к ветке железной дороги.
Сотрудникам отделения «Т» УСГБ по Москве и Московский обл. Приказываю срочно прибыть на место происшествия для организации поиска и задержания преступника.
Оперативный дежурный по штабу «Центр»
п/ п-к Скорохватов
Преторианцы
Дмитрий закрыл глаза, посидел с минуту неподвижно, нервно покусывая губы. Петровский, скосив глаза, следил, как медленно белеют пальца начальника, мёртвой хваткой вцепившиеся в край стола, а тот всё давил и давил, пока нервная дрожь не пробежала от пальцев к плечам и на высоком с ранними залысинами лбу не забилась синяя вьющаяся жилка.
— Ух! — Дмитрий резко сдёрнул пальцы со стола и шлёпнул кулаком о левую ладонь. Глаза нехорошо блеснули, на губах заплясала хищная ухмылка. Он подмигнул Петровскому, тот почему-то сразу почувствовал неладное, и снял трубку:
— Рожухин говорит! Срочно группу… А вот это меня не чешет ни разу! Так… Ты мне ещё на толчке начни советы давать, урод маломерный! Ну-ка передай трубку старшему. Привет, Рожухин беспокоит. Здорово, Семён! Твоими молитвами. Мне срочно нужна группа захвата. Вот и хорошо, что в курсе. И у меня все на облавах! Семён, ты меня знаешь, если надо, я кадык у любого вырву, но своего добьюсь. Почему пугаю? Тебя на испуг брать бестолку. Не бойся, не обижу. Ящик много, а стакан всегда налью… Всё, договорились! Готовность — десять минут. Нет, вряд ли что-то серьёзное. Одного кадра надо затравить. Пока!
Он бросил трубку и уже без улыбки посмотрел на Седого; тот против своей воли, как собака в ожидании удара, вжал голову в плечи.
— Дим, я пас. Мне ещё Губану манускрипт ваять, — подал голос со своего места Басов.
— Седой, собирайся, поедешь на захват.
— Дмитрий, на кой я там сдался? — взмолился Петровский. — Есть же молодняк!
— Не юродствуй, Седой! Собирайся, люди ждут. А молодняк с утра уже ноги по самые яйца стёр по городу носиться, пока ты язву свою неизвестно где грел. Всё! — Дмитрий отвернулся к Басову. — Бас, хватит филонить, шефу кровь из носа нужна справка. В сортире, видно, читать больше нечего. Короче, похерь всё, сиди и пиши. Прямо сейчас!
— Машинистку дашь или опять самому пальцем тыкать? — без всякого энтузиазма отозвался Басов.
— Понял — не дурак. — Дмитрий кивнул. — Я сейчас к Губану забегу, заодно попрошу на время его свистульку. За час чтобы настрогали бумаженцию.
— Да эта коза ещё медленнее меня печатает!
— А я тут причём? Как говорит Губан, идеальных работников не бывает. — Дмитрий отпер сейф, выбрал папку из стопки. Через весь кабинет ловко бросил на стол Басову. — Мы в мае нечто подобное уже ваяли. Просто перепечатайте. Ну и добавь каких-нибудь новых данных. Из, блин, оперативной практики героических органов ГСБ. Короче, не мне тебя учить.
Седой выгреб из шкафа, где хранили для таких случаев всякое старьё, видавший виды бушлат, неопределённого размера и окраски свитер, засунул руку между разномастными, в бурых пятнах засохшей глины, ботинками, с трудом вытащил армейскую шапку без кокарды и, свалив всё это на пол, повернувшись спиной к начальнику, стал стягивать рубашку.
Злоба клешнёй сдавила горло, он не удержался и бросил через плечо:
— А нет желания, Дмитрий Алексеевич, личным присутствием обеспечить успех операции? У нас это любят.
— Генералы старые такое любят, а я нет. — Дмитрий перекатил из одного угла рта в другой незажженную сигарету; он с интересом разглядывал сутулую, с выпирающими позвонками спину Седого, с дряблой, по-бабьи белой кожей, усыпанной крупным горохом родинок. — Для меня это эпизод, а для них — событие мирового масштаба. Ты, кстати, не каркай! Если сейчас Губану нашему шлея под хвост попадёт, вспомнит молодость, вот тогда точно развернут бои средней интенсивности.
— Почему бы и нет?
Он повернулся к Дмитрию и наткнулся на пристальный холодный взгляд.
— Не-а. Мелкота. — Рожухин опустил глаза, расслабил заострившееся было лицо и замедленным, — Седой чутко уловил наигранное спокойствие, — плавным движением поднёс спичку к сигарете.
— Это Филин-то мелкота? Зачем в таком разе ему литер «А» присвоили?
— Чтобы было за что орденок на грудак получить.
Седой повернулся к сейфу и достал пистолет.
Пальцы жадно обхватили рукоятку. — «Эх, влепить бы тебе между ушей! У, гад! Раньше «позвоночники» сидели и не лезли в дела, по звонку придёшь — по звонку и уйдёшь, а этот хвост распушил, стратег хренов. Ладно, не таких палили!»
— Долго ты ещё там торчать будешь? — Дмитрий оглядел наряд Седого и добавил:
— Боец невидимого фронта!
Седой молча запахнул бушлат, сдвинул на затылок шапку, смёл со стола бумаги, небрежно сунул их в верхний ящик стола и закрыл на ключ.
— Погоди. — Дмитрий подошёл вплотную, развернул Петровского к себе лицом, мягко и обаятельно, как он умел, когда была нужда, улыбнулся. — Ты не пори горячку, старый. Сам же видишь, людей нет. Плёвое дело, салагу недострелянного взять! Через часок назад будешь. Ты там только проконтролируй, чтобы они его сгоряча не добили. У них ума хватит. Для того и едешь.
— Всё я понимаю, — вздохнул Петровский. — И какого хрена он из города рванул? Облав, что ли, испугался?
— Вот привезёшь клиента, мы у него всё вежливо и спросим. — Дмитрий похлопал его по плечу. — Не ссы, Седой, прорвёмся! Ты его только сюда живым привези, остальное состряпаем.
— Извини, устал я. Пойду! Пару дней отоспаться дашь?
— О чём речь! От меня будет зависеть — дам. Иди.
Он легонько подтолкнул Седого к дверям. Вернулся к столу, взял только что дописанный Басовым листок черновика, сделал вид, что читает.
«Он что-то знает, или мне показалось? Связи у него по всем управлениям, низовка, конечно, но информашку имеет. Сам что-то пронюхал, или играют? Ох, не вовремя! Просто полоса невезения какая-то. Мужик он безвольный, трусоват малёха, таким он мне и нужен. Но ведь могли сыграть на ущемлённом самолюбии. Или разнюхал и побежал стучать? Вероятнее второе. Как знать, как знать. На стукача больше Басов смахивает, у него и амбиций побольше, да и расти требуется. Двое? Двое — уже перебор. Двое — значит, тебя обложили, братец! Только
