Через час она добралась до места, которое было указано в завещании. «Недвижимостью» оказался покосившийся от времени деревянный домик, стоявший недалеко от лагуны Марово. Его прохудившаяся соломенная крыша была кем-то недавно заделана. Архаичная конструкция возвышалась на сваях над песком и была окружена со всех сторон террасой, на которой висели два совсем новеньких гамака ярко-оранжевого цвета. В островитянской лачуге явно кто-то жил, и Клара подумала, что Уваров наверняка приехал раньше нее – это объяснило бы тот факт, что он до сих пор не присоединился к ней.
Распахнув скрипучую обветшалую дверь, которая не спасала даже от ветра, Клара крикнула:
– Есть тут кто?
Никто не ответил. Клара нащупала рукой выключатель. Где-то под соломенным потолком зажглась единственная лампочка и тусклым светом осветила деревянное строение. Тишину в хижине нарушали крики местной детворы, доносившиеся с побережья, и громкий разговор группы дайверов, проходящих мимо и оживленно обсуждающих последнее погружение. Многие из них обернулись, с интересом разглядывая Клару. Она не знала, как на них реагировать, поэтому сдержанно улыбнулась и сказала по-английски:
– Добрый вечер.
Дайверы, как по команде, дружно улыбнулись ей в ответ и поздоровались. Когда группа скрылась в соседнем домике, Клара занесла свой чемодан и начала осматриваться. В хижине имелись три крохотные комнатки: гостиная-кухня, спальня и ванная, в которой еле мог разместиться один человек. На окнах висели москитные сетки. Телевизора или магнитофона не было. В том, что Уваров приехал раньше нее, она уже не сомневалась: йеменская серая юбка с восточными узорами висела на подлокотнике дивана. Клара вышла на террасу и увидела внизу на песке гриль и прикрытую неглубокую яму, на дне которой виднелся уголь. Видимо, здесь Юрий готовил себе ужин. Вернувшись в дом, Клара посмотрела на часы: было семь часов вечера по местному времени. В Сочи сейчас была глубокая ночь. Несколько минут она просидела на диване в ожидании возлюбленного, но он так и не появился. Глаза слипались от усталости, она зевнула, опустила голову на подушку и решила немного вздремнуть.
* * *
Сквозь сон Клара услышала английскую речь с сильным акцентом вперемешку с местным диалектом. Из обрывков фраз она поняла, что речь идет о завтрашнем путешествии на какой-то остров. Среди мужских голосов выкристаллизовался голос Юрия, и она открыла глаза. Клара лежала на кровати в спальне в майке и шортах, которые использовала, как летнюю пижаму. Поднявшись, она как можно тише вышла в гостиную, окна которой были настежь распахнуты. Клара разглядела на террасе группу местных мужчин, с которыми разговаривал Уваров. Он стоял к ней спиной, на нем были длинные цветастые шорты и черные сланцы. Загорелое тело красноречиво говорило, что он прибыл на солнечный остров как минимум несколько недель назад.
Один из местных жителей заметил движение в доме и осторожно похлопал Уварова по плечу. Тот резко обернулся и увидел Клару.
– Привет, соня! – шутливо произнес он.
Она наигранно нахмурила брови и нарочито грубым голосом произнесла:
– Не прошло и трех месяцев, а ты уже позабыл мое имя.
Улыбаясь, Юрий попрощался с собеседниками и вернулся в дом.
– Ты проспала пятнадцать часов – как прикажешь тебя после этого называть? Однозначно, соня!
Клара взглянула на часы и ахнула: она действительно проспала пятнадцать часов! Указав на свою одежду, она спросила:
– Ты что, меня переодел?
– Вот тебе здрасьте! Ты что, ничего не помнишь?
– Нет, – искренне удивилась Клара.
– Я пришел примерно в десять вечера. Ты спала без задних ног, но когда я захотел убрать твой чемодан с прохода, проснулась и сказала, что там спрятаны сокровища всего мира, и что я, ничтожный раб, не достоин к ним даже прикасаться.
– И? – не веря его словам, спросила Клара.
– И переоделась, мы поговорили, потом ты легла в спальне. Ты что, ничего не помнишь?
– Нет, – ответила Клара и хитро прищурилась.
Уваров рассмеялся и воскликнул:
– Видела бы ты сейчас свое лицо!
Клара поняла, что он пошутил и, стукнув его по плечу, воскликнула:
– Опять твои шуточки! Я думала, что от перелета, который запомню на всю жизнь, у меня наступила временная амнезия.
Уваров резко притянул ее к себе и страстно поцеловал. А когда отпустил, Клара воскликнула:
– Я еще не чистила зубы!
– Вечно ты портишь момент: то пеной испачкал, то теперь она зубы не почистила, – проворчал Уваров и прошел на маленькую кухню.
При свете дня дом выглядел еще более обшарпанным и неухоженным: ржавчина на сантехнике, кое-где сколота плитка, в полу виднелись щели, через которые можно было увидеть песок под сваями.
– Я в душ!
– Воду экономь! – крикнул ей вдогонку Уваров. – Я наполнил бак, но его надолго не хватает.
Клара нырнула в ванную и закрыла дверь на щеколду. Пока она, брезгливо сморщившись, принимала душ, в памяти всплывали отрывки их встречи. Уваров перенес ее в спальню, как только пришел. Потом долго сидел напротив у стены и не сводил с нее взгляда. Она несколько раз просыпалась от того, что он ее целовал, гладил по волосам и что-то приговаривал. Но почему Клара помнит их встречу урывками?
Посмотрев на свое отражение в зеркале, она облегченно вздохнула: сон явно пошел ей на пользу. После утреннего туалета она вышла из ванной, недовольно поморщилась и спросила:
– А нет поблизости чего-нибудь поприличнее? Например, гостиницы хотя бы четыре звезды?
– Смеешься? По местным меркам мы богачи! Гостиниц тут приличных нет, а те, что есть, нам не подходят. Лучше здесь, поверь мне! Ты скоро привыкнешь! – воскликнул Уваров, обжаривая с двух сторон кусочки бекона.
Затем, смерив ее пристальным взглядом, сказал:
– Ты похудела, осунулась, круги под глазами.
Клара опустилась на барный стул, обитый красной потрескавшейся лаковой кожей, и тяжело вздохнула: видел бы он ее неделю назад…
– На четыре килограмма. Я себя в последнее время плохо чувствую, особенно после лунного затмения.
Клара обратила внимание на полумесяц, который появился после инициации на руке Уварова: на этот раз он с трех сторон был окружен маленькими точками, похожими на звездочки.
– Когда они у тебя появились? – заинтригованно спросила она, показывая на руку.
Уваров мельком посмотрел на руку и ответил:
– Первая точка – два месяца назад. Вторая – неделю назад, а третью только что заметил.
– И что они значат?
– Что время приближается. Когда появится четвертая, мы начнем приготовления к затмению.
Три месяца Клара ничего не слышала от Юрия – никаких звонков, никаких писем. Кларе было любопытно: чем он занимался все это время?
– Когда ты сюда приехал?
– Месяца два назад, – расплывчато ответил Уваров и, поймав ее недоверчивый взгляд, добавил: – Правда, я уезжал на несколько дней на Сейшелы.
– Зачем?
– Решил, что на всякий случай нужно подготовиться ко второму затмению.
– Я бы с удовольствием поменялась с тобой местами, – сухо ответила Клара, вспоминая три последних месяца жизни в Элисте.
– Что? Все было так плохо? – спросил Уваров, но ответ на этот вопрос он уже знал.
Каждый раз, когда она впадала в отчаяние, его сердце отзывалось болью и тоской.
– Терпимо. Могло быть хуже.
– Ты была рядом с дочерью, а это главное.
Клара соскользнула с барного стула и вышла на террасу, с которой открывался великолепный вид на лагуну. Поселение находилось в центре пальмовой рощицы, а со стороны побережья хижину от воды отделяли мангровые заросли. Рядом с их домом стояли еще несколько хижин, схожих по архитектуре и заселенных туристами. Между домами бегали местные пышноволосые ребятишки, выпрашивая сладости. Соседи-дайверы сидели на террасе своего дома и пили кофе. Заметив Клару, они дружно помахали ей руками. Она улыбнулась и помахала им в ответ.
Вернувшись в хижину, она увидела, что Юрий закончил жарить яичницу с беконом и раскладывает ее по тарелкам.
– Я так проголодалась! – воскликнула она, вдыхая аппетитный запах.
– Еще бы! Сколько ты не ела? Больше двадцати часов? Я специально для тебя ездил в столицу за продуктами. Купил то, что здесь, на острове, днем с огнем не сыщешь.
– Ты, наверное, за два месяца здесь все уже изучил? – спросила она, принимаясь за завтрак.
– Вдоль и поперек. Думал, мы здесь останемся до следующего затмения.
Пока Уваров завтракал, Клара не сводила с него глаз и отметила, что за последние три месяца лицо Юрия осунулось, прорезались глубокие морщинки вокруг глаз и рта. Глаза немного потухли, в них поселилась тоска. Она как никто другой понимала, через что он сейчас проходит. Ощущение потери реальности происходящего, бессмысленности всего, чем им приходится сейчас заниматься. Хочется все бросить и послать всю эту историю к чертям, но когда гнев проходит, понимаешь, что выхода у тебя нет, и делаешь то, что нужно.
