И мой любимый мужчина, которого у меня отняли семь лет назад, тоже был там.
И вновь я не колебалась.
Вбежала в конюшню.
Языки пламени лизали все вокруг, и если бы я дала им шанс, они бы меня напугали.
Так что я не дала им такого шанса.
Было жарко, жарче, чем когда-либо мне доводилось испытать. Дым был густым. И один лишь треск горящего дерева приводил в оцепенение. Жар мог сжечь меня, дым — задушить, и только мысль об этом могла парализовать.
Так что я не думала.
Грей больше не выводил лошадей, он просто открывал стойла, вбегал в них и кричал: «Хей-йа!»
Как только он увидел меня, прорычал:
— Айви, убирайся отсюда!
Проигнорировав его, я бросилась через сарай и сделала то, что делал он. Отперла закрытое стойло, и, к счастью, лошадь помчалась в безопасное место, не дожидаясь, пока я на нее крикну. Затем снова в следующее стойло и в следующее. Лошадь в четвертом стойле, одна из тех, что была беременной, выпучив глаза и бешено ими вращая, жалась к стене, в панике поднимаясь на дыбы и молотя воздух передними копытами. Я вспомнила, как Грей учил меня ни в коем случае не находится позади лошади, а из-за ее передних копыт я никак не могла подступится к ней спереди, поэтому осторожно приблизилась к ней сбоку, положила руку ей на ребра, подталкивая в направлении выхода, шлепнула по крупу и, как Грей крикнула: «Хей-йа!»
Потребовалось три шлепка, а потом она ускакала.
Я успела выпустить еще одну лошадь, прежде чем в мой мозг проникли ужасающий звук ломающегося дерева и испуганное ржание запертых лошадей, и до того, как я смогла найти Грея, он нашел меня. Крепко схватив за руку, он потащил меня к открытым дверям конюшни.
Не успели мы добраться до входа, как задняя стена рухнула, и я не смогла сдержать испуганного крика, услышав гулкий грохот и почувствовав силу воздушной волны и жара, отбросившие мои волосы вперед.
Но в той стороне нас уже не было. Мы находились в пятнадцати футах от входа, потом в десяти, потом в пяти, а потом выбежали наружу. Гораздо более прохладный летний воздух ударил меня, как пощечина, и я глотала его свежесть, пока Грей продолжал уводить нас прочь от конюшни.
Остановившись, он дернул меня за руку, и я взглянула в его испачканное сажей лицо.
— Нам нужно загнать лошадей в загон. Они напуганы. Будь осторожна. Не подходи к ним, пока не почувствуешь, что можно. Загоняй их внутрь издалека хлопками, криками, чем угодно, но если они напуганы, держись подальше. Поняла?
Я кивнула.
Он отпустил мою руку и исчез. Осмотревшись, я увидела кругом лошадей. Я направилась к одной, а Грей к другой. К той, на которой часто ездил, своему жеребцу, белому с большими коричневыми пятнами, по кличке Ансвер (прим.: в пер. с англ. Answer — ответ, решение). Я с удивлением наблюдала, как он без седла вскочил ему на спину, каким-то образом развернулся и помчался по окрестностям, загоняя лошадей.
Я вносила свою лепту, бегая вокруг и подгоняя их к нему.
Я закончила со своей частью работы, все лошади, бегавшие у дома, находились в загоне, а Грей галопом мчался к отбившейся паре, которая была дальше, когда я услышала сирены.
Но я не смотрела на сирены. Я смотрела на все еще горящую конюшню, языки пламени лизали воздух, взметаясь высоко. Еще одна стена рухнула.
Затем я перевела взгляд на загон и начала считать.
Десять лошадей.
Я оцепенело повернула голову и увидела, как Грей ведет к загону еще две.
С его конем и этими двумя, общее число составило тринадцать.
Тринадцать.
Тринадцать.
Апатично я повернулась обратно к конюшне.
Там умирали или уже были мертвы семь лошадей.
Семь.
Вой сирен приблизился, я услышала крики людей, приступивших к работе, среди всполохов красно-сине-белых огней служебных машин на фоне пляшущего пламени.
— Айви! — услышала я, как выкрикнули мое имя, но не могла перестать пялиться на горящую конюшню Грея, зная, какие лошади остались в дальних стойлах, стойлах Грея, и что у меня не было времени добраться до них. Я их кормила. Направляла в загоны. Даже ездила на двух из них.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Меня схватили за обе руки и оттащили на десять футов, но я не отрывала глаз от конюшни.
