Барретт рассказывал девушке рядом о военных победах Дану.
Сердце слишком громко стучало в ушах Рен, когда она вылила содержимое в бокал Лоури. Раздался всплеск, такой же пугающий, как выстрел.
– Что такое?
Рен отдернула руку прежде, чем смогла влить полную дозу – но недостаточно быстро. Девушка рядом с Лоури злобно посмотрела в ее сторону.
«Она видела».
Рен стало холодно. Она была готова поклясться, что вся ее кровь сгустилась.
– Я…
Лоури обернулся, но его взгляд упал на что-то позади Рен. В его глазах плясало веселье. Ее дыхание с трудом вырвалось из легких. Позади нее прогуливался мужчина, полы его переливчатого фрака волочились почти в десяти футах позади.
– Ты можешь в это поверить? – усмехнулась девушка. Когда она отбросила волосы, кристаллы, усыпавшие ее косы, замерцали в свете свечей. – Как неуклюже.
Лоури рассмеялся и поднял бокал. Он отбрасывал мерцающую красную ауру на белую скатерть, темную, как пятно крови.
– Тост, – сказал он, обращаясь к компании за столом. – За нас, самых неуклюжих и жутких из всех.
– За новых друзей, – добавил Барретт.
«За Дану. За Весрию. За всех, кого мы не смогли спасти, и всех, кого мы спасем».
Зазвенели бокалы. Опьяненный собственным высокомерием, Лоури выпил вино одним громким глотком. Рен надеялась, что оно сожжет все внутри него.
27
Тридцать минут никогда не длились так долго.
После тоста сознание Рен парило где-то над телом, оцепеневшее и непонимающее. Барретт в это время объяснял ей тонкости кремневого ружья военного образца, которых, как он заверил, у него было много. Вино и беседа текли так легко, что она испугалась, правильно ли добавила снотворное. Но вскоре Лоури начал сползать на диване. Рен нетерпеливо наблюдала за ним поверх бокала.
Только когда он выпрямился и пробормотал что-то о свежем воздухе, Барретт перестал говорить.
– Ты неважно выглядишь, Алистер. Ты в порядке?
– Я неважно себя чувствую, – сердито ответил Лоури.
Он сделал один неуверенный шаг вперед и споткнулся. Выбросил руку, чтобы ухватиться за спинку стула Барретта. Рен могла поклясться, что по комнате пронесся коллективный сдавленный вздох.
– Вам плохо! – Ей стало противно от собственной фальшивой озабоченности. – Давайте я вас осмотрю.
Рен встала и обхватила лорда за талию, чтобы поддержать его. От ее прикосновения тело Лоури напряглось, и, хотя он был слишком слаб, чтобы оттолкнуть ее, она почувствовала, как внутри него разжигалась борьба. Если сейчас он обвинит ее в попытке убийства, то потопит ее. У Рен перехватило дыхание от его взгляда.
Он был в ярости.
Затем, как будто она все это себе только вообразила, он тяжело вздохнул и резко навалился на нее всем весом. Рен застонала, пытаясь не уронить его. Он был почти на целую голову выше ее – и не помогло даже то, что он полностью обмяк.
– Может, немного поможете мне? – проворчала она.
– Боюсь, не могу. – Раздражение сквозило в каждом слове. – Мне больно.
Каждый их неровный шаг сопровождался веселым звяканьем, когда драгоценные камни на фалдах его фрака постукивали друг о друга. Это усугубляло ситуацию. Их преследовали вытаращенные взгляды аристократов. Она не хотела представлять, что напишут в завтрашних колонках светской хроники. Пинком захлопнув за ними дверь, она бросила его на кресло и отошла. Лоури растянулся на нем, все еще умудряясь выглядеть одновременно элегантно и нелепо в своем сверкающем костюме.
– Что ты подмешала мне? – простонал он. – Мой желудок сейчас вывернется наизнанку.
– Я ничего не подмешивала, – холодно ответила Рен. – Вы напились.
– Верно, – огрызнулся он. – Напился, и мой целитель накачал меня наркотиком на моей вечеринке. Мои страдания никогда не закончатся.
Напольные часы монотонно тикали, пока наконец не зазвонили. Через несколько минут снотворное подействует.
Как же долго текло время.
– Это хлоралгидрат, если хочешь знать. Если попытаешься поднять шум, моя магия приведет тебя в бессознательное состояние гораздо быстрее.
– Я? Поднять шум? – Лоури печально рассмеялся, его веки опустились. На фоне влажных черных кудрей его кожа казалась пепельной. – Я и не мечтал об этом. На самом деле я рад, что мы сейчас одни. Скажи, каково это – быть среди аристократии? Сегодня вечером ты выглядишь так, словно оказалась дома.
Рен была не в настроении потакать ему или терпеть его насмешки.
– Мне ненавистно это.
– Так не должно быть. Ты рождена, чтобы быть среди них. – В его голосе слышалась тихие отчаянные нотки. – Ты должна была вырасти во дворце, но королева вышвырнула тебя, как будто ты не лучше бродячей собаки.
– Я не дворянка. Мое место в Гвардии.
– Разве? Ты посвятила жизнь, служа ей, но при этом все еще не заслужила ее признания, ее одобрения. Разве тебя это не огорчает?
Рен отвернулась от его вопрошающего взгляда. Конечно, так и было. Но она никогда не доставит ему удовольствия, подтвердив это.
– Я вижу это в твоих глазах, – сказал он. – Когда-то я был таким же, как ты.
– Мы с тобой…
– Совсем не похожи, – закончил он и махнул рукой. – Возражай сколько угодно, но это правда. Оба отброшены в сторону. Оба жаждем мира. Оба желаем, чтобы нас воспринимали всерьез, чтобы мир действительно изменился. Однако я научился действовать.
– Что за бред, – огрызнулась она. – Твои игры не сработают.
– Ты так зла. – Лоури положил голову на подлокотник. – Все, что я сделал, было ради твоего же блага. Разве ты не видишь, что я на твоей стороне?
– Это было ради твоего блага. Ты думаешь только о себе.
– И вот снова презрение. – Он поджал губы. – Подумай! Ты слишком умная девушка, чтобы быть обманутой красивым личиком Хэла Кавендиша.
Она знала, но все же слышать, как он произносит имя Хэла с такой неприкрытой ненавистью…
– Что? – прошептала она.
– Разве ты не устала от этой игры? Да, я прекрасно знаю, кто он. – Лоури не отрываясь смотрел на нее, в его глазах горел холодный огонь. – Он убил бесчисленное множество ваших соотечественников. Его люди забрали наших родителей, оставили нас одних в этом мире. Но я могу заставить заплатить их. Мы можем. Если ты позволишь помочь, мы оба получим то, что нам причитается. Если ты доверишься мне, я могу дать тебе все, что ты хочешь.
– Как? – выплюнула она. – Даже если я стану твоей марионеткой и королева восстановит меня в должности, это ничего не значит. Это не признание и уж точно не любовь.
Его лицо потемнело.
– Ты так стремишься сделать мне больно.
– Нет. Все кончено, если ты еще не понял. – Рен протянула руку и схватила ключ, висящий на его шее, туго натянув цепочку. – Я знаю, что ты
