– Что случилось с вашей женой, мистер Уикс?
Тот вздохнул и на мгновение прикрыл веки, прежде чем ответить.
– Однажды на Рождество она поехала навестить племянника. Я должен был отправиться в Мальборо[79], куда ее обещал привезти племянник, и сопровождать во время оставшегося путешествия, которое нам предстояло проделать на дилижансе. Но я… пропил деньги, отложенные на проезд. Жене пришлось отправиться домой в одиночестве, а поскольку до самого конца посадки она ждала моего прибытия, то оказалась последней и ей пришлось ехать на крыше. Как раз в ту ночь разгулялась зимняя непогода. Выдался страшный мороз. Да, страшный. К тому времени как дилижанс добрался до Чиппенгема[80], бедняжка замерзла насмерть.
– О, мистер Уикс, – выдохнула Рейчел.
– Грог – это сущий дьявол. Именно он да моя собственная слабость стали причиной ее смерти. Теперь вы понимаете, как трудно винить моего мальчика за его ненависть ко мне, – горько проговорил Дункан. – Но, судя по всему, этот дьявол сидит в нас самих, и грог только помогает ему взять над нами полную власть. Да, наверное, так и есть! Это касается и семьи Аллейн. Я видел. Собственными глазами видел, на что способен дьявол! – Глаза старика расширились, и он схватил руку Рейчел, которую та положила ему на лоб, стараясь утешить. – О, будьте осторожнее. Моя дорогая! Меня очень беспокоит, что вы стали так близки к этим людям, что допустили их в свою жизнь.
– Я теперь знаю Джонатана Аллейна гораздо лучше. И больше не боюсь его, как раньше.
– Джонатан Аллейн… может, лишь он один… но другие…
– Однако из всей семьи остались только он и его мать, – смущенно возразила Рейчел.
– В них обоих течет кровь лорда Фокса. И Джозефина во многом дочь своего отца, – проговорил старик тихим испуганным голосом. – Ричард станет уверять вас… он станет вам говорить, что меня прогнали за пьянство. Но все было не так! Совсем не так!
– Почему же тогда, мистер Уикс? – прошептала Рейчел, крепко стиснув его руку.
– Потому что я видел! Да, видел! И то, что я видел, нельзя объяснить какой-то ошибкой. Они оба это понимали. Они знали, что я подсмотрел… И я рассказал ей. Да, рассказал.
– Что вы видели? И кому рассказали?
– Тогда я понял… Я догадался, кто они такие, и после этого сам был рад уйти. Я знал, как сильно мой мальчик хотел остаться, но я был счастлив уйти после того, как стал свидетелем…
Тут на него накатило забытье, веки опустились, а слова стали терять форму и смысл.
– Но что это было, мистер Уикс? – спросила Рейчел и легонько тряхнула старика.
Его глаза снова открылись, хотя ему стоило труда сфокусировать взгляд на ее лице.
– Ох, бедная девочка, боюсь, ты попала в осиное гнездо… да, в осиное гнездо. У этой семьи есть темные тайны, и сердца у них черные… Я видел!
Он снова впал в дрему, а из его груди вырвалось хриплое, наполненное перегаром дыхание, в котором ощущался гнилостный дух, заставивший Рейчел отшатнуться. Она почувствовала, как сердце у нее заколотилось, и взяла руку Дункана в свои ладони, чтобы согреть. В конце концов ее пальцы тоже стали напоминать ледышки. Старик снова погрузился в забытье. Сон его казался беспокойным, но было видно, что просыпаться он не собирается. Рейчел ничего не оставалось, как уйти.
В канун Дня Всех Святых погода выдалась солнечная и относительно теплая. Низкое солнце растопило иней, и все вокруг теперь поблескивало от влаги. Из тысячи труб поднимались столбы дыма, устремляясь к голубым небесам. Рейчел провела короткие светлые часы за написанием письма Тревельянам и перешиванием старого палантина. Потом она пыталась замесить тесто, чтобы оно вышло эластичным, не слишком плотным и хорошо поднималось. Все это время Рейчел слышала различные звуки, которые доносились из винного погреба, где находился Ричард. Приходили и уходили постоянные клиенты, раздавались смех и приглушенные споры, глухо стучали по полу катившиеся бочки, скрипели колеса тачек, на которых привозили закупленные бутылки, а потом увозили проданные. «И надо же ему заниматься делами именно сегодня», – вздыхала Рейчел в тревоге. Она изобрела десяток причин, по которым ей следовало выйти из дома незадолго до наступления темноты, чтобы представить одну из них Ричарду, и даже подумывала уйти потихоньку, стараясь не попасться ему на глаза. Под конец, когда до пяти часов осталось всего ничего, она так разнервничалась, что начала ходить по своей кухне-гостиной взад и вперед, от одного окна к другому, поминутно выглядывая в них, словно могла там найти решение.
