– Но вот Роз Дэниелс… – сказал Тейлби. – Необходимо выяснить, какая между ними существовала связь.
– Чеширская полиция предполагает, что им удалось найти домашний адрес Дэниелс в Уилмслоу. Ее родители сейчас в отъезде, но соседи подтвердили описание. Похоже, они совсем не в восторге от нее. Но этот район скорее подходит для членов теннисных клубов, чем для Танкистки. Так что нам придется подождать, пока ее родители вернутся из отпуска.
– А может, они были лесбиянками и у них что-то не сложилось? – поинтересовался Тэлби.
– У нас нет оснований предполагать это, – опешила Фрай.
– Но почему тогда она остановилась у Уэстон? Почему приехала в этот район? И как оказалась убитой? В конце концов, первой жертвой стала именно Дэниелс, а не Уэстон.
– Вы же не хотите сказать, что ее убила Дженни Уэстон?
– Если миссис Ван Дун подтвердит, что Дэниелс умерла в то же время, когда напали на Мегги Крю, это будет достаточным фактом, и тогда мы наконец-то сможем пустить в дело фрагментарные воспоминания Крю.
– Крупный мужчина в синем или черном анораке или кагуле, – процитировал по памяти Тэлби отчет Фрай о результатах ее бесед с Мегги Крю. – Ладно, предположим, Лич подходил под это описание. Но мы даже не провели опознание.
– Да, этим шансом мы не воспользовались, – согласилась Фрай.
Тэлби вздохнул.
– М-да, теперь все младшие офицеры вправе обвинить меня, – произнес он.
– Просто они не понимают, как это – руководить расследованием, – сказал Хитченс.
– А вы, Пол? – поинтересовался старший инспектор. – Вы понимаете? Или вы тоже обвиняете меня?
Фрай заметила, как напряженно замер Хитченс, и поняла – он ищет способ избежать прямого ответа.
– Я не сомневаюсь, сэр, что вся наша следственная группа поддерживает вас, – ответил он.
Позже утром, в буфете на Уэст-стрит, Тодд Уининк наблюдал, как рабочий в голубом комбинезоне измеряет ширину и длину комнаты и проверяет несущие стены. У Уининка было такое радостное выражение лица, словно буфет перестраивался исключительно ради его пользы. Он ослабил галстук и расстегнул воротник, под рубашкой бугрились мышцы. Тодд немного подался вперед, поедая на завтрак датский рулет.
– Ну, на этот раз Тэлби реально облажался, – произнес Уининк. – Еще один труп, а потенциальный подозреваемый кончает с собой раньше, чем до него добралась полиция. Выглядит не очень, правда? Теперь скажут, что он действовал нерешительно.
– Это не его вина, – возразил Бен Купер.
– Взгляни фактам в лицо: Тэлби растерялся. Разве уже не ходят слухи о его переводе на административную работу?
Рабочий записал несколько цифр на обороте конверта и принялся сворачивать свою рулетку. Женщина за прилавком следила за каждым его движением с таким видом, словно была готова облить его горячим чаем, если он подойдет хоть немного ближе.
– Похоже, эту королеву чайников мы также лицезреем в последний раз, – заметил Уининк.
– Возможно.
Уининк повернулся и посмотрел на Купера.
– Слушай, что с тобой? Я не могу выжать из тебя больше одного слова. И опять у тебя взгляд, как у верблюда, который страдает запором.
– Меня беспокоит Уэйн Сагден.
– Да брось ты! Сагден? Ошибка природы!
Через полчаса инспектор Хитченс вихрем ворвался в кабинет Тэлби. Хозяин кабинета с мрачным видом сидел за столом, уставившись в потолок и держа во рту незажженную трубку.
– Отчет криминалистов! – выпалил Хитченс. – Есть результат!
– Уже? Дом Лича?
Хитченс энергично замотал головой.
– Нет, – сказал он, – Оуэн Фокс.
Когда смотрителя вновь привели в комнату для допросов, инспектор вставил в магнитофон новые кассеты.
– Скажите, пожалуйста, еще раз, какие сигареты вы курите.
– Я не курю, – ответил Оуэн. Он выглядел уставшим, его борода спуталась оттого, что он постоянно теребил ее.
– Когда вы бросили курить?
– Никогда не курил, – сказал Оуэн. – Вы уже задавали мне этот вопрос. Какой в этом смысл?
– Ладно. Вы узнаете эти сигаретные окурки?
– Конечно нет. Вы что, шутите?
– Как по-вашему, эти окурки похожи?
– Да.
– Вы правы, это так. Они почти идентичны. Та же марка, та же партия, та же манера курить. Взгляните – до фильтра везде одинаковое расстояние, и разминали их между пальцами совершенно одинаковым образом. Фактически они могли бы быть из одной пачки. Если не принимать во внимание время. Согласны?
