— Мы более полугода прожили практически бок о бок.
— Не в этом смысле.
— А в каком? Насчет твоей вагины я не сомневаюсь, что она нормальных размеров.
— Твой сын воспринимает меня в штыки.
— Мой сын к тебе привязан. Он просто вредный мальчишка, который никогда в этом не признается. Соня, хватит спорить. Берем паспорта и идем подавать заявление. К счастью, в нашем возрасте не потребуется справка о беременности и присутствие родителей.
— Вот именно — в нашем возрасте! Тебе всего двадцать два! А мне тридцать!
— Двадцать три.
— О, это круто все меняет, — заверила я с сарказмом.
— Дело не в моем возрасте, а в твоих предрассудках, — Эрик покраснел от гнева. — Ты придумала себе некий иллюзорный нежизнеспособный образ и ждешь, когда появится тот, кто ему соответствует. Игнорируя чувство ко мне только потому, что я не похож на твою фантазию!
— Зато Роланд похож! — воскликнула я.
— Роланд похож на тех типов, которых описывают в учебниках по психиатрии, — отрезал Эрик.
— Ах, ты начал оскорблять его! Тогда я ухожу! Прямо сейчас!
— Если предложение пожениться не сработало, мне остается только привязать тебя к стулу.
— А может, этого я и хочу — чтобы ты привязал меня к стулу, — сникла я.
— А может, это именно то, чего не хочу я — знать, что ты остаешься со мной только потому, что я не позволяю тебе уйти.
— Тогда попрощайся со мной, — прошептала я. Голос совсем пропал.
— Соня, — Эрик взял меня за руку, — у меня уже была жена. И я только и слышал от нее: «Я могла бы быть в Париже, но я здесь, с тобой. Я могла бы быть в Нью-Йорке, но я здесь, с тобой». Каждый день она тонула в сожалениях и размышляла, что, если. Когда человек не может определиться, нужен ли ты ему, сомневаясь изо дня в день и из месяца в месяц, — это унизительно. Это разъедает.
Я посмотрела в его глаза. Они были такие синие, что едва верилось.
— Я не могу определиться, Эрик. В этом моя проблема. Либо я уйду сейчас, либо останусь здесь думать «что, если».
В его взгляде я увидела невысказанное «Тогда иди», но затем он поцеловал меня. Это было совсем легкое прикосновение, но для меня весь мир опрокинулся. И я тоже, неуклюже повалившись на диван поверх трусов и маек. Ладони Эрика скользнули по моим волосам, и свет вдруг сменился бархатной темнотой — или же я просто закрыла глаза. Кончики его пальцев плыли по мне, как блики по сверкающей воде — по щекам, шее, ключицам, груди. Я почувствовала его щекочущее дыхание возле уха, и мне стало так хорошо, что… я поняла, что пора с этим заканчивать. Мгновенно я вывалилась из бархатного мира и, тяжело дышащая, в расстегнутой блузке, скатилась с дивана на ковер.
— Нет! Хватит! Нельзя! — в моей голове пульсировало: «Роланд. Роланд. Роланд».
Приподнявшись, Эрик посмотрел на меня со скорбной кривой ухмылкой. Кто-то нажал на звонок, и резкая, бьющая по нервам трель заставила нас вскочить.
— Это шофер, за мной, — кое-как я затолкала, утаптывая ногой, оставшиеся вещи в сумку и поволокла ее к выходу.
— Мне нужно попрощаться с Игорьком, — крикнула я из коридора, наконец вспоминая про необходимость застегнуть пуговицы.
Поднявшийся шофер взял мою сумку и проследовал к лестнице.
— Он во дворе, перед домом, — Эрик вышел из комнаты и прислонился к стене, не глядя на меня.
— Закроешь дверь. У тебя есть ключ.
Я сбежала вниз по лестнице.
Сгорбившись, Деструктор сидел на бортике в песочнице.
— Я уезжаю, Игорек, — тихо сказала я, приблизившись к нему и пытаясь поймать его взгляд.
— Я знал, что ты это сделаешь, — скрипучим голосом произнес Деструктор.
У него было такое неприступное лицо. Маленький свирепый воин.
— Не расстраивайся. Я буду…
— Ничего не надо. Я не расстраиваюсь. Ты была просто нашей соседкой.
Я потянулась к нему, но он раздраженно дернулся.
— Не трогай меня.
