себе. Ему нравилось, когда она бегала перед ним, стараясь угодить ему. Иногда он видел в ее глазах протест, который выплескивал изумрудом, но она опускала глаза, и он считал, что она смирилась. Но сейчас он понял, что он ее не победил. Эта русская женщина, гордая и сильная, жила с ним только ради документов. Конечно же, ей очень хотелось остаться жить в Италии возле своей дочери, и она терпела все его недовольства. Она ничего не требовала, она жила без денег, потому что он ей не давал. И жила без секса, потому что он уже не мог. Но жила. Она старалась сделать дом уютным и хорошо накормить его, а он не ценил этого. Она, не любя его, старалась сделать его жизнь лучше. Эта тихая и добрая женщина окружила его заботой и теплом, но он не ценил этого. Когда Машина подруга сказала, что Маша с ним живет ради документов, он только подивился, сколько терпения у его жены. Он знал, что с его дурным характером, с его вечными недовольствами жить с ним очень трудно. Но она жила и еще каждый раз старалась успокоить его, подойдя сзади и обняв его вместе со стулом. Боже, как ему сейчас не хватает этого! Когда он начинал бурчать на Мину, она вскакивала из-за стола и бегала по комнате, громко возмущаясь, и тем самым еще больше злила его. Каждый раз, когда она оказывалась сзади его стула, ему казалось, что она сейчас подойдет, нежно обнимет его, погладит по голове и скажет: «Ну что опять случилось, мой дорогой?»
Но никто, кроме Маши, в его жизни больше не мог так успокоить. У него была еще одна женщина, после Мины, но и эта не знала, что такое ласка и доброта. Он с нею повстречался два месяца и расстался. Все его мысли все его желания стремились к Маше.
– Нет, я все равно возвращу Машу, – решил он, когда она выскочила, хлопнув дверью, – иначе мне не жить.
* * *
Уже приближались новогодние праздники, а снега не было. В Италии вообще зимы дождливые и нудные. Но к счастью, короткие. Каждый день Машин проходил однообразно и неинтересно. Однажды дочка Элеоноры сказала:
– Маша, мы на новогодние праздники уезжаем к родственникам и забираем маму с собой. И ты можешь отдохнуть несколько дней.
– У нас сейчас рождественские каникулы и мы не работаем, – добавил ее муж Сандро, нежно обнимая жену за талию. – Мы с Натэллой хотим свозить ее маму в Рим. Там живет ее сестра. Не знаю, вспомнит Элеонора ее или нет, но Наде очень хочется, чтобы они встретились.
Маша залюбовалась на эту пару. Он большой и красивый, а она черноволосая, как цыганочка. А фигурка у нее, как рюмочка. И обворожительная улыбка. Она говорила нежным голоском, никогда не повышая его. А муж исполнял все ее прихоти, никогда не сопротивляясь. Маша за все время работы у них ни разу не слышала, чтобы они повысили голос друг на друга. И к ней они относились не как к служанке, а как к старшему товарищу. Маше нравилось работать в их доме. Она не только смотрела за больной матерью, но и убирала в доме, гладила, стирала, развешивала белье и вообще присматривала за домом. Хозяева были довольны Машей и спокойны за мать.
Обрадовавшись неожиданному отпуску, Маша поехала к дочке. Она вошла в дом, поздоровавшись со всеми, поставила на стол бутылку шампанского и панетоне. Это такой сдобный праздничный пирог. Он сделан из пушистого сладкого теста и начинен или изюмом, или шоколадом, или повидлом. Панетоне выпекают специально перед Рождеством, и все дружно едят их две-три недели. Потом их в продаже нет. Панетоне выпускают уже много лет, и чем старше фирма, выпускающая их, тем они дороже и считаются вкуснее. Упакованы они в красочные коробки под вакуумом и могут храниться очень долго.
– Танто аугури – с Новым годом! – сказала Маша.
Димочка подскочил к ней:
– Моя Маша приехала, – и обнял ее ручонками.
Маша достала из сумки заводную машинку и протянула Диме.
– Поздравляю, мое солнышко, с Новым годом! – и поцеловала в любимую щечку.
– Ма, соседка предлагает подработать. Ты не хочешь? – сказала Даша, накрывая на стол.
– Что за работа, где это? – спросила Маша.
– Здесь недалеко, на горе, есть ресторан-гостиница и на Новый год там будет триста пятьдесят человек веселиться. Ну и чтобы их обслужить, хозяйка набирает людей.
– Почему же не хочу? Конечно, хочу, – сказала Маша. – Деньги лишними не будут.
– Там нужно одну женщину на три дня, а я хочу пойти только в новогоднюю ночь подработать, – сказала Даша. – Все равно дома мы не отмечаем праздник. А лишние полсотни или сотня не помешают, – улыбнулась она.
– А Марио не против? – спросила Маша и посмотрела на дочкиного мужа.
– Да нет, как она хочет, – ответил он.
Машу взяла досада:
«Тоже хорош, – подумала она. – Денег куры не клюют, а жену отправляет на работу в новогоднюю ночь».
Но ничего не сказала. Только вздохнула. Ну, всем хорош Марио, но эта его жадность, ох.
Поскольку Маша не знала, где находится этот ресторан, Даша отвезла ее на своей машине. Когда подъехали к большому красивому дому, Даша сказала:
– Это здесь. Какая красота! – протянула она, выходя из машины.
Вокруг стеной стоял лес. Воздух пах сосной, настоянной на солнце. И хотя была зима, солнце светило по-весеннему и в воздухе парило тепло.
– А тишина какая! – восторгалась Даша. – А цветы, какие яркие! Надо же зима на дворе, а они цветут.
На асфальте возле гостиницы стояло множество горшков, засаженных яркими разноцветными цветами.
– Ну ладно, мама, иди работай, а я приеду в новогоднюю ночь поработаю. Пока. – Она вскочила в машину и уехала.
Маша вошла в вестибюль. За загородкой сидела полная дама лет пятидесяти и что-то писала. Неаккуратно причесанные волосы были прихвачены заколкой и сверкали сединой. Она подняла на Машу бесцветные глаза, и улыбнулась бесцветными губами.
– Я вам звонила, я Маша, – сказала Маша, протягивая ей руку.
– Очень приятно, – сказала хозяйка. – Пойдем, покажу работу.
Она провела Машу по гостинице, рассказывая, что нужно сделать и повела на кухню.
– Уборкой займешься завтра, а сейчас нужно работать на кухне, – сказала Маргарита, так ее звали.
Она поставила Машу у мойки, где было навалено кастрюль, сковородок, поддонов и другой посуды. Маша начала мыть кастрюлю. Маргарита стала в стороне и смотрела, как она это делает. Придраться было не к чему, и она подошла к молодому человеку, как впоследствии оказалось, ее сыну.