И когда в половине пятого пришел Ричард и объявил, что уходит, Рейчел облегченно вздохнула.
– Куда ты собрался? – спросила она неожиданно для себя.
Ричард недовольно посмотрел на нее нетерпеливым взглядом. Затем он пересек комнату, поцеловал жену в щеку и погладил по голове.
– У меня есть кое-какие неотложные дела, – проговорил он, и Рейчел прикусила язык, чтобы скрыть недоверие.
Скорее всего, решила она, муж пойдет в кабак или к карточному столу, и вспомнила, как Ричард однажды сказал, что его отец не был бы и вполовину так беден, если бы не пропивал деньги, которые зарабатывает. «Лицемер. Похоже, ты постоянно увеличиваешь те же расходы». С замиранием сердца Рейчел спросила себя, нет ли ее вины в том, что Ричард ищет развлечений на стороне; но так как ей срочно требовалось уйти из дома, она постаралась обойти больную тему.
– Придешь поздно?
– Вернусь, когда надо будет, – ответил он раздраженно. – Можешь не ждать, и поешь, если проголодаешься.
– Хорошо, – ответила Рейчел.
«Надеюсь, твои дела продлятся дольше, чем мои».
Ричард натянул перчатки и вышел, не сказав больше ни слова. После того как дверь захлопнулась, Рейчел сосчитала до ста, натянула перчатки, надела пальто и направилась к реке.
Перейдя мост, она остановилась и стала оглядываться кругом, высматривая фигурку Пташки в толпе среди хозяев барж, торговцев, лодочников и уличных мальчишек. Уже почти стемнело, и свет факелов слепил глаза, мешая что-нибудь разглядеть. Где-то позади городские часы пробили пять, и Рейчел охватил трепет, граничивший с паникой, когда чья-то рука тронула ее за плечо. Она обернулась и увидела Пташку.
– Я решила, вы передумали, – проговорила та, взяла Рейчел за локоть и повела сквозь толпу.
– Нет, я…
– Скорей, он не станет ждать. Вы принесли еду?
– Что?
– Вы сказали, что принесете еду, – проговорила Пташка и, остановившись, осуждающе посмотрела на Рейчел.
– Я… прошу меня простить. Ричард ушел из дома в самый последний момент… Я не сумела. Не могла думать ни о чем, кроме того, как потихоньку улизнуть из дома.
– Ничего, – ответила Пташка и продолжила путь, пробираясь между куч мусора, лежащего на берегу реки.
Вскоре они добрались до баржи, на которой уплыла Пташка в ту ночь, когда Рейчел за ней следила. Они подошли к ней, и девушка забралась на палубу одним ловким прыжком. Рейчел уставилась на полосу угольно-черной воды между бортом и деревянной пристанью.
– Давайте, прыгайте, – позвала Пташка, садясь на мешки с углем.
Рейчел перевела взгляд на Дэна Смидерза, который смотрел на нее с кривоватой улыбкой, обнажавшей коричневые от курения трубки зубы. У него даже стерлись верхний и нижний клыки, образуя идеально круглое отверстие, точно по размеру чубука.
– Прыгайте, мэм, если желаете прокатиться, – сказал он, продолжая ухмыляться.
Рейчел подобрала юбки и прыгнула на баржу. При этом она потеряла равновесие, не готовая к тому, что палуба под ее ногами покачнется, и упала вперед, на мешки с углем. Дэн Смидерз хохотнул.
– Джентльмен подал бы руку, – холодно заметила Рейчел, но хозяина баржи это развеселило еще сильнее.
– Ага, мэм, – произнес он. – Ясное дело, джентльмен бы подал.
Пташка тоже рассмеялась при виде ее неловкости, хотя и доброжелательно. Когда этой девушке не приходилось быть начеку и она находилась в своей стихии, ее отличала бодрая уверенность в своих силах, которой Рейчел восхищалась и завидовала. Пташка казалась жизнерадостной и неутомимой. Вскоре они уже скользили под ажурными чугунными мостами в садах Сидни, повисшими между отвесными каменными стенами. Сверху доносились возгласы лоточников, влюбленных парочек и просто гуляющих. Их голоса плыли по водной глади, как бесплотные привидения. Рейчел поежилась и завернулась в накидку потуже. Вскоре они миновали город, и их окружила кромешная темнота, если не считать фонарей на носу и корме баржи – двух мерцающих огоньков, едва сдерживающих напор ночи. Не раздавалось ни одного звука, кроме мягкого плеска воды о корпус баржи и приглушенного стука конских копыт. Рейчел посмотрела на загоревшиеся на небе первые звезды, и ее наполнило странное волнение. Ей показалось, будто она вырвалась на свободу. «Все равно придется вернуться домой», – услышала она внутренний голос.
