В его глазах была борьба.
– Рен…
Хэл поднял руку к ее лицу, но, как только она коснулась ее щеки, ужасное чувство скользнуло вниз по позвоночнику. Кто-то пристально наблюдал за ними.
Словно к задней части ее шеи приставили лезвие.
Она заметила скользнувшую тень, и в следующую секунду раздался холодный и резкий, как звон металла, голос Уны:
– Позволите вмешаться?
28
Как и всегда, Уна была невероятно красивой.
Ее китель длиной до колен блестел тяжелыми пуговицами и рядами медалей, полученных за победы в сражениях, а серебряная бахрома эполет ниспадала с плеч. На шее был повязан черный галстук-бабочка, обрамленный серебряными стойками воротника и темными как ночь волосами. Меч у ее бедра, хотя и был вложен в замысловатые ножны, украшенные драгоценными камнями, не был просто церемониальным.
– Уна! – ахнула Рен. Ее сердце дрогнуло, готовое разорваться на части от радости и страха. Ее лучшая подруга – и ее погибель. – Что ты здесь делаешь?
– Я была приглашена.
– Я имею в виду здесь, почему ты разговариваешь со мной? Прямо сейчас у меня нет на это времени.
– Я заметила. – Уна взглянула на Хэла. – Я чему-то помешала?
Рен встала между ними. Лоури устроил все так, что Изабель вроде бы простила ее, но все изменится, если Уна увидит под маской Хэла Кавендиша. Жесткий и испытующий взгляд Уны скользнул обратно к Рен.
– Уверена, ты сможешь выделить время для танца со мной.
Прежде чем Рен смогла что-то ответить, Хэл почтительно склонил голову. Неудачно изобразив керносский акцент – он действительно не был хорош во всем, – он произнес:
– Она вся ваша.
Ключ от потайного хода тяжелой ношей лежал в кармане ее платья. Рен понадеялась, что у него есть какой-то план, как высвободить ее из рук Уны.
Уна грустно улыбнулась.
– Что ж. Идем?
Рен приняла ее руку в перчатке и прошла с ней на танцевальную площадку. В тесной толпе пахло потом и приторными духами с ароматом гардении. Несмотря на напряжение и боль, все равно было приятно чувствовать Уну рядом. Все в ней было до боли знакомым. Осуждение в глазах, бесстрастная линия подбородка, даже давление руки на талию. И хотя сердце Рен все еще болело в ее присутствии, что-то, несомненно, изменилось.
Год назад ее отношения с Уной изменились к худшему. Они зародились в отчаянии и были осквернены грузом тайны. Это были эгоистичные отношения. Что-то болезненное, как кость, которую никак не могли вправить правильно. Глядя на Уну сейчас, Рен чувствовала себя странно свободной.
Она поняла, что все еще любила Уну – не менее яростно, но с полностью открытыми глазами. Она не жаждала того, чего у них не могло быть: встреч в темноте и обещаний, которые они никогда не смогут сдержать. Она тосковала по подруге, с которой могла часами разговаривать, пока дождь барабанил по их палатке. По командиру, который рисковал жизнью, чтобы подчиненные были в безопасности.
Рен хотела вернуть Уну.
– Итак, – начала Уна с ледяной отстраненностью. – Королева планирует сегодня восстановить тебя в должности.
– Сегодня?
– Ты не знала? – Уна развернула Рен лицом к парадной лестнице и указала на высокий уединенный балкон. Он был освещен мерцающими огнями и окутан тонкими, как паутинка, тканями. С такого расстояния было трудно разглядеть детали, но женщину, наблюдавшую за ними с кресла, нельзя было ни с кем спутать.
Изабель.
Ее светлые волосы ниспадали на пол. Губы были накрашены сливовой помадой. На голове красовалась церемониальная корона, закручивающаяся в три ветвистых наконечника, достаточно острых, чтобы суметь пронзить. Это нелепо. Это невозможно. Изабель никогда не покидала Дану. Хотя Рен не могла точно видеть королеву, она почувствовала момент, когда та посмотрела на нее. Вся кровь в венах Рен превратилась в лед.
– Мы приехали незадолго до бала, – продолжила Уна. – Однако наш будущий дипломат не поприветствовал нас.
– Лоури не сообщил мне, что вы приедете.
– Понятно. Кто твой друг? – Рен не понравилось, как она произнесла слово «друг». Словно ругательство, полное презрения.
Уна вела ее резкими, внезапными углами сквозь толпу, расчищая пространство силой ног, хлыстом длинных волос. Хотя Уна была грациозной и свирепой, танцевала она плохо. Она была солдатом до мозга костей. Они двигались в ритме музыки, но это нельзя было назвать танцем. Это была драка.
– Ты его не знаешь, – быстро ответила Рен.
– Конечно нет. У него есть имя?
– Да. Его зовут Генри.
– А дальше?
– Генри… – Ни одна фамилия не приходила в голову. – Ка… варт… барк?
– Генри Квартбарк. – Уна выглядела совершенно невеселой.
– Обычная семья, Квартбарки. Очень мелкие керносские дворяне, – быстро добавила Рен. – Так когда именно ее величество собирается оказать мне честь и восстановить в должности?
– Она не вдавалась в детали. Только ожидает, что ты и лорд Лоури подойдете к ней и придете к соглашению по какому-то вопросу. Хотя до меня дошли слухи, что ему стало плохо. – Она прищурилась. – Как это странно.
Это плохо. Что бы ни задумал Лоури сегодня вечером, это должно было осуществиться. Хотя хлоралгидрат помог ей выиграть время, его действие не продлится всю ночь. Но теперь, когда у нее был ключ, ей не нужно было ничего доказывать Уне. Она могла показать ей.
Кошмар закончится здесь и сейчас.
Рен прислонилась ближе и мягко произнесла Уне на ухо:
– Я расскажу тебе кое-что, но это может прозвучать абсурдно.
– И почему я должна выслушать тебя?
– Потому что я раскрыла дело о пропавших солдатах.
Надежда смягчила черты ее лица.
– Продолжай.
Слава Богине, она слушала. Она на самом деле слушала. Если и было что-то, на что Рен могла рассчитывать, – это способность Уны отодвинуть в сторону чувства ради своей страны.
– Ответственность лежит на Алистере Лоури. Несколько месяцев он нападал на магов во время их пограничных патрулей. Как только он застает солдат одних, то отравляет их кровью Богини, чтобы похитить. Я еще не знаю почему, но…
Уна сдавленно вздохнула.
Рен попыталась сдержать боль в голосе.
– Ты не веришь мне.
– Посмотри вокруг. Лоури всего лишь пижон с нездоровой одержимостью черным цветом. Он заключает союз с Дану после столетий бездействия. Зачем ему нападать на нас? Зачем рисковать возмездием?
– Ты знаешь, что он нападает не только на нас, но и на Весрию тоже. – Рен проигнорировала взгляды пары, которая врезалась в них. – Я согласилась на выдуманную работу ради обещания выдуманного союза. Все это было просто уловкой, чтобы заманить меня сюда.
– Но зачем? – нетерпеливо спросила Уна. – Я не вижу мотива.
– Ты можешь просто довериться мне?
– Я доверилась, – отрезала она.
– Я