Затем, сквозь шок услышала:
— Айви, поговори со мной. Грей занят, а я должен знать, что произошло.
Я повернулась и увидела капитана Ленни.
Затем я рассказала все, что ему нужно было знать.
— Дробовик Грея выстрелил.
Лицо Ленни окаменело так, что, если бы я не впала в ступор от шока и печали, то испугалась бы.
Затем его взгляд переместился на пляшущие языки пламени.
*****
Спустя час и сорок пять минут...
— Лен, я знаю, что видел, — пророкотал Грей, и Ленни уставился на него, пока полицейские толпились рядом, а пожарные вдалеке поливали из шлангов тлеющие останки разрушенной конюшни, чтобы не дать искрам перекинуться на что-то еще, и осторожно разгребали завалы.
Я знала, что происходит, но смотрела только на Ленни и Грея.
Потому что на этот раз Грей кого-то видел.
И этим кем-то был племянник Ленни, Пит, со всех ног убегающий к своему пикапу.
— Ты видел, как он залез в конюшню? — тихо спросил Ленни.
— Я видел, как он выбежал на дорогу и запрыгнул в грузовик, — подтвердил Грей.
— Ты уверен, что это был Пит?
— Мы ходили с ним в начальную школу, Лен. Вместе учились в первом и четвертом классе, а в средней школе посещали, по-моему, дюжины две уроков. Я видел его в этом грузовике, по крайней мере, раз сто за те три года, что он у него есть. — Голос Грея звучал низко, хрипло и очень-очень раздраженно. — Ленни, увидь я Пита, я бы его узнал.
— Бл*дь, — прошептал Ленни.
— Он сжег мою конюшню и убил семь лошадей, — заявил Грей, его голос оставался тем же, но с каждым словом становился все яростнее. — Не помоги мне Айви, погибли бы двенадцать лошадей. И я повторю, моя женщина была там, помогала мне.
Грей сделал паузу, и на щеке Ленни дернулся мускул.
— Ты схватишь его за зад, — прошептал Грей. — И посадишь за решетку, Лен. Ты понимаешь, к чему я это говорю.
Ленни уставился на Грея, и он понимал, к чему вел Грей. Самым безопасным местом для Пита была тюрьма.
Ленни повернул голову к офицеру и кивнул.
Офицер помчался к патрульной машине.
Ленни, избегая наших с Греем взглядов, посмотрел на тлеющие развалины.
Затем прошептал:
— Господи, у парня дерьмо вместо мозгов. Так было всегда.
— Это не дерьмо вместо мозгов, — выдавил Грей, и Ленни вздрогнул. — В той конюшне со мной была Айви, и я потерял семь лошадей. Я и моя женщина живы, но половина гребаной постройки рухнула, пока мы в ней были. — Ленни оглянулся на Грея. — Лен, эта х*йня должна прекратиться. У тебя последний шанс остановить их. Не сделаешь этого, я приму меры.
— Грей, успокойся, — прошептал Ленни.
— На х*й спокойствие! — внезапно взорвался Грей, и я приблизилась к нему, также как и офицеры приблизились к Ленни. — Ты что, мать твою, не слышал меня? — орал Грей. — Половина е*аной конюшни рухнула вместе со мной и Айви внутри!
— Я слышу тебя, сынок, но позволь мне делать свою работу, — ответил Ленни.
— Да, делай свою работу, — парировал Грей. — У тебя есть последний гребаный шанс сделать свою гребаную работу.
Пока он говорил, на подъездной дороге забрезжил свет фар, и глаза всех устремились в ту сторону.
Несмотря на то, что у нас были датчики движения, я побежала в дом, включая все наружное освещение. Мы были на ранчо в глуши, но Коди не были глупцами. В глуши все равно могли таиться опасности, о чем свидетельствовала теперь уже догорающая конюшня. Снаружи дом, с прилегающей к нему территорией, ярко освещались множеством огней. Поэтому я увидела блестящий пикап с длинной кабиной, когда тот остановился рядом с нами и водитель заглушил двигатель.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я также увидела, как из него вышел мужчина, и сразу поняла, что он владелец ранчо, так как глубокой ночью он все еще был в рубашке в западном стиле, джинсах Wrangler, ковбойских сапогах и потрепанной бейсболке.
