Ллин напоминает хрустальную сказку, ну или на последнее, и потому теплое и счастливое, пристанище Снежной Королевы – это как вам больше нравиться! Дома вдоль проспекта построены из матового разноцветного материала. Они напоминают витражные композиции в костелах Кракова и Рима, только очень прочные. Каждый из них переливается оттого, что сочный красный свет уходящего второго солнышка, преломляется от стен каждого из домиков и создает неповторимую зрительную иллюзию – не дома, а огромные цветные свечи! Даже их остроконечные крыши, и те – сверкают и искрятся как драгоценные камни, ибо вместо черепицы, они выложены грандиозными по своей красоте узорами из маленьких стеклянных кусочков. Не исключено, что они и являются чем-то вроде этого, но сейчас я предпочитаю не разбивать окружающее волшебство на составляющие.
Я почти бегу по дороге, задыхаясь от восторга, едва не сбивая прохожих с ног. Но они милы, и на мои сбивчивые извинения всегда улыбаются и отвечают что-то вроде: «Деточка, так и коленку расшибить недолго». Две прогуливающиеся старушки, в коих я едва не врезаюсь засмотревшись на очередное чудо местной архитектуры, говорят полушутя: «Где же ты забыла свои прекрасные глазки, милочка?». Курносый юноша, после того как я совершаю попытку, слава богу – неудачную, споткнуться о его ногу, застенчиво улыбается и интересуется: «Вы к любимому так спешите, или всегда так быстро бегаете?».
Господи, за что такое великолепие и мне одной? Я же лопну, задохнусь от восторга в этой ожившей сказке об Изумрудном Городе! Влюбляюсь в этот город с первого взгляда, с первого шага по махоньким бисеринкам дороги, с первого вдоха его медово-ягодного воздуха с небольшой примесью запаха речной воды той самой голубой речки.
Мое сердце громко бьется о диафрагму, будто пытается с помощью давно забытой азбуки Морзе что-то важное сообщить, но не от быстрой ходьбы, а от беспричинной радости и благодарности к этому великолепному городу…
Ллин оказывается велик настолько, насколько вообще может быть велик город в Иллионе. Насколько я могу судить, это – мир с очень малой плотностью населения, поэтому некоторые города в полнее реально пройти пешком всего за несколько часов. Но здесь, в Ллине я в первый раз чуть не потерялась. Несусь без оглядки, а улочки перетекают одна в другую как ягодный кисель. Искрятся и переливаются. А у меня и без этого, голова от восхищения кружиться – в какой-то момент я даже не сразу вспоминаю, каким ветром меня сюда занесло! Наконец, я останавливаюсь на какой-то очень большой разноцветной, как и другие улицы, площади. В центре площади возвышается здание, похожее как две капли воды на половинку ореховой скорлупы, только не коричневое, а ярко зеленое. Даже бороздки такие же.
Мимо проходит молодой человек в очень странной шляпе, сильно смахивающей на популярный на моей исторической родине колпак Пьеро, хорошо хоть без черных балабонов, а просто с венком из живых цветов, вместо козырька. Останавливаю его жестом, сглатывая, дабы собраться с мыслями:
– Что это за здание? – спрашиваю.
– Театр Белых Теней, – улыбнувшись во все тридцать два зуба, ответсвует парень.
– А что такое Белые тени? – в полнее закономерно интересуюсь. Так как я уже достигла цели своего приезда, это – единственный вопрос, который все это время у меня вертится на языке.
– Завтра будет представление – зайдите, посмотрите. Это неповторимое зрелище!
– Может и зайду, но все же? – Ну вот, чего я пристала к человеку, а?
– Белые тени – это такие животные с материка Суфир, – терпеливо пускается в объяснения юноша, – они похожи на облака, только обладают разумом и формой человеческого тела. Они даже способны издавать звуки человеческой речи. Бывает очень весело, если они начинают говорить.
«Приведения что ли?» – задаю себе риторический вопрос. С другой стороны этот юноша вряд ли знает, что такое призраки и откуда они берутся – не у него же спрашивать.
Моя вполне себе бесшабашная веселость сменяется каким-то удивленным недоумением. Хочется расспросить его о многом, но внезапно я осознаю, что все – время вышло. Мне пора.
– Спасибо, – успеваю крикнуть вслед парню, потому что он успел удалиться на довольно приличное расстояние. Он разворачивается, машет мне рукой и исчезает за поворотом.
А я медленно приближаюсь к той стороне стеклянного грецкого ореха, на коей виднеется совершенно неповторимая Лиловая Дверь.
Останавливаюсь возле нее и уже хочу взяться за ее ручку, как вдруг вспоминаю о Диме.
