Рейчел задумчиво кивнула.
– Я слышала о нем такие вещи… которые меня смущают, – проговорила она.
– Можете довериться моему мнению. Я знаю, он хороший человек.
– Но как вы можете об этом знать, миссис Саттон? Откуда такая уверенность?
– Я… не могу сказать. Простите. Лучше поведайте, что думает ваш муж об успехе, которого вам удалось достичь.
– Мистер Уикс не думает об этом ничего. Он о нем не знает, – призналась Рейчел. – Его заботят лишь деньги, которые мне платит миссис Аллейн. Ричард никогда не спрашивает, что я делаю в Лэнсдаунском Полумесяце и как продвигаются там дела.
Как ни старалась Рейчел придать голосу бодрости, он все равно прозвучал грустно, а кроме того, в ее тоне появилась нотка презрения. Она надеялась, что Харриет Саттон не обратит на это внимания, но та бросила на подругу беспокойный взгляд и молчала еще несколько мгновений.
– Первый год брака – это путешествие, которое сулит много открытий, – сказала в конце концов Харриет. – И наверное, неизбежно, что не все из них приходятся нам по душе.
Она сочувственно улыбнулась, а Рейчел смущенно посмотрела в сторону. Внезапно неприязнь к мужу вызвала у нее чувство стыда.
Они достигли конца тропинки, ведущей через Бартон-филдс, и стали ждать мужчин у дороги, которая должна была привести их обратно в город, где они смогли бы зайти в кофейню и согреться. Когда Ричард и капитан Саттон приблизились, Рейчел приветливо улыбнулась мужу, чтобы скрыть свои истинные чувства. Он ответил ей вялой кривоватой улыбкой, как будто держал во рту что-то кислое, и настроение у Рейчел окончательно испортилось.
– Я думаю, теперь мы заслужили право выпить чего-нибудь горячего и съесть чего-нибудь сладкого, правда? – сказал капитан Саттон, подхватывая дочь на руки и касаясь ее носа своим. – Касси! Твой нос холодный, как сосулька!
– Думаю, ничто так не греет, как возможность побыть в семейном кругу, – заметила Харриет, обращаясь к Рейчел и Ричарду, вставшим рядом друг с другом, не проронив ни слова.
– Истинно так, – согласилась Рейчел.
Ричард заговорил одновременно с ней и куда более громко:
– В моей семье в последнее время я нахожу мало тепла. – После чего плотно сжал рот и, скользнув по лицу Рейчел сердитым взглядом, устремил его куда-то вдаль, словно желал получше разглядеть пелену тумана.
Уязвленная Рейчел не знала, куда деть глаза. Она стояла, опершись на руку мужа, и чувствовала, как между ними вырастает стена невысказанных обид.
Вечером Рейчел задумалась о том, почему Ричард взял за правило возвращаться домой поздно ночью. Раньше она полагала, что муж встречается в трактирах или частных домах с клиентами и поставщиками. Таким образом, то, что он часто являлся домой пьяным, могло объясняться необходимостью дегустировать образцы вин, а потом обмывать сделку. Ничего не поделаешь, таковы особенности его торговли. Но после его слов, адресованных Саттонам, она больше не была уверена ни в чем. Дункан Уикс посоветовал ей довольствоваться тем, что сын верен супружескому долгу, и позабыть о его прошлых шалостях. Но что, если он все-таки ей изменяет? Рейчел старалась не задавать себе этого вопроса, потому что, если бы ее подозрения подтвердились, она все равно ничего не смогла бы сделать – разве что пристыдить мужа и умолять его изменить свое поведение. К тому же Рейчел вдруг поняла, что ответ не слишком ее интересует. Как ни странно, ей вовсе не хотелось, чтобы Ричард стал лучше. А если это так, то какое ей, собственно, дело, чем муж занимается вне дома? Он заявил бы, что это ее не касается, и, наверное, оказался бы прав. «Но я все равно должна знать, – решила она. – Мне нужно понять, за кого я вышла замуж».
Рейчел завернулась в плащ, чтобы защититься от моросящего дождя, которого, впрочем, хватало только на то, чтобы заставить блестеть булыжники на мостовой. Она переходила от одного злачного места к другому, нахмурив брови и опустив капюшон, чтобы скрыть лицо от прохожих. Не в силах заставить себя входить в эти заведения без спутника, Рейчел заглядывала внутрь через окна и двери, когда те открывались, чтобы пропустить входящих и выходящих посетителей. Каждый раз, когда это случалось, ее овевала струя теплого, дурнопахнущего воздуха, доносились смех и обрывки разговоров. Все это вызывало в ней чувство отвращения, смешанного с горечью одиночества. Она видела раскрасневшиеся лица и смеющиеся глаза; видела, как люди ссорились и плакали; видела целующиеся парочки, уединившиеся в укромных темных уголках; видела сидящих в одиночестве пьяниц, глотающих бренди так жадно, словно это была еда. Но Ричарда Уикса она не нашла и после двухчасовых поисков сдалась, замерзшая и, к своему удивлению, разочарованная. «Выходит, я хочу, чтобы он оказался развратником? Желаю найти в этом оправдание того, что его не люблю?» Погруженная в эти мысли, она чуть не наступила на человека, сидящего на краю сточной канавы, опустив в нее ноги.
– Прошу прощения, сэр, – пробормотала Рейчел, задев носком туфли фалду его сюртука.
Незнакомец качнулся, но ничего не ответил. Рейчел замолчала, не зная, что сказать, и вдруг его черты ей кого-то напомнили.
– Мистер Уикс? Это вы? – спросила она и наклонилась ниже, чтобы получше рассмотреть лицо.
Бровь над правым глазом Дункана Уикса была рассечена, и узкая полоса запекшейся крови тянулась от нее до самого подбородка. Веки у Дункана опухли, челюсть отвисла. От старика сильно воняло спиртным и мочой.
– Мистер Уикс, вы нездоровы? Вы меня слышите? – проговорила Рейчел более настойчиво и потрясла его за рукав.
Дункан медленно поднял голову и приоткрыл глаза – ровно настолько, чтобы увидеть, кто его тормошит.
– Рейчел! Как я рад вас видеть. Вы само очарование, моя милая девочка. Входи же, входи. Сядь у огня и обогрейся.
Говорил он невнятно, и его было трудно понять. Рейчел с тревогой закусила губу.
– Вы не дома, сэр. Мы на улице рядом с трактиром «Единорог». Что случилось с вашей бровью? На вас напали?
– С бровью? – прошамкал старик. – А что с моей бровью?
– Поднимайтесь, сэр. Нужно идти домой. Ночь слишком холодная, чтобы сидеть на улице. К тому же за это могут арестовать. Вставайте, я не могу вас поднять, вы должны мне помочь.
Рейчел положила его руку себе на плечи и стала тянуть вверх, рукав его сюртука был грязным и насквозь промокшим. Какое-то время Дункан не шевелился, и все усилия Рейчел оставались тщетными, но вскоре двое проходивших мимо молодых людей заметили ее мучения. Они усмехнулись, легко поставили старика на ноги и вежливо приподняли шляпы, когда Рейчел принялась их благодарить. В конце концов ей удалось уговорить Дункана Уикса тронуться с места.
– Давайте пройдем куда-нибудь, где тепло и уютно, – пробормотала она, когда они медленным шагом пошли по улице.
– Прости меня, моя девочка. Прости глупого старого пьяницу, – проговорил Дункан заплетающимся языком и закашлялся. У бедняги явно начиналась грудная болезнь. Горло у Рейчел сжалось, и она не смогла ответить.
До жилья Дункана было недалеко, и, когда они до него доплелись, Рейчел нашарила в карманах у старика ключ и отперла замок. В комнате стояла кромешная темнота и было немногим теплее, чем на улице. Она уложила Дункана в постель и попыталась развести огонь, но не нашла ни угля, ни дров.
– Вы что, не купили угля, мистер Уикс? Я же дала вам деньги! – воскликнула Рейчел, но Дункан лишь посмотрел на нее извиняющимся взглядом, и она поняла, на что они были потрачены. – Ну что ж, – беспомощно сказала она, – тогда нам нужны одеяла.
Она зажгла свечи, желтоватый свет которых создал иллюзию тепла, навалила на старика столько шерстяных одеял, сколько нашла, принесла от умывальника воду и полотенце, чтобы промыть рассеченную бровь.
– Я проиграл партию в карты, где на кону стоял шиллинг. Его у меня не оказалось, – признался старик, пытаясь улыбнуться. – Мне еще повезло, что я отделался таким пустяком, а не получил капитальную взбучку, да? – Вокруг ранки был обширный синяк, и, когда Рейчел коснулась его, Дункан поморщился. – Утром голова от всего этого разболится еще сильнее, – сказал он.
– Зачем губить себя пьянством, сэр? – воскликнула Рейчел.
Лицо Дункана Уикса помрачнело.
– Это сродни приказу, который нельзя не исполнить, хотя знаешь, что тот, кто его отдал, жуткий негодяй, – проговорил он тихо.
– Вы, мой муж да еще Джонатан Аллейн… спиртное делает из всех вас дураков и дебоширов! – прошептала Рейчел и опустила край полотенца в миску. Вода была ледяной.
– Жалких дураков, да. Бренди заставляет нас забывать о чувствах, которые мы больше всего ценим, – пробормотал Дункан Уикс, и его воспаленные глаза блеснули. Пламя свечей отразилось в них и зажгло крохотные искорки жизни. Рейчел пристально посмотрела на старика.
– Что случилось с вашей женой, мистер Уикс?
