столица, Золотая моя Москва! 1941
ГРИГОРИЙ КОРИН
НОВОРОССИЙСКИЙ ВОКЗАЛ, 1943 г.
Сорок пульманов с пломбами На вокзале ночном. Сорок пульманов с бомбами Заметает дождем. Мы лежим под вагонами — Караул из двоих. Под молчащими тоннами Ждем диверсий ночных. Сорок пульманов с пломбами, И собачья пора... Сорок пульманов с бомбами В ночь взорвали вчера. Автоматы заряжены. Он — устал, Я — устал. Чуть отстанешь — и кажется, Шевельнулся состав. Папиросы потушены Под вагонным дождем. Мы по шпалам разрушенным Друг за другом ползем.
ДАВИД САМОЙЛОВ
СЕМЕН АНДРЕИЧ
С. А. Косову Помню! Синявинские высоты Брали курсанты три раза подряд. Еле уволокли пулеметы. А три батальона — там лежат. Помню! Мальчик простерт на талом Снегу с простреленным животом. Помню еще — о большом и малом, Об очень сложном и очень простом. И все же были такие минуты, Когда, головой упав на мешок, Думал, что именно так почему-то Жить особенно хорошо. И ясно мне все без лишних вопросов, И правильно все и просто вокруг. А рядом — Семен Андреевич Косов, Алтайский пахарь, до смерти друг. Да, он был мне друг, неподкупный и кровный, И мне доверяла дружба святая Письма писать Пелагее Петровне. Он их отсылал, не читая. — Да что там читать,— говорил Семен, Сворачивая самокрутку на ужин,— Сам ты грамотен да умен, Пропишешь, как надо: живем, не тужим. Семен Андреич! Алтайский пахарь! С тобой мы полгода друг друга грели. Семь раз в атаку ходил без страха, И пули тебя, как святого, жалели. Мы знали до пятнышка друг о друге, И ты рассказывал, как о любви, Что кони, тонкие, словно руки, Скачут среди степной травы. И кабы раньше про то узнать бы, Что жизнь текла, как по лугу, ровно, Какие бывали крестины и свадьбы, Как в девках жила Пелагея Петровна. Зори — красными петухами. Ветер в болоте осоку режет. А я молчал, что брежу стихами. Ты б не поверил, подумал — брешет. Ты думал, что книги пишут не люди, Ты думал, что песни живут, как кони, Что так оно было, так и будет, Как в детстве думал про звон колокольный... Семен Андреич! Алтайский пахарь! Счастлив ли ты? Здоровый? Живой ли? Помнишь, как ты разорвал рубаху И руку мне перетянул до боли! Помнишь? Была побита пехота, И мы были двое у пулемета. И ты сказал, по-обычному просто, Ленту новую заложив: — Ступай. Ты ранен. (Вот нынче мороз-то!) А я останусь, покуда жив. Мой друг Семен, неподкупный и кровный! Век не забуду наше прощанье. Я напишу Пелагее Петровне, Выполню клятвенное обещанье. Девушки в золотистых косах Споют, придя с весенней работы,
