Она ещё раз прервалась. Глядя на её сузившиеся глаза, Филарета задавался вопросом, видела ли она что-то в его собственных глазах, при упоминании Мезы.
— Так как совершенно ясно, что Колокольцев хочет войны и никто в Лиге похоже не готов или не имеет возможности оспорить его политику, то пусть будет война. — Тон Харрингтона стал холоднее пространства за бортом «Опенгеймера». — Что, адмирал Филарета, ставит Вас перед выбором. Звездная Империя и ее союзники готовы принять Вашу капитуляцию и капитуляцию кораблей под Вашим командованием. Если Вы добровольно сдадитесь, то Вам и Вашим подчинённым будет гарантировано надлежащее обращение в соответствии с Денебскими Соглашениями. Далее, мы гарантируем репатриацию Вашего персонала в Солнечную Лигу, как только будет завершено разумное и взаимно удовлетворительное разрешение всех споров между нами и Лигой. Если Вы не сдадитесь, мы заставим Вас, и последствия для Вашего флота будут катастрофическими. У Вас есть пять минут, чтобы принять условия. В конце этого отрезка времени, если Вы не объявите о своей сдаче, не опустите клинья и не уничтожите свои ракетные подвески, мы откроем огонь.
— Выбор за Вами, адмирал. Александер-Харрингтон, конец сообщения.
Образ высокой, непримиримой женщины исчез с экрана кома и Филарета повернулся лицом к своему штабу.
Все без исключения выглядели столь же ошеломленными — точно так, как он себя чувствовал.
— Ну, Джон? — Он адресовал Берроузу улыбку, которая, он подозревал, выглядела столь же ужасно, как было у него на душе. — Вы думаете, что она блефует?
Похоже было, что Берроуз отчаянно хочет согласиться. Вместо этого тот покачал головой.
— Нет, сэр, — сказал он категорически. — Она слишком убедительна. Слишком много она знает о наших планах и деталях тактических решений. Более того, она слишком откровенно демонстрирует нам своё преимущество — сенсорные платформы-невидимки, количество развернутых подвесок, носители ЛАКов и непонятно какого черта здесь делающих хевенитов. — Он вновь покачал головой. — Она хочет, чтобы мы знали о её силах, хочет, чтобы мы точно представляли, что она может сделать с нами, и она не дала бы нам эту информацию, если бы не была уверена настолько, насколько таковой выглядит. Она может преувеличивать эффективность своей ПРО, но я считаю, что и здесь она не соврала. И даже если я неправ в последнем, то это не будет иметь никакого значения для тех обломков, которые останутся от нас.
— И я сам пересёк гиперграницу, так что мы даже не имеем возможности попытаться сбежать. — С горечью подвёл итог Филарета.
— Это то, что предусматривалось полученными нами приказами, — пожал плечами Берроуз. — Кто бы ни разрабатывал эту операцию, он, очевидно, делал это на основе несколько… некорректных предположений. А у нас в руках остался тот конец палки, что побывал в заднице.
Филарета медленно опустил голову — в отличие от Берроуза, он очень сомневался, что пресловутые «они» были настоящими авторами операции, построенной на «некорректных предположениях». Нет. Харрингтон была права — именно Меза стояла за спинами отдавших приказ. Он не мог понять, что именно и каким образом Меза надеялась достичь этим, но и это не имело значения. На его тактической схеме горели значки более четырёхсот супердредноутов и, если они были хоть наполовину столь совершенными, как уверяла Харрингтон, их было более чем достаточно, чтобы нашинковать каждую активную единицу Боевого Флота как луч лазера — кубики льда. Этим кукловодам было плевать на него лично, плевать на почти три миллиона мужчин и женщин на борту кораблей Одиннадцатого Флота, потому что они даже не имели ничего общего с его командованием.
— Билл? — Он взглянул на Дэниэлса.
— Сэр, — лицо офицера-тактика было отчаянно несчастным, — я считаю, что она говорит правду — о своих возможностях, я имею в виду. А если это так — мы… Ну, Джон прав, сэр. Если она спустит курок — нас поджарят. Мы можем быть и повредим больше их кораблей, чем она рассчитывает, но у нас нет ни единого шанса выжить самим.
* * *
— Как Вы думаете, Том, что он решит? — Тихо спросила Хонор.
— Учитывая альтернативу, если он не полный идиот и болван — он опустит клинья и ликвидирует подвески, — Тейсман был краток. — Конечно, он может быть идиотом и болваном, но я считаю, что Вы сотворили абсолютно очевидную тактическую ситуацию. Собственно говоря, — на его лице возникла лёгкая улыбка, — я даже сомневаюсь, была ли от меня хоть какая-то польза.
— Ну, я думаю — какая-то была, — подмигнув, утешила она его и её лицо неожиданно озарилось намного более широкой улыбкой.
