Окрепнет луч, рождаемый от пыла.
52 Но словно уголь, пышущий огнём,
Господствует над ним своим накалом,
Неодолим в сиянии своём,
55 Так пламень, нас обвивший покрывалом,
Слабее будет в зримости, чем плоть,
Укрытая сейчас могильным валом.
58 И этот свет не будет глаз колоть:
Орудья тела будут в меру сильны
Для всех услад, что нам пошлёт господь".
61 Казались оба хора так умильны,
Стремясь «Аминь!»[1404] проговорить скорей,
Что им был явно дорог прах могильный, —
64 Быть может, и не свой, а матерей,
Отцов и всех, любимых в мире этом
И ставших вечной чередой огней.
67 И вот кругом, сияя ровным светом,
Забрезжил блеск над окаймлявшим нас,
Подобный горизонту пред рассветом.
70 И как на небе в предвечерний час
Рождаются мерцанья, чуть блистая,
Которым верит и не верит глаз,
73 Я видел — новых бестелесных стая
Окрест меня сквозит со всех сторон,
Два прежних круга третьим окружая.
76 О Духа пламень истинный! Как он
Разросся вдруг, столь огнезарно ясно,
Что взгляд мой не стерпел и был сражён!
79 Но Беатриче так была прекрасна
И радостна, что это воссоздать
Моё воспоминание не властно.
82 В ней силу я нашёл глаза поднять
И увидал, что вместе с ней мгновенно
Я в высшую вознёсся благодать.
85 Что я поднялся, было несомненно,
Затем что глубь звезды,[1405] раскалена,
Смеялась рдяней, чем обыкновенно.
88 Всем сердцем, речью, что во всех одна,
Создателю свершил я всесожженье[1406]
За то, что эта милость мне дана;
91 Ещё в груди не кончилось горенье
Творимой жертвы, как уже я знал,
Что господу угодно приношенье;
94 Затем что сонм огней так ярко ал
Предстал мне в двух лучах, что, созерцая:
"О Гелиос,[1407] как дивно!" — я сказал.
97 Как, меньшими и большими мерцая
Огнями, Млечный Путь светло горит
Меж остий мира, мудрецов смущая,
100 Так в недрах Марса, звёздами увит,
Из двух лучей, слагался знак священный,
Который в рубежах квадрантов скрыт.[1408]
103 Здесь память победила разум бренный;
Затем что этот крест сверкал Христом
В красе, ни с чем на свете несравненной.
106 Но взявший крест свой, чтоб идти с Христом,
Легко простит мне упущенья речи,
Узрев тот блеск, пылающий Христом.
109 Сияньем озарив и ствол, и плечи,
Стремились пламена,[1409] искрясь сильней
При прохожденье мимо и при встрече.
112 Так, впрямь и вкривь, то тише, то быстрей,
Подобные изменчивому рою,
Крупинки тел, короче и длинней,
115 Плывут в луче, секущем полосою
Иной раз мрак, который, хоронясь,
Мы создаём искусною рукою.
118 Как струны арф и скрипок, единясь,
Звенят отрадным гудом неразымно
Для тех, кому невнятна в звуках связь,
121 Так в этих светах, блещущих взаимно,
Песнь вдоль креста столь дивная текла,
Что я пленился, хоть не понял гимна.
124 Что в нём звучит высокая хвала,
Я понял, слыша: «Для побед воскресни»,
Но речь невнятной разуму была.
127 Я так влюбился в голос этой песни,
И так он мной всецело овладел,
Что я вовек не ведал уз чудесней.
130 Мне скажут, что язык мой слишком смел
И я принизил очи заревые,[1410]
В которых всем мечтам моим предел;
133 Но взвесивший, что в высоте живые
Печати всех красот[1411] мощней царят,
А там я к ним поздней воззрел впервые,[1412]
136 Простит мне то, в чём я виниться рад,
Чтоб быть прощённым, и воздаст мне верой;
Святой восторг отсюда не изъят,[1413]
139 Затем что он все чище с каждой сферой.
ПЕСНЬ ПЯТНАДЦАТАЯ
Пятое небо — Марс (продолжение)1 Сочувственная воля, истекая
Из праведной любви, как из дурной
И ненасытной истекает злая,
4 Прервала пенье лиры неземной,
Святые струны замиряя властно,
Настроенные вышнею рукой.
7 Возможно ль о благом просить напрасно
Те сущности, которые, чтоб дать
Мне попросить, умолкли так согласно?
10 По праву должен без конца страдать
Тот, кто, прельщён любовью недостойной,
Такой любви отринул благодать.
13 Как в воздухе прозрачном ночи знойной
Скользнёт внезапный пламень иногда
И заставляет дрогнуть взор спокойный,
16 Как будто передвинулась звезда,
Хоть там, где вспыхнул он, светил держава
Цела, а сам он гаснет без следа, —
19 Так от плеча, простёршегося вправо,
Скользнула вниз, вдоль по кресту нисшед,
Одна из звёзд,[1414] чья там блистает слава.
22 И с ленты не сорвался самоцвет,
А в полосе луча промчался, светел,
Как блещущий за алебастром свет;
25 Так дух Анхиза страстно сына встретил,
В чём высшая нас уверяет муза,
Когда его в Элисии заметил.[1415]
28 "О sanguis meus, о superinfusa
Gratia Dei, sicut tibi cui
Bis unquam coeli ianua reclusa?"[1416]
31 Так этот свет; внимательно к нему я
Возвёл глаза; потом возвёл к моей
Владычице, и здесь, и там ликуя:
34 Столь радостен был блеск её очей,
Что мне казалось — благодати Рая
Моим очам нельзя познать полней.
37 А дух, мой слух и зренье услаждая,
Продолжил речь, но смысл был так глубок,
Что я ему внимал, не понимая.
40 Он не нарочно мглой себя облёк,
А поневоле: взлёт его суждений
Для цели смертных слишком был высок.
43 Когда же лук столь жарких изъявлений
Был вновь ослаблен, так что речь во всём
Сошла до нашей умственной мишени,
46 То сразу же я различил потом:
"Благословен в трёх лицах совершенный,
Столь милостивый в семени моем!"
49 И дальше: "Голод[1417] давний и блаженный,
Той книгою великой[1418] данный мне,
Где белое и чёрное нетленны,
52 Ты в этом, сын мой, утолил огне,
Где говорю я, и да восхвалится
Та, что тебя возносит к вышине!
55 Ты веруешь, что мысль твоя стремится
Ко мне из Первой[1419] так, как пять иль шесть
Из единицы ведомой лучится;[1420]
58 И ты вопрос не хочешь произнесть,
Кто я, который больше, чем вся стая
Счастливых духов, рад тебя обресть.
61 Ты в этой вере прав: здесь обитая,
Большой и малый в Зеркало[1421] глядят,
Где видима заране мысль любая.
64 Но чтоб любви, которой я объят,
Бессонно зрящий, и всегда взволнован,
Как сладкой жаждой, не было преград,
67 Пусть голос твой, уверен, смел, нескован,
Мне явит волю, явит мне вопрос,
Которому ответ предуготован!"
70 Тогда я к Беатриче взор вознёс;
