстяных чулках.
Затем кортеж направляется в Москву… Мы едем вдоль нескончаемых бульваров, где остановлено и без того не слишком оживленное движение, минуем пригород Москвы. Наконец мы в городе. Широкий проспект, который заканчивается поворотом к мосту через Москва-реку и к въезду в Кремль. Именно здесь и собралась толпа любопытных, на нее нацелены телевизионные камеры; впоследствии это позволит говорить о народном энтузиазме…
Леонид Брежнев — он сидит в машине слева от меня — доверительно сообщает мне через разместившегося напротив переводчика:
— Видите, как горячо москвичи приветствуют вас!
Он считает, что все очень хорошо организовано. Я предпочитаю высказать свое мнение:
