Лео, если честно.
Я представила себе Рейчел и Лео вместе и не удержалась от того, чтобы не вообразить их вдвоем во всех аспектах, какие только могут быть между людьми. Меня смущало, что эти образы пробудили семя желания в моем животе, влечение, которое заставляло меня хотеть узнать больше, узнать все, влечение, которое заставляло меня жалеть, что я не видела этого, что это произошло не у меня на глазах.
– Ты же знаешь Рейчел, – произнесла Мойра, наблюдая за мной с любопытством, как кошка следит за мухой, запутавшейся в паутине. – Она никогда не берет на себя долгосрочных обязательств. Рейчел согласилась остаться на это лето только потому, что Майкл уехал. Она должна была быть в Берлине. Она вообще не должна была оказаться здесь, это был просто… – Мойра махнула рукой, – подвернувшийся ей шанс. Мне всегда было интересно, осталась ли Рейчел из-за Лео.
С этими словами она соскользнула со стола и вышла за дверь, оставив меня со стопкой книг, которую я прижимала к груди одной рукой, а в другой держала тяжелый пластиковый пакет для мусора. Тишина библиотеки, с ее длинными дубовыми столами и зелеными кожаными стульями, со сводчатым потолком и маленькими, угловатыми готическими окнами, в один миг показалась мне удушливой. Мне захотелось окунуться в толпу людей, чтобы заглушить мысли, которые теснились в моей голове.
«Давай поговорим», – пришло сообщение от Лео.
Больше он ничего не написал, но этого было достаточно, чтобы я забыла обо всем, что было в Клойстерсе в тот день. Я сбежала вниз по ступенькам метро, глядя на часы в ожидании поезда. Выйдя из поезда на нужной станции, пошла так быстро, как только могла, и к тому времени, когда добралась до его квартиры, я уже почти бежала. Но я не была готова увидеть его в таком виде: на лодыжке над ногой – щиток, на скуле – глубокий порез. Он придерживал за пояс пару застиранных треников, волосы были стянуты на затылке, кожа бледная.
Когда я пришла, Лео ничего не сказал – не поздоровался, не объяснил, – просто открыл дверь. Потом вернулся в квартиру, где на кухонном столе лежал недоеденный сэндвич.
– Что тебе нужно, Энн?
– Ты спал с Рейчел, – выпалила я, все еще задыхаясь.
Лео прислонился к стойке, где стояли пустые кофейные чашки и валялись крошки от наспех приготовленного завтрака. Мне было интересно, что он рассказал своему соседу по квартире об этой ситуации.
– И что?
– Ты мне не сказал, – заявила я, немного выведенная из равновесия небрежностью и холодностью его тона. Села за стол, чтобы успокоиться.
– А ты рассказала мне о каждом человеке, с которым спала? Мне нужно было это знать?
– Нет, но…
– Перестань, Энн. Нет ничего приятного в том, что ты ведешь себя, как обиженный ребенок. Ты уже достаточно много времени общалась с Рейчел и знаешь, какая она. Ты не настолько невинна.
Я хотела, чтобы он рассказал мне все об их отношениях. Я хотела знать, считает ли он, что ее грудь лучше моей, как она пахнет, нравится ли ей оральный секс, проводила ли она ночи в той же кровати, в которой спали мы с ним, под кайфом от хорошей «травы» и дешевого пива.
Он был прав: я не была такой уж невинной. Я не знаю, была ли я когда-нибудь таковой.
– Я просто хотела бы, чтобы ты мне сказал. – Мой голос прозвучал почти как шепот.
– Зачем? Это имело бы значение?
– Возможно, имело бы.
– Правда, Энн? Ты бы стала избегать меня? Или, может быть, ты стала бы избегать ее? Нет. Я так не думаю. Тебе нравилось участвовать в делах Клойстерса. Я наблюдал за этим. За нашей маленькой драмой. Ты вписалась в нее, как недостающий кусочек. – Лео сделал паузу, чтобы достать из шкафа стакан, повернувшись ко мне спиной. – Даже я чувствовал, что ты – недостающая часть.
Я не знала, что сказать, не считая того, что слова обо мне как о чем-то необходимом и взаимосвязанном с ним, с Рейчел, заставили меня чувствовать себя одновременно ужасно и взволнованно.
– До твоего прихода, – продолжил Лео, – у нас всегда было ощущение какой-то внутренней изоляции. Рейчел и я. Рейчел и Патрик. Мойра, записывающая каждое наше движение. Каждый день один и тот же состав персонажей, одна и та же монотонная работа. Подрезать кусты, сгребать листья, выращивать рассаду. А потом пришла ты. В тебе было что-то особенное. Я заметил, что Рейчел сразу это почувствовала. Ты разрушила старую игру и превратила ее в нечто новое. Ты заставила всех нас поверить, что новое возможно.
– Вы говорили об этом… обо мне? Вы с Рейчел?
Лео кивнул.
– Знаешь, у нас с ней есть кое-что общее. Мы считаем, что если делать все по правилам, то иногда это приводит к удорожанию бизнеса. Ты больше не можешь быть успешным с помощью старых способов. Слишком большая конкуренция, слишком много денег, слишком много деток с трастовыми фондами, которым не нужно сочинять пьесы по ночам между барменскими сменами и дневной работой. Я не ожидал, что Рейчел поймет это, но она поняла. Она знала, как высока конкуренция, даже для человека в ее положении. Мы оба были готовы сделать всё, что потребуется.
– Патрик, – подсказала я.
– Да, Патрик для нее – это то, что было нужно.
– Ты не убивал его, – сказала я.
Лео засмеялся.
– Не убивал.
– Белладонна.
– Я не убивал его, Энн. Зачем? Я продавал вещи на стороне и зарабатывал на этом неплохие деньги. Это означало, что я могу бросить вторую работу и писа́ть по вечерам. Рейчел помогла мне найти человека, который занимался их скупкой. Она все знала; это она предложила. Я никогда не забуду, как она это сформулировала. «Выпустить их на волю в естественную среду обитания», – сказала она. Мы возвращали их туда, где они должны быть. Мы их продавали. Она не взяла ни цента, хотя я предлагал ей двадцать процентов. Но дело было не в деньгах. Я думаю, ей нравился азарт. Ей нравилось переигрывать Патрика, как в личном, так и в профессиональном плане. Мы делали это не только в Клойстерсе. Конечно, поймали нас в Клойстерсе, но я брал вещи и из Бейнеке, и из Моргана. Письма, страницы рукописей, несколько первых изданий. С доступом Рейчел это было легко. Но я хотел бы и дальше получать деньги от этих продаж, поэтому решил не разглашать участие Рейчел в моем побочном бизнесе. Как, по-твоему, я внес залог? Я даже не был уверен, что скажу тебе, но…
Лео сделал
