Который пригнетает ваши крылья.[1303]
4 Кто разбирал закон, кто — афоризм,[1304]
Кто к степеням священства шёл ревниво,
Кто к власти чрез насилье иль софизм,
7 Кого манил разбой, кого — нажива,
Кто, в наслажденья тела погружён,
Изнемогал, а кто дремал лениво,
10 В то время как, от смуты отрешён,
Я с Беатриче в небесах далече
Такой великой славой был почтён.
13 Как только каждый прокружил до встречи
С той точкой круга, где он прежде был,
Все утвердились, как в светильнях свечи.
16 И светоч, что со мною говорил,[1305]
Вновь подал голос из своей средины
И, улыбаясь, ярче засветил:
19 "Как мне сияет луч его единый,
Так, вечным Светом очи напоя,
Твоих раздумий вижу я причины.
22 Ты ждёшь, недоуменный, чтобы я
Тебе раскрыл пространней, чем вначале,
Дабы могла постичь их мысль твоя,
25 Мои слова, что «Тук найдут»,[1306] и дале,
Где я сказал: «Не восставал второй»:[1307]
Здесь надо, чтоб мы строго различали.
28 Небесный промысл, правящий землёй
С премудростью, в которой всякий бренный
Мутится взор, сражённый глубиной,
31 Дабы на зов любимого священный
Невеста жениха, который с ней
В стенаньях кровью обручён блаженной,
34 Уверенней спешила и верней,
Как в этом, так и в том руководима,
Определил ей в помощь двух вождей.[1308]
37 Один пылал пыланьем серафима;
В другом казалась мудрость так светла,
Что он блистал сияньем херувима.[1309]
40 Лишь одного прославлю я дела,[1310]
Но чтит двоих речь об одном ведущий,
Затем что цель их общею была.
43 Промеж Тупино и водой, текущей
С Убальдом облюбованных высот,
Горы высокой сходит склон цветущий
46 И на Перуджу зной и холод шлёт
В Ворота Солнца; а за ним, стеная,
Ночера с Гвальдо терпят тяжкий гнёт.[1311]
49 На этом склоне, там, где он, ломая,
Смягчает кручу, солнце в мир взошло,[1312]
Как всходит это, в Ганге возникая;
52 Чтоб это место имя обрело,
«Ашези»[1313] — слишком мало бы сказало;
Скажи «Восток», чтоб точно подошло.
55 Оно, хотя ещё недавно встало,
Своей великой силой кое в чём
Уже земле заметно помогало.
58 Он юношей вступил в войну с отцом
За женщину,[1314] не призванную к счастью:
Её, как смерть, впускать не любят в дом;
61 И, перед должною духовной властью
Et coram patre с нею обручась,[1315]
Любил её, что день, то с большей страстью.
64 Она, супруга первого[1316] лишась,
Тысячелетье с лишним, в доле тёмной,
Вплоть до него любви не дождалась;
67 Хоть ведали, что в хижине укромной,
Где жил Амикл, не дрогнула она
Пред тем, кого страшился мир огромный,[1317]
70 И так была отважна и верна,
Что, где Мария ждать внизу осталась,
К Христу на крест взошла[1318] рыдать одна.
73 Но, чтоб не скрытной речь моя казалась,
Знай, что Франциском этот был жених
И Нищетой невеста называлась.
76 При виде счастья и согласья их,
Любовь, умильный взгляд и удивленье
Рождали много помыслов святых.
79 Бернарда[1319] первым обуяло рвенье,
И он, разутый, вслед спеша, был рад
Столь дивное настичь упокоенье.
82 О, дар обильный, о, безвестный клад!
Эгидий бос, и бос Сильвестр,[1320] ступая
Вслед жениху; так дева манит взгляд!
85 Отец и пестун из родного края
Уходит с нею, теми окружён,
Чей стан уже стянула вервь простая;
88 Вежд не потупив оттого, что он —
Сын Пьетро Бернардоне и по платью
И по лицу к презреннейшим причтён,
91 Он царственно всё то, что движет братью,
Раскрыл пред Иннокентием, и тот
Устав скрепил им первою печатью.[1321]
94 Когда разросся бедненький народ
Вокруг того, чья жизнь столь знаменита.
Что славу ей лишь небо воспоёт,
97 Дух повелел, чтоб вновь была повита
Короной, из Гонориевых рук,
Святая воля их архимандрита.[1322]
100 Когда же он, томимый жаждой мук,
Перед лицом надменного султана[1323]
Христа восславил и Христовых слуг,
103 Но увидал, что учит слишком рано
Незрелых, и вернулся, чтоб во зле
Не чахла италийская поляна, —
106 На Тибр и Арно рознящей скале[1324]
Приняв Христа последние печати,
Он их носил два года на земле.[1325]
109 Когда даритель столькой благодати
Вознёс того, кто захотел таким
Смиренным быть, к им заслуженной плате,
112 Он братьям, как наследникам своим,
Возлюбленную поручил всецело,
Хранить ей верность завещая им;
115 Единственно из рук её хотела
Его душа в чертог свой отойти,
Иного гроба не избрав для тела.[1326]
118 Суди ж, каков был тот,[1327] кто с ним вести
Достоин был вдвоём ладью Петрову[1328]
Средь волн морских по верному пути!
121 Он нашей братьи положил основу;[1329]
И тот, как видишь, грузит добрый груз,
Кто с ним идёт, его послушный слову.
124 Но у овец его явился вкус
К другому корму, и для них надёжней
Отыскивать вразброд запретный кус.
127 И чем ослушней и неосторожней
Их стадо разбредётся, кто куда,
Тем у вернувшихся сосцы порожней.
130 Есть и такие, что, боясь вреда,
Теснятся к пастуху; но их так мало,
Что холст для ряс в запасе есть всегда.
133 И если внятно речь моя звучала
И ты вослед ей со вниманьем шёл
И помнишь то, что я сказал сначала,
136 Ты часть искомого теперь обрёл;[1330]
Ты видишь, как на щепки ствол сечётся
И почему я оговорку ввёл:
139 "Где тук найдут[1331] все те, кто не собьётся".
ПЕСНЬ ДВЕНАДЦАТАЯ
Четвёртое небо — Солнце (продолжение). — Второй хоровод1 Едва последнее промолвил слово
Благословенный пламенник, как вдруг
Священный жёрнов[1332] закружился снова;
4 И, прежде чем он сделал полный круг,
Другой его замкнул, вовне сплетённый,
Сливая с шагом шаг, со звуком звук,
7 Звук столь певучих труб,[1333] что, с ним сравнённый,
Земных сирен и муз[1334] не ярче звон,
Чем рядом с первым блеском — отражённый.
10 Как средь прозрачных облачных пелён
Над луком лук соцветный и сокружный[1335]
Посланницей Юноны[1336] вознесён,
13 И образован внутренним наружный,
Похож на голос той, чьё тело страсть,
Как солнце — мглу, сожгла тоской недужной,[1337]
16 И предрекать даётся людям власть, —
Согласно с божьим обещаньем Ною,[1338] —
Что вновь на мир потопу не ниспасть,
19 Так вечных роз гирляндою двойною
Я окружён был с госпожой моей,
И внешняя скликалась с основною.