— Ваша Светлость, Вы понимаете, что не были до конца честны с бедным тупицой, — с укоризной произнёс Раф Кардонес с экрана кома, вызвав у Хонор удивлённое поднятие брови. –Вы на протяжении всех перговоров не дали ему ни одного правдивого кусочка информации о наших настоящих силах, — улыбнулся капитан её флагманского корабля, но она только пожала плечами.
— Я не соглашусь с Вашей оценкой, Раф. Я не сказала ему ничего, что мы не смогли бы сделать, я всего лишь… немного преуменьшила цифры. Рано или поздно, по крайней мере некоторые из этих людей отправятся по домам — по крайней мере, я лелею надежду, что это случится! — и я не вижу причины выкладывать все козыри прежде, чем это произойдёт. Хотелось бы надеяться, что сегодня мы положим начало этому процессу. Если же у нас не получится, я всё-таки хочу оставить солли в заблуждении относительно потолка возможностей наших технологий на том уровне, на котором мне удобно.
— Полностью согласен, — Тейсман сопроводил слова твёрдым кивком. — Сохранение в тайне некоторых, по крайней мере, Ваших возможностей на максимально долгий срок всегда оправданно. Кроме того, — он сухо фыркнул, — они, скорее всего, не поверили бы Вам, расскажи Вы им насколько хороши ваши ¬– да и наши — технологии на самом деле! И в результате он, в конце концов, решил бы, что Вы лжёте или блефуете.
— Я согласна с адмиралом Тейсманом, Ваша Светлость, — вступила в разговор Мерседес Бриэм. — Кроме того, Вам и не требовалось рассказывать ублюдкам всё. То, что было им сказано, уже было достаточно кошмарно с их точки зрения, и в то же время я соглашусь с тем, что вы оба были довольно красноречивы, и, я думаю, ещё красноречивей была тактическая ситуация. — Она покачала головой. — Я никогда не видел чей-либо флот в худшей дыре чем эта — даже при моделировании, и — она коротко взглянула на Тейсмана, — после того как кое-кто сомневался в успехе, это кое о чём говорит. — Она вновь покачала головой. — Сдача единственный выбор, который Вы им оставили.
— Это наша общая заслуга, Мерседес, — мягко поправила Хонор, глядя на темно-красные значки Одиннадцатого Флота.
* * *
Массимо Филарета бросил последний взгляд на наводящие ужас своей огневой мощью силы противника, сжавшего челюсти на Флоте под его командой. Он вспомнил тот шок, который испытал весь ФСЛ от капитуляции Иосифа Бинга и его оперативной группы. Еще больший шок — и неверие — после того, что случилось с Сандрой Крэндол. То, что он собирался сделать сейчас, затмит всё предыдущее — и шок, и неверие.
И не было ничего, что он мог поделать с этой ситуацией.
«Ну, на самом деле, одно я точно могу сделать», — сказал он себе. — «Я могу, по крайней мере, наплевать на то, что обо мне подумают эти Мезанские ублюдки и отказаться стать ещё большим неудачником чем Крэндал.»
— Хорошо, Билл, — его голос показался безжизненным, потерянным и сломленным даже ему самому. — Опустите клин и пошлите на подвески команду самоликвидации.
— Есть, сэр, — ответил Дэниэлс.
— Рубен, я полагаю, что нужно вызвать на связь Харрингтон, — продолжил Филарета, поворачиваясь к начальнику связи. — Она наверняка захочет…
Адмирал Уильям Дэниэлс направился к своему рабочему месту для передачи приказов командующего на корабли Флота. Даже сильнее чем овладевшее им состояние шока, неверия в происходящее, было чувство облегчения. Облегчение, что Филарета был готов признать очевидное. Облегчение, что Одиннадцатый Флот не будет уничтожен, в конце концов.
Чувство облегчения, резко пропавшее, когда он увидел как его собственная рука откидывает защитный колпачок и нажимает скрывающуюся под ним кнопку.
Филарета застыл в неверящем ужасе от осознания того, что только что пять тысяч сто подвесок отправили в единственном огромном залпе пятьдесят одну тысячу ракет.
— Чёртов хрен, что ты творишь?!.
Адмирал Флота так и не закончил вопрос. Рука Уильяма Дэниэлса, все еще кем-то — или чем-то — ведомая, продолжила свою независимую от воли деятельность. Тактик отчаянно боролся за контроль над ней, но та, двигаясь плавно и экономно, отстучала цифровой код команды, о существовании которой тот даже не подозревал.
Эта команда отдавала приказ на взрыв заложенной старшиной Хардером в своём пульте бомбы. Взрыв, повлёкший смерть всех мужчин и женщин, находившихся на флагманском мостике корабля ФСЛ «Филип Оппенгеймер».