Они захлопнулись, будто ракушки — отец и сын. По-собачьи понурившись, я побрела к машине.
Я села на заднее сиденье и отвернулась к окну, чтобы водитель не видел моего лица. Меня не оставляло ощущение, что я совершила предательство. Почему? Я не встречалась с Эриком. Я не обещала Деструктору, что стану его новой мамочкой, и даже, помнится, обещала обратное. Но кто теперь будет зашивать майки Деструктора? Если он будет выглядеть неряшливо, над ним начнут смеяться в школе. Надеюсь, Эрик будет варить ему супы, хотя бы иногда, это полезно для желудка. Кстати, с кем теперь будет гулять по вечерам Эрик? Он же испортит себе глаза, неотрывно сидя за компьютером… Подобные мысли впивались в мой мозг и застревали в нем, как иголки. Я все еще отчетливо помнила медленные томящие прикосновения Эрика. Переспала бы с ним и не мучилась, а потом поехала к Роланду. Я могу соврать шоферу, что забыла что-нибудь и, вернувшись, продолжить начатое… Хотя вряд ли Эрик согласится. О чем я думаю!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В воздухе реяли белые мушки. Когда я стерла слезы, я поняла, что это снег. Первый в этом году. Снег падал и падал. К тому моменту, как мы доехали, земля скрылась под слоем белой крошки.
Роланд жил в центре, на одиннадцатом этаже громадного жилого комплекса. В подъезде стояли растения в кадках и висели картины, а в лифте не пахло мочой, и я подумала, что это здорово, пусть и не способно улучшить мое настроение.
Роланд вышел на лестничную клетку. На нем были легкие рубашка и брюки его любимого серебристо-серого оттенка.
— Здравствуйте, София. Как вы доехали?
Глаза у меня наверняка были красные, но он не заметил. Я стояла на площадке как бедная родственница.
— Входите, — пригласил Роланд, и мне захотелось развернуться и убежать.
«Кто не рискует, тот не пьет шампанского», — попыталась подбодрить себя я. И много еще чего не делает. Не погибает на вершине Эвереста, например.
В квартире Роланда явно поработал достойный ненависти дизайнер. Все было белое — пол, мебель, стены. Идеальное место, чтобы наконец собрать слово «вечность». В каждой из трех комнат царил удивительный порядок. Никаких безделушек, брошенных на кресле книг, пустых кружек на столе. Пустота и простор. Я ощутила острую дисгармонию с обстановкой, как будто меня забыли убрать. Захотелось сжаться и исчезнуть.
— Располагайтесь. Вещи вы можете сложить в шкаф в спальне. А мне нужно поработать, — Роланд скрылся в кабинете, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Раскладывая вещи по полкам, я нервно оглядывалась на кровать, застеленную бело-бежевым покрывалом. Поверить не могу, что можно спать рядом с этим человеком, не получив отморожение. Роланд и секс — возможно ли получить их одновременно? Простота Эрика, которую я не всегда одобряла, сейчас казалась мне крайне привлекательной.
Не сдержав нездоровое любопытство, я заглянула в шкаф с вещами Роланда. Сбылись худшие опасения Дианы — он раскладывал носки по цветам и держал их в отдельном от трусов ящике. Трусы, кстати, все были белого цвета — надеюсь, это облегчит их знакомство с моим бельем. Все на своих местах. Рассортировано по сезону и цвету. Даже на дне шкафа ничего не валяется. Да человек ли он?
Я изучила книжную полку. Как и следовало ожидать, она была заставлена скучнейшими книгами по бизнесу, среди которых робко притулилась «Приручи своих драконов». Я бы добавила что-нибудь вроде «Как есть шаурму. Курс для начинающих» и «Теория и практика мочеиспускания в чистом поле». Ну что-нибудь, что способно превратить его в настоящего мальчика.
Далее я переместилась в белоснежную кухню, где обнаружила холодильник, набитый продуктами. Вряд ли Роланду нужно было так много, значит он как минимум вспомнил, что меня надо кормить. Мне стало немного легче. Он продолжал работать, хотя я уже успела основательно заскучать. Как бы убить время? Попробую проложить путь к сердцу моего принца через желудок… хотя в наличии сердца я не уверена.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Роланд завершил работу только в половине десятого вечера. К тому времени на кухне его ждал круглый аккуратный торт с белым кремом.