– Вполне возможно.
– Одни мы нашли в мусорном ведре в вашем инструкторском центре.
– Я уже сказал вам, я не курю. Если вы нашли их в ведре, я не знаю, как они там очутились.
Хитченс кивнул.
– Вы хотите узнать, где мы нашли другие?
Оуэн не ответил.
– Я все равно вам расскажу, – произнес Хитченс. – Они лежали под трупом Розалинды Дэниелс.
Бен Купер смотрел на стопку протоколов допросов на своем столе. Перед глазами прыгали мушки от долгого чтения описаний и дат, и в голове все перемешалось и плыло.
Купер видел, что все люди, которых он хотел защитить, один за другим становились жертвами – Кел и Страйд, Личи, Оуэн Фокс. Даже Тодд Уининк был его коллегой и заслуживал определенной лояльности. Так был ли сам Купер Ионой, их общим проклятием?
Он искал корень проблемы в своей душе и инстинктах. Он наверняка должен быть там. Слабость ли с его стороны рассматривать людей вроде Уоррена Лича как жертв – таких же, какими были Дженни Уэстон, и Роз Дэниелс, и Мегги Крю? А Оуэн Фокс? А Келвин Лоренс и Саймон Бевингтон? Или он просто не понимал, от кого необходимо защитить этих людей? В конце концов, Фрай по-своему старалась сделать то же самое.
Он знал, что Фрай воспринимает мир не так, как он. Для нее в мире все четко делилось на белое и черное. Наверное, это огромное преимущество – не усложнять ситуацию, не видеть всегда две стороны. Но в общем-то Фрай тоже старалась. Она пыталась защитить Кела и Страйда от «комитета бдительности» и потерпела поражение.
Купер остановился и начал сначала. В ходе его мыслей было что-то не то. Он опять продумал все до конца и понял, что именно царапало его. Диана Фрай потерпела поражение? Нет, эта женщина не знала, что такое поражение. Не важно, каковы были обстоятельства ее жизни, она возвышалась над ними, поглощенная решимостью преуспеть. И до сих пор успех всегда был на ее стороне. Обладательница черного пояса, эта женщина сама была жесткой и безжалостной. Несомненно, она способна остановить больше чем одного противника, даже в темноте. Несомненно, она в состоянии справиться с нетренированной и, пожалуй, перепуганной группой дилетантов. Но тогда почему Фрай не удалось предотвратить то, что случилось с двумя бродягами?
Он пролистал еще несколько протоколов, а потом, опустив голову на руки, принялся внимательно разглядывать фото Уэйна Сагдена.
Купер знал, что отец всегда заставлял его стараться изо всех сил. Он и сейчас продолжал делать то же самое из могилы; и Купер всегда пытался жить в соответствии с его ожиданиями, и так бы все и шло еще долгое время после того, как остальные забыли о нем.
Но со времени, когда умер отец, мир изменился. Теперь в нем не было такого четкого разграничения. Мир больше не делился на негодяев и невинных членов общества, на черное и белое, на добро и зло, он был миром, в котором полиция защищает одних от других. Остались только серые тени, в которых каждый считается жертвой, а зло официально не существует. Теперь закон с равной вероятностью мог быть и оружием полиции, и оружием, направленным против нее. Было ли в этом мире что-то, что можно назвать правосудием? Было ли что-то, что понял бы сержант Джо Купер? Решил бы, что его сын делает все возможное, чтобы добиться справедливости? Или он рявкнул бы: «Старайся лучше, парень».
Купер услышал, как открывается дверь и к столу приближаются шаги. Над его левым ухом раздался знакомый намеренно преувеличенный вздох.
– Все еще бьешься с ветряными мельницами, сэр Галахад?
– Дон Кихот, – поправил Купер, по-прежнему не сводя глаз с фотографии.
– Слишком много читаешь, – заметила Фрай. – Смотри, мозги стухнут.
Купер перевел взгляд на нее. Она выглядела такой же уставшей, как и он: лицо осунулось, под глазами залегли темные круги.
– Как там продвигаются дела? – спросил он.
– С твоим дружком смотрителем? Плохо. Его отпустили на поруки.
– Правда? Я думал, что есть какие-то вещественные доказательства. Окурки сигарет…
– К несчастью, нет никаких следов Фокса. Образцы слюны с сигарет не совпадают. И коллеги Фокса подтверждают, что он никогда не курил. Это не его окурки.
Купер постарался не показать, какое облегчение почувствовал. Но разве от Фрай что-нибудь утаишь?
– А что по Личу?
Диана покачала головой:
