– Что ж, меня всегда удивляло, что Бог сотворил такое множество разных лиц. Рано или поздно ему непременно случилось бы создать одно из них дважды, – проговорила Бриджит. Она сказала это, едва дыша. Голос был очень тихий, и воздух, казалось, проникал только в самые верхние части ее легких, так что ей приходилось постоянно пополнять его запас, делая неглубокое вдохи. – Добро пожаловать в наши края, миссис Уикс. Хотя ваше появление может вызвать переполох, если учесть, в какую ночь вы явились.
– Благодарю вас, миссис Барнз, – ответила Рейчел.
– По дороге сюда мы не видели ни души. То есть никого, кто мог бы принять ее за привидение, – добавила Пташка.
– На самом деле мисс, а не миссис Барнз, – уточнила Бриджит. – Я никогда не была замужем. Возможно, если бы я в свое время это сделала, то теперь лежала бы в теплом доме у сына или дочери под заботливо подоткнутым одеялом, а не в этом хлеву. Правда, мне еще грех жаловаться. У меня есть крыша над головой, хоть и предоставленная из милости, а у многих нет и того. – Она остановилась, сделала несколько вдохов, чтобы перевести дух, и закашлялась. – От сырости моя грудь стала совсем плоха, – сказала старуха, не обращаясь ни к кому в частности.
– Ну, может, у меня и нет теплого дома, куда я могла бы тебя забрать, но зато я привезла тебе гостинцы. Ну-ка, посмотри. Вот огарки свеч, вот пиво и кость от окорока, немного сушеной рыбы, груши и… – При этих словах Пташка эффектно вынула из мешка глиняный горшочек. – Мед! И я его не украла. Я его для тебя, Бриджит, купила, – гордо сказала девушка.
– Послушай, девочка, не надо было на меня так тратиться, – проворчала Бриджит, но было видно, что она очень довольна.
– А я вот потратилась, – сказала Пташка надменно. – Так что не возражай и радуйся тому, что получила. Понятно?
Не зная, куда девать горшочек с медом, Пташка сидела, поставив его себе на колени. Потом девушка протянула руку, чтобы разгладить сбившуюся простыню, и Рейчел заметила тревогу, отразившуюся на ее лице.
Следуя указаниям Пташки, Рейчел помогла ей принести побольше дров из поленницы, сложенной позади домиков. Жутковатая тишина, повисшая под темным сводом заиндевевших деревьев, заставила их вернуться как можно скорее.
– А угля нет? – спросила Рейчел, и Пташка отрицательно мотнула головой.
– Его тут и не бывает. Я подумывала стянуть немного у Дэна Смидерза, но он мой друг, а кроме того, едва ли когда-нибудь возьмет снова на баржу, если заметит, что я ворую его товар.
– У меня есть немного денег. Надо было у него купить, – проговорила Рейчел и принялась подкладывать в топку ветки потоньше, чтобы огонь снова разгорелся.
– Откройте обе заслонки, а то вам понадобится час, чтобы его разжечь! – крикнула Бриджит из спальни.
В чайнике не оказалось воды, и Пташка, вздохнув, отправилась на улицу, к насосу. Рейчел, оставшаяся наедине с Бриджит, внезапно почувствовала себя неловко.
Какое-то время она стояла посреди кухни, пока Бриджит не позвала ее обратно в спальню.
– Господи, как я ненавижу эту темень, – проворчала старуха. – Еще только ранний вечер, а кажется, будто глубокая ночь. Мои глаза ничего не видят уже к четырем дня! И это будет длиться до самого апреля.
Рейчел заняла место Пташки на трехногом табурете.
– Весну ждать придется еще долго, – проговорила она.
Бриджит хмыкнула:
– Простите, что не встаю. Я не такая уж развалина, как может показаться с первого взгляда, но сегодня грудь давит и силы куда-то ушли. Это наваливается, а потом вновь отпускает, день на день не приходится. Может, это моя последняя зима, а может, и нет. – Она говорила о смерти как о чем-то само собой разумеющемся, без страха и жалости к себе. – Ваше лицо пробуждает давнюю боль. Старое горе. Почему вы пришли?
– Я… я служу в доме у Аллейнов в Лэнсдаунском Полумесяце. Читаю книги Джонатану Аллейну, а кроме того, являюсь… кем-то вроде его компаньонки…
– Джонатану Аллейну? Значит, Пташка до сих пор не удосужилась его отравить или запустить гадюку ему в постель? – язвительно проворчала Бриджит.
– Нет. Пока нет.
– Что ж, я не удивлена. Несмотря на ее озлобленность и хлесткие заявления, она все-таки разумная девушка. У нее там хорошая работа, и она это знает. Куда ей податься, если, не приведи бог, придется уйти от Аллейнов?
– Я… не знаю. Похоже, своего хозяина она ненавидит. И хозяйку тоже.
– Ей приходится ненавидеть Джонатана Аллейна. А что еще остается? В том, что Элис нет с нами, она винит его. Проще признать в нем убийцу, чем согласиться на другую версию.
– Так вы готовы его оправдать?
– Скорее да. Но кто разберется, как обстояло дело, в особенности теперь, когда прошло столько лет? Они вечно секретничали и встречались без моего ведома. По мере сил я на все закрывала глаза. Кто я была такая, чтобы мешать их планам? Лорд Фокс вышвырнул бы нас всех на улицу, если бы узнал. Но Элис любила Джонатана искренне, от всего сердца. А я любила ее, – проговорила Бриджит и, пожав плечами, кашлянула.
– Кажется, все, кто знал Элис, ее любили. Все, кроме Джозефины Аллейн.
– Да, Элис любили все, кто ее знал. Джозефина Аллейн встретилась с ней лишь однажды. Ее ненависть направлена на то, кем Элис являлась, на то, воплощением чего она была, а не на саму эту девушку.
– И кем же была для нее Элис?
– Подкидышем, конечно. Незаконнорожденной дочерью богатого человека, зачатой в грехе и не имеющей права на фамилию отца.
Сердце в груди Рейчел затрепетало.
– Что вы знаете о рождении Элис? – спросила она, и ее горло сжал непонятный страх.
– Догадаться, в чем дело, можно было, не имея семи пядей во лбу. Однажды ее вверили моему попечению, маленькую девочку с солнечной улыбкой и шелковистыми волосами. Ее доставил сам лорд Фокс, передал мне из рук в руки, и я увидела, как он ее оберегает. Какой мужчина станет относиться к ребенку с такой нежностью, если в нем не течет его кровь?
– Вы хотите сказать, Элис приходилась лорду Фоксу дочерью?
– Я не могу этого доказать, и речь об этом никогда не заходила. Но с чего бы богатому и знатному человеку тратить деньги на безродную девочку? Да еще держать ее вдали от всех? Как говорят, подальше от чужих глаз…
– Сколько лет исполнилось Элис, когда он ее к вам привез? Когда вы ее впервые увидели? – продолжала расспрашивать Рейчел, наклонившись вперед и буравя Бриджит пристальным взглядом.
Старуха нахмурилась в раздумье.
– Она была совсем маленькой. Не больше трех лет от роду. Я так и не выяснила, где она находилась до этого. Знала, что лучше не спрашивать… – Внезапно глаза Бриджит увлажнились, рот искривился, и, когда она заговорила снова, слова стали неразборчивыми, словно ее душили слезы. – Я стала для девочки такой же матерью, как та, которая ее родила, кем бы она ни была. И матерью, и нянькой, и служанкой. Разве Пташка когда-нибудь об этом вспоминает? Эта девчонка ведет себя так, словно она единственная, кто скучает по ней.
Рейчел прикрыла глаза. «Три года… Аби… неужели это была ты?» Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы сохранить самообладание.
– Как вы думаете… Элис мертва?
Бриджит резко взглянула на гостью, услышав ее сдавленный голос, и покачала головой:
– Элис сбежала. У бедняжки для этого было достаточно причин. Наверное, она поняла наконец, что ей не выйти замуж за мистера Аллейна. Я ничего о ней не слыхала после того утра, когда она ушла из дома. Элис любила прогулки… В том, что Элис решила немного размять ноги, не было ничего необычного. Вскоре после того, как стало светать, скрипнули половицы и входная дверь хлопнула. На западе небо оставалось еще темным. Помнится, тогда я подумала: «Не надо сегодня рано вставать. Элис вышла пройтись. На обратном пути она принесет яйца, которые снесли куры, а Пташка затопит камин и плиту». Вот каковы были мои мысли, когда я лежала, разнежившись и пригревшись. А оказалось, что я тогда последний раз слышала шаги Элис. Зря она потом не прислала нам ни единой весточки! Ей следовало бы помнить, что мы о ней беспокоимся и сохраним любые секреты, которые она нам доверит. Зря она молчала все эти годы.
Сказав это, Бриджит покачала головой, но в ее голосе слышались скорее нотки боли, нежели упрек.
– Вас удивляет, что она этого не сделала?
– Да. Однако письма порой теряются, – пожала плечами Бриджит.
– Аллейны уверены, что она с кем-то сбежала, но Пташка настаивает, что Элис никого не любила, кроме Джонатана. Что она никогда не была ему неверна.
– Она сама себя обманывает, – резко возразила Бриджит.
– Что вы хотите этим сказать?
– Мне самой это не слишком нравится, как и ей, но я верю в то, что видели мои глаза. А видели они Элис с другим мужчиной.
– С другим мужчиной? – переспросила Рейчел, и ее сердце забилось быстрее. «Лишь бы она оказалась жива».
– Конечно, я бы устроила им нагоняй, если б знала. А тогда я была… довольна. Я видела его только однажды, да и то со спины. Они стояли у трактира, на мосту через канал, и что-то обсуждали. А затем пошли к реке. Разговор у них был длинным и… не очень любезным. Скорее это был спор, почти ссора. Когда они уходили, я все время не сводила с него глаз, но он ни разу не обернулся, так что его лица я не видела. Я обрадовалась. Удивилась, но обрадовалась. Сами понимаете, ей не дали бы выйти замуж за Джонатана. Вам, конечно, об этом уже сказали? Джозефина Аллейн наверняка об этом упоминала. Джонатану запретили на ней жениться. Элис была никто. И, кроме того, она могла оказаться его родственницей… а если даже не так, все равно занимала неизмеримо более низкое положение в обществе. Наверное, Элис и Джонатан планировали убежать или заключить тайный брак, но ведь они полюбили друг дружку еще в детстве. Так что молодой Аллейн давно мог осуществить задуманное, если действительно собирался это сделать. Разве не понятно? Именно это я и пыталась ей внушить. Хоть она и не желала меня слушать. Если бы он и вправду хотел взять ее в жены, он сделал бы это. Любовь к нему способна была навеки разбить ей сердце. Поэтому, когда я увидела, как она разговаривает с тем, другим, у меня отлегло от сердца.
