сделал. Я знаю, что это ты похитил этих солдат. Как только я найду то, что ты прячешь в том туннеле, как только я выясню,
зачем тебе это было нужно, ты заплатишь за все.
Рен хотела насладиться его ужасом, но Лоури был подобен ртути, смертоносный и изменчивый. Его страх исчез, прежде чем она успела моргнуть. На его месте проявилась самодовольная покорность судьбе.
– Ты еще не встретила моего почетного гостя. – Он тщательно выговаривал каждое слово, хотя речь стала менее четкой.
– Какой гость? – прошипела она. – Что ты имеешь в виду?
Но она не смогла потребовать от Лоури ответа – тот резко упал.
Рен выругалась. Впрочем, это не важно. Он просто пытался запугать ее.
Из-под его ресниц она могла видеть белки глаз, похожие на скользкие, влажные луны. В другой жизни – в той, где Весрия не убила его отца, – каким бы он был? Он мог бы использовать свое обаяние и интеллект для чего-то хорошего. Но его отца убили. Все они пострадали от этой войны. Это был его выбор – поддаться боли, которую она причинила. Его выбор – встретить ненависть ненавистью. Если она не предотвратит войну, то только породит еще больше таких же монстров, как он.
Рен сняла ключ с его шеи. Он казался оружием в ее руках.
Хэл, неловко скрестивший руки на груди, стоял там же, где Рен его оставила, – перед фуршетным столом. Адреналин кипел в крови, ей хотелось броситься к нему, но она сохранила самообладание.
«Расслабься», – напомнила она себе.
После загадочного приступа болезни Лоури гости пристально наблюдали за ней. Им нужно действовать осторожно. Весьма сложная задача, учитывая, что группа людей стояла у восточного крыла, как раз где гобелен слегка колыхался от сквозняка. Рен прикусила губу. На ум приходили только странные поводы для разговоров. Так как же им проникнуть внутрь, не вызвав подозрений?
И тут ей в голову пришел идеальный план.
Хэл не замечал ее, пока Рен не взяла его под руку. Она согрелась под облегченным взглядом.
– Не окажешь ли честь потанцевать со мной?
Он отшатнулся.
– Зачем?
– Если мы собираемся проникнуть в холодную пустую комнату, скрытую за гобеленом, не выглядя подозрительно… – В его глазах не появилось понимания, а рот оставался сжат в жестокую неуверенную линию. Неужели он действительно такой рассеянный? Рен почувствовала, как румянец заливает ее щеки под маской. – Ты хочешь, чтобы я повторила еще раз по буквам?
– Нет, я понял. – Он поклонился и взял ее за руку. – Я согласен.
Они вышли на танцевальную площадку, и Хэл обнял ее за талию, притягивая ближе, пока их тела не оказались почти прижаты друг к другу. Он опустил голову к ее шее, его губы едва коснулись кожи. Внезапно его рука на ее пояснице стала горячей. Ее мир сузился до колючей шерсти его пиджака на ее ладони, до его дыхания на ее ухе. Она впилась пальцами в его плечо и позволила себе растаять рядом с ним.
– Что ты делаешь?
– Это должно выглядеть так, как будто у нас свидание. Разве это не то, что ты предлагала?
– Да. – Она ненавидела нервную, прерывистую дрожь в своем смехе. – В этом и был смысл.
Он отыгрывал свою роль слишком убедительно.
Наконец зазвучала музыка – нежный перезвон струн, который смягчился, превратившись в ровное покачивание вальса. Рен чуть не застонала. Конечно, это оказался именно вальс, когда она изо всех сил пыталась игнорировать это… чувство. Страх, который трепетал внутри, однако не нашел отражения в Хэле. Он сосредоточился на том, чтобы привести их в нужное положение, взяв ее за руку и элегантно подняв их руки. Прошлой ночью она поклялась поддаться этому притяжению между ними только один раз. Она начинала сожалеть о своей благородной сдержанности. Было слишком легко расслабиться с ним, особенно учитывая его потрясающие навыки танца. Он повел их по полу медленными поворотами.
– Ты намекал, что не танцуешь.
– Я намекал, что мне не нравится танцевать.
– Тебе обязательно быть хорошим во всем? – кисло спросила она. – Это раздражает.
– Ты думаешь, я хорош во всем? – Он сказал это так просто, что его выдал только игривый блеск в его глазах.
– Ха! На самом деле нет. – Она усиленно молилась, чтобы он не увидел ее безнадежного желания за маской. – С тех пор как ты и твое эго добились такого впечатляющего выздоровления, мне больше не нужно нянчиться с тобой.
Хэл рассмеялся, едва слышно пророкотав ей в ухо. Она бы много отдала, чтобы слышать этот звук чаще.
– Я хорош не во всем.
– Назови хоть одну вещь.
– Разговоры, – ответил он. – Ты же, напротив, очень энергична. Ты легко сходишься с людьми и легко выражаешь свои чувства. Мне нравится это.
– Ох, – пробормотала она. – Это очень мило с твоей стороны.
– Где ты научилась танцевать? – спросил он спустя несколько секунд.
– Виктория Хеберт научила меня на военном балу. – Она улыбнулась воспоминаниям. Виктория так галантно вела, пока Рен неуклюже повторяла ее шаги. У Уны не хватило терпения, после того как Рен поцарапала ее ботинки годом ранее. – А ты?
– Тут и там, – ответил он. – Это полезно на политических мероприятиях.
– Ты прав.
Когда он снова заговорил, хрупкая романтическая иллюзия разбилась вдребезги.
– Ты достала ключ?
– Да. Но нам нужно идти быстро и осторожно. Не думаю, что кто-то видел, как я подлила снотворное, но гости знают, что ему стало нехорошо. – Рен остановилась, когда он протянул руку. Она развернулась, прежде чем вернуться в исходное положение. – И Лоури упомянул что-то о почетном госте. Понятия не имею, что он имел в виду, но это явно была угроза.
– Он загнан в угол и блефует.
– Надеюсь на это. Как только музыка закончится, мы уходим.
– Понял.
Хэл провел их мимо других танцоров к восточному крылу. Когда Рен позволила себе поддаться ритму музыки: раз – два – три, маленькая, наивная часть ее души страстно желала уцепиться за этот момент. Ей нравилось, как он держал ее, словно что-то драгоценное. Предполагалось, что это будет притворство, но в нем тоже было что-то настоящее. Она поняла это по тому, как он продолжал рассеянно поглаживать ее талию. По тому, как его глаза задержались на ее губах, когда она заговорила.
Казалось пыткой отвергать его. Отвергать себя. Но это временно. Если они справятся, они никогда больше не увидят друг друга. Рен втянула воздух, удивленная тем, как сильно это осознание задело ее. Почему она всегда хотела быть с теми людьми, с которыми не могла?
Когда смолкла последняя нота, он отстранился.