Если я открою Дверь без него, то наверняка больше никогда его не увижу. Он не сможет добраться сюда сам, а я смогу вернуться сюда следующей ночью, когда в очередной раз усну в Одессе. С другой стороны, следующего раза может и не быть, ведь так?.. В первый раз за долгое время не знаю, что делать. Стою в нерешительности с совершенно пустой головой и вяло тикающим сердцем: ничего не предпринимая и не стараясь разобраться в себе.
Время как бы замедлилось, а пространство вокруг меня готово было съежиться и исчезнуть, оно стало похоже на водную гладь потревоженную водомеркой. И я жутко перепугалась, что если сейчас не сделаю что-нибудь, то пропаду, исчезну, вместе с Изумрудным Городом и Лиловой Дверью. Поэтому я решительно берусь за ручку и в подступающей к горлу панике дергаю дверь на себя.
Она оказывается заперта!
Попробую толкнуть дверь в обратную сторону – не поддается!
И вот здесь я пугаюсь окончательно… Выходит, что у меня нет никаких шансов оказаться в этом волшебном мире наяву, а не во сне! Я и сейчас не совсем понимаю – сплю или бодрствую. За последнее время сон и явь перемешались, образуя странный сладковатый винегрет, любой кусочек которого прекрасен своим неповторимым привкусом.
Мир вокруг меня закачался и я начала терять сознание, ощутив, прежде чем исчезнуть из всех миров сразу, как медленно съезжаю вниз, стараясь ухватиться рукой за Дверь, но она тает от моего прикосновения…
Слышу, кто-то кричит не своим голосом. Открываю глаза и понимаю, что сама только что орала как недорезанная свинка. Дима в темноте нащупывает выключатель и включает ночник.
– Что, родная, что с тобой случилось? – с тревогой в голосе спрашивает он.
– Эта Дверь… Я нашла ее… Она не открывается. Понимаешь, НЕ ОТКРЫВАЕТСЯ! – сквозь всхлипывания пытаюсь объяснить ему все.
Хватаю горлом воздух, но его мало; судорожно стискиваю плечи Димы, а он пытается меня успокоить: гладит по голове, шепчет какие-то утешительные слова. В конце концов, он целует меня и, видя, что его способ борьбы с женской депрессией – работает, продолжает в том же духе…
Ему удается меня не только успокоить, но почти заставить забыть из-за чего весь сыр-бор. Я тону в его нежных объятиях и поцелуях, растворяясь в его теплой мужской силе и безмерной любви.
Знаю, что Дима любит меня – мне даже не надо слышать от него подтверждения, достаточно его успокоительного шепота и ласк, сначала несмелых, а потом уверенных и дарящих безмерное блаженство.
На много сладостных минут я забываю обо всем: о Двери, о своих прошлых бедах, о почти законченном и одновременно бесконечном путешествии. В Диминых объятиях верится, что все обязательно будет хорошо. Потом. Потому что сейчас для меня существует только он…
Насладившись друг другом, мы засыпаем, так и не разомкнув объятий.
На этот раз я действительно засыпаю – настоящим крепким сном без сновидений…
27
Еще не открыв толком глаз, улыбаюсь наступившему утру, как умеют только дети. Прикасаюсь рукой к подушке рядом и понимаю, что Димы рядом нет. Предчувствуя подвох, приоткрываю глаза и констатирую прискорбный, в сущности, факт, что постель рядом со мной действительно пуста.
Ладно. Нащупываю мобильный телефон на столике рядом с кроватью, ищу в телефонной книге номер именуемый «Мой 2». Набираю. Слышу противный голос тетки-оператора. Настроение мое радужное постепенно тает как снег на ладони. Быстро и навсегда.
Уговариваю себя как могу, но разум – гораздо глупее мудрого сердца, которое всегда знает правильный ответ на невысказанные вопросы, и не в его власти сдержать подступающую к моему горлу панику.
Снова и снова набираю номер Димы, но раз за разом слышу жестокий приговор сетевого автоответчика «Абонент находится вне зоны действия сети».
Черт-черт-черт!
И еще триста пятьдесят раз, если это дурацкое заклинание вернет мне Диму.
Внезапно пришедшая в голову мысль поднимает меня с кровати быстрее, чем это мог бы сделать сигнал воздушной тревоги. Как была, в одной шелковой ночнушке, бегаю по гостиничному номеру, пытаясь отыскать следы Диминого пребывания. Тщетно – ни единого волоска, даже вторая половина двуспальной кровати не примята. Ни записки, ни его зубной щетки в ванной комнате, ни сумки с ноутбуком на стуле, где он его оставил. Господи, ну почему?..
Тебя только что опять бросили, дорогая – второй раз за этот месяц! Ну, что вешаться будем, или может башкой об асфальт, чтоб уж наверняка?
