гнева.
Но когда ехали домой, он все же схватил Машину руку и положил на свое сокровище, которое никак не хотело смириться и горело желанием, она отдернула руку. Когда Маша выходила из машины, он дал ей пятьдесят евро и заерзал:
– Ну, ты понимаешь, я пенсионер. У меня нет много денег. Вон девки ваши, которые вдоль дороги стоят, так они за двадцать пять евро дают.
Маша взорвалась. Полоснув его изумрудом своих глаз, она сказала:
– Вот и иди к дороге и бери себе там девок.
– Маш, ну что ты. У нас же любовь, – начал он.
– Какая любовь! – воскликнула Маша. – Да ты мне в отцы годишься. Разве ты не чувствуешь, что мне не нужен этот секс с тобою. Я это делаю только ради тебя. Я пожалела тебя, что ты страдаешь, и уступила. Я думала, что ты будешь мне благодарен за это наслаждение, что я тебе дала, а ты торгуешься, сравниваешь меня с проститутками. – Она зло хлопнула дверцей машины и пошла домой.
«Нет, нет, – думала она, – все. Надо кончать с этим. Не хочу я с ним быть. Знала, что не получится. Влезла все же. Вымазалась только. Фу! Как противно».
На следующий день Маше стало стыдно.
«Ну что это я так поперла на Анжело? Надо было как-то покорректней, покультурнее. Ну что как он старый, он ведь человек. Он любит меня. Ему еще хочется секса».
И вдруг Маша поняла: это не она кричала. Это кричала ее душа, это протестовало ее тело.
– Боже, что же я делаю? Зачем я так издеваюсь над собой?! – подумала Маша.
На следующий день она позвонила Вере, чтобы Галя не слышала.
– Вер, я не знаю, что делать. Ну не хочу я с ним и все. Мне противно. Мне жалко его. Он хороший человек. Но как любовник он мне не подходит. Он мне даже деньги дает после занятий любовью, но я даже за деньги с ним не хочу.
– А ты относись к нему как к больному пациенту, вроде ты медсестра и делаешь ему массаж. А он тебе платит за работу.
– Да, тебе легко говорить, – протянула Маша. – А сама вон сразу сбежала от Дарье, как только разлюбила. И еще я на него так наорала, что аж самой стыдно.
– Только не вздумай просить у него прощения, – сказала Вера. – Будь стервой. Мужики таких любят.
– Не знаю, я по натуре не стерва и мне стыдно.
Когда приехал Анжело в следующий раз, Гали не было дома. Он с порога застонал:
– О, любовь моя! Я так хочу тебя, я так люблю тебя. Я хочу тебя каждый день, я хочу тебя и днем и ночью. О, любовь моя!
«Боже, и что же теперь делать с этой его любовью?» – думала Маша.
Лицо Анжело исказилось страстью и стало еще некрасивее, чем на самом деле. Он прильнул к Маше. Она оттолкнула его:
– Не нужно, может прийти Галя.
Но он уже ничего не слышал и не видел. Он уже был готов к любви, и никакая сила не могла остановить его. Он страстно дышал, глаза горели безумным огнем, мужские желания бурлили в нем. Он, не выпуская из рук вырывающуюся Машу, быстро и больно вошел в нее и задвигал в бешеном ритме.
«Фу, как противно! – думала Маша. – Как грубо и больно он это делает. Боже, когда это кончится. Нет, не хочу я его!»
А Анжело стонал:
– Любовь моя, любовь моя!
Могучая волна прокатилась по его телу. Он застонал еще сильнее, почти закричал:
– Ах, любовь моя!
«Хоть бы по имени когда назвал, – досадовала Маша. – Нет, не хочу я его и не хочу я его денег».
Когда они сидели за столом, собираясь пить кофе, в дверь постучали. Вошла Галя. Увидев Анжело, она ему мило улыбнулась и построила глазки. Маша заметила этот взгляд ее и подумала:
«А что если Анжело поближе познакомить с Галей, он ей, кажется, нравится. И тогда он отстанет от меня».
– А, Галочка! Заходи, сейчас будем пить кофе, – сказала Маша, улыбаясь.
Когда разлила кофе по чашкам, Маша сказала:
– Анжело, я извиняюсь, но мне позвонила хозяйка, у которой я работаю. Мне нужно срочно ехать на работу, там что-то случилось у них. А ты, если можешь поезжай с Галей куда-нибудь. Она бедняга засиделась уже дома.
Галя не могла поверить своему счастью.
Она с удивлением посмотрела на Машу.
– Ты что, отдаешь мне его? – спросила она по-русски.
– Да. Я вижу, он тебе нравится больше чем мне, забирай, – улыбнулась Маша.
А сама решила:
«Все, больше никаких женихов! Достаточно экспериментировать, а то так можно и в проститутку превратиться, если всех пробовать».
Через неделю Галя переехала жить к Анжело.
Маша с досадой подумала:
«А кричал любовь, любовь. Какая там любовь? Любовь так быстро не проходит».
* * *
Время шло. Маша по-прежнему целыми днями нянчилась с Элеонорой. У старушки крыша съехала совсем. Ее черные глаза были пусты, как черные дыры и на нее иногда было страшно смотреть. Она вела себя тихо, но иногда смотрела так, что по коже Маши пробегал мороз.
«Мамочки, как это ужасно, жить без мозгов, – часто думала Маша, глядя на старушку. – А мать ее прожила до ста пяти лет. Это значит ей еще почти тридцать лет жить и мучить окружающих. Но такова жизнь. Кози ла вита – как говорят итальянцы».
Однажды выходной выпал на среду, и она поехала на меркату-ярмарку в соседний город. Походив между рядами и купив себе джинсы, она решила зайти к бывшему мужу. Вернее, он еще числился ее мужем по документам. Маша решила официально не разводиться с ним. Зачем только деньги тратить.
Развод в Италии обходится очень дорого. Да и Маша больше не собирается выходить замуж. Ей должны прийти уже документы на разрешение жительства в Италии, и она решила зайти узнать, нет ли сообщения. Подойдя к дому, она услышала стук. Приоткрыв дверь, увидела мужа. Ей показалось, что он очень сильно состарился, и лицо его превратилось в сплошные морщины. Лука что-то забивал молотком. Подняв глаза и увидев Машу, он вскочил, заулыбался, схватил ее руку и стал целовать, чего никогда раньше не было.
– О, ты пришла! – сказал он шепотом. От волнения у него пропал голос. Рука его дрожала. От растерянности он не знал, куда положить молоток. По его лицу Маша поняла, что он ждал ее. Он хотел опять жить с нею и так обрадовался ее приходу.
– Пойдем, пойдем наверх, – потянул он
