На этот раз я даже испугаться не успеваю. Ну, подумаешь, нам предстоит еще одно путешествие, в еще один мир. Мы обязательно вернемся назад, когда заснем. Такая философская позиция – не что иное, как спасательный круг в той буре, в которой мы оказываемся всего на одну секунду. Описывать – и то, дольше, чем длилось наше путешествие!..
Глаза мы открываем уже в другом мире.
– Что это? – восхищенно вопрошает Дима, рассматривая белые домики с почти вертикальными крышами, на которых написаны прекрасные волшебные картины. Затем его взгляд опускается под ноги, где размещается золотая вата, называющаяся почему-то дорогой: – Мы что попали в рай? – задыхаясь от избытка чувств, спрашивает он.
– Дима, ты не поверишь! – облегченно смеюсь я. – Это Алвей – город в мире, который тебе снился. Понимаешь – нам это удалось! Мы попали сюда по-настоящему!
– Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой, – улыбается Дима. – Ну, хорошо, раз уж ты здесь уже была, будь тогда моим гидом.
Рассказывай!
– Думаю, что нам сейчас не разговоры надо разговаривать, а ехать в Ллин. Там, по словам Мастера Гринча – я тебе уже рассказывала, помнишь? – при входе в Театр Белых Теней, находиться Лиловая Дверь. Если мы ее откроем и в этом мире тоже, то, возможно, навсегда останемся здесь. Поехали?
– Ты права. Сейчас я многое готов отдать, чтобы ни в коем случае не проснуться…
– Слушай Дима, я подумала… может нам нельзя спать, а? Вдруг мы опять проснемся в гостиничном номере и все забудем? – эта мысль, внезапно пришедшая мне в голову, почему-то едва не способствует возникновению у меня панического синдрома.
– Я не знаю… – Дима тоже перестает выглядеть счастливым – скорее озадаченным. – Ладно, попробуем не спать. Сколько времени ехать в Ллин?
– Мастер Гринч сказал два дня.
– Ого…
– Тебе нужен велосипед, а мне нужно забрать свой, – обрываю несостоявшийся диспут, дабы отвлечься от неподобающих окружающему великолепию грустных мыслей.
Идем к дому Мастера – возле его входа меня верно и преданно ждет не дождется велосипед и рюкзак с вещами, в котором, кстати, еще и фотоаппарат обнаруживается.
И когда я успела сложить все свои вещи?..
Впрочем, не в этом сейчас дело. Диму необходимо срочно занять делом, а то он буквально онемел от восхищения, пока разглядывал дорогу, по которой мы шли, сиреневое небо с двумя небольшими солнышками – все, что для меня сейчас уже выглядит привычно. К хорошему, ведь, быстро привыкаешь, не правда ли?
Мимо, покачивая бедрами, идет миловидная женщина примерно моего возраста с небольшой корзинкой, наполненной зелено-желтыми ягодами размером примерно с землянику. Она улыбается нам:
– С новым рассветом, вас! – и собирается идти дальше, но я ее останавливаю:
– Простите, вы не подскажете, где нам достать еще один велосипед?
– О, это просто, – охотно пускается она в объяснения. – Через два квартала отсюда живет Канней, он как раз их делает…
– Спасибо вам большое-пребольшое, – улыбаюсь и попрощаюсь с незнакомкой.
– Ну что, пойдем? – обращаюсь к своему спутнику. Он стоит зачарованный, огорошенный и сосредоточенный на чем-то своем, видимо, никак не может поверить в происходящее. У меня же – наступила деловая фаза. Как только я поняла, что мы оказались в Иллийоне, поисковый инстинкт взял верх над эмоциями: во что бы то ни стало найти Лиловую Дверь и, наконец, оказаться в этом прекрасном радужном мире навсегда!
Несемся по дороге с несвойственной для велосипедов скоростью, ветер играет с нами в прятки: то – исчезая, то – внезапно появляясь, освежая мой разгоряченный от быстрой езды лоб своими мятно-яблочными порывами. Вир – мой верный спутник вне границ и пределов, которые мне постоянно приходиться преодолевать во сне и наяву. «Не давай мне спать, ладно?» – шепотом прошу я его, когда он в очередной раз оказывается рядом. Дима удивленно смотрит на меня, но я, улыбнувшись, пожимаю плечами и ничего не объясняю – успеется.
Все выглядит именно так, как рассказывал Мастер: за пределами города начинается земляная дорога какого-то странного блекло-коричневого цвета, почти как песок. Невдалеке пестреет Цветочный Холм. Подъезжаем ближе, не в силах просто взять и проехать мимо такого чуда. Он похож на профессионально созданный букет, только гораздо больших размеров. Ни одного лишнего цветка, ни одной несимметрично расположенной травинки – автономное гармоничное, чуть ли не разумное творение, ей богу! Даже я от удивления чуть не врезаюсь в ближайшее дерево, а на Диму вообще смотреть жалко!
Спускаемся со своих железных лошадок и подходим к подножью. Жаль, мне не хватает слов описать то, что мы увидели. Множество странных для нас разноцветных прекрасных цветов, переплелись друг с другом, образовав неповторимую единую структуру. Насколько я поняла, холм этот является не земляной насыпью с растущими на нем цветами. Это – пирамида с округлой вершиной, размером с двухэтажный дом, сплошь состоящая из паутинообразного сплетения стеблей, соцветий, листьев и травы. Думаю, при желании, можно было бы залезть внутрь, только жалко ломать это чудо. Такое ощущение, что цветы по какой-то своей прихоти решили собраться вместе, дабы им не было скучно расти порознь. Волшебство какое-то!
Буквально за шиворот, оторвав себя от созерцания чудесного холма, тычу локтем в Димин бок, чтобы он побыстрее пришел в себя, а то он в последние несколько часов всерьез вознамерился напрочь потерять дар речи. Что же я буду делать, если он лишится своего божьего дара – говорить? Сколько прекрасных слов от него я тогда не услышу? Нет, так точно не пойдет:
– Дима, – зову его. – Дима, ты что – онемел от счастья? Димочка, мне скучно без твоего болтливого язычка, верни его на место, а?
– Ага, – улыбается он. – Стоило мне замолчать и ты стала называть меня Димочкой – как мило!
– Я тебя всегда буду так называть, если ты перестанешь молчать. Хватит уже, два часа – твой абсолютный непреодолимый рекорд!
– Хватит, так хватит. Я не только разговаривать, я на руках тебя готов носить за то, что ты подарила мне такое счастье – находиться здесь. Честное пионерское!
– Принимается. Можешь начинать прямо сейчас, – серьезно заявляю своему попутчику.
– Что начинать? – удивляется Дима.
– На руках меня носить, что ж еще? Я не против. Мы с тобой знакомы уже… Господи, ужас какой!
– Ты чего? – смеется он. – Вспомнила, сколько мы с тобой знакомы?
– Ну, да, представляешь? Даже десяти дней не прошло, а ощущение такое, что мы знакомы уже лет двадцать… И ты до сих пор не носил меня на руках, между прочим, – улыбаюсь.
Вместо ответа, Дима легко поднимает мою тушку над землей и несет куда-то. Отойдя метров на двадцать, он осторожно усаживает меня на небольшой пенек и опускается на колени рядом. А потом, по-прежнему не говоря ни слова, наклоняется и целует. Сначала медленно и нежно, а потом все более настойчиво и страстно. Я могла бы умереть от счастья и нежности в его объятиях, но – хвала богам! – выжила.
– Нам надо ехать, – шепчу, наконец, найдя в себе силы оторваться от его губ и заговорить.
– Действительно, прости, – шепчет он в ответ.
– Не извиняйся, это было прекрасно. Обещаю тебе при случае повторить это и многое другое, – говорю ему на ухо, ловя себя на том, что действительно готова пойти дальше, ибо Дима – самое лучшее, что могло бы со мной случиться в этой жизни. И во многих других жизнях и мирах тоже. Но ему я пока этого не говорю, а то наше путешествие закончиться прямо здесь и прямо сейчас, поскольку я – не железная, да и он, кстати, тоже.
И, тем не менее, он все понял и без лишних откровений, потому что перед тем как сесть на свой велосипед, прошептал нежно, наклонившись прямо к моему уху:
– Я буду ждать этого случая с большим нетерпением, чем ты думаешь.
Ты мне безумно нравишься, но я готов ждать столько, сколько ты думаешь надо ждать…
Сколько я думаю надо ждать… Да не думаю я вовсе, что надо ждать!
Хотя с другой стороны… И тогда я целую его сама. Чтобы не думал, что он один такой среди нас смелый. Но после этого я все-таки сажусь на велосипед, потому что впереди – длинная дорога, вымощенная желтоватыми квадратными камнями и великолепная фиолетовая ночь с огромной луной…
25
В Биллей мы приезжаем когда небо уже готовится поменять свой цвет, а великолепная синяя луна с достоинством древнего светила выкатывается из-за горизонта. Меня немного клонит в сон от быстро сменяющихся пейзажей дороги. Но спать нам нельзя. Абсолютно.
Посему приходится вести неравную борьбу со сном, в которой пока одерживаю победу я. Надолго ли?
Главная отличительная особенность Биллея – дома и, усыпанные мелким красным гравием, улицы, отличаются строгой геометричностью. Даже деревья и кусты с сочно-розовыми листьями – и те подстрижены соответственно. А может они так и растут? Такое ощущение, что мы оказались среди гигантских кубиков из детского конструктора. Вдоль дороги гордо возвышаются дома треугольной, квадратной, пятиугольной и округлой форм. На мой взгляд, это немного слишком, но если жителям города нравиться, то…
