на плечо, подбадривая его. Потом надел маску другого Джейка: голос мягче, лицо добрее, ту самую, которая была на нем, когда он еще в самом начале убеждал Джеда помочь ему. Когда показал ему,
что можно сделать, используя магию Книги несчастных случаев. – Однако ты все-таки
был чудовищем, не так ли? Ревущим и бушующим. Его разбудило в тебе пьянство. Ты терял рассудок. Становился сам не свой. Виски заставил тебя сесть в машину и завести двигатель, хотя ты знал, что с тобой твоя семья. Твои жена и дочь погибли в ту ночь, но это еще не конец. Митци и Зельда по-прежнему где-то там, Джед. Если мы все сделаем как надо, если ты будешь держаться и слушаться меня, они вернутся. Ты снова увидишь своих близких – и в следующий раз сделаешь все
правильно. Потому что станешь лучше, чем был прежде. Точно?
Джед молчал.
«Нож. “Пушка”. Убей его!»
– Точно? – снова спросил Джейк, уже более настойчиво. – Что нам нужно сделать, чтобы что-то исправить? А, Джед? Когда мы что-то чиним, мы…
Он подождал, когда старик закончит за него фразу.
– Сначала мы это ломаем, – наконец сказал Джед. – Ну конечно. Просто я… Мы уже близко, да? – Прежде чем Джейк успел ответить, старик продолжал: – Теперь, когда мы устранили Нейта с дороги, все пойдет быстрее, ты сможешь просто забрать мальчишку, отвести его в парк и…
– Нет!
Это слово прозвучало словно свыше, как будто это был глас бога. Слово, пронизанное стальной арматурой. Книга несчастных случаев лежала на кофейном столике, и она сдвинулась с места, когда Джейк произнес это слово – «Нет!». Нетерпение книги отозвалось зудом у него в костях. Джед с опаской уставился на нее.
– Я же тебе говорил, – продолжал Джейк, – мы делаем это в том темпе, в каком я скажу. В этой свече длинный фитиль, и он горит так, как горит. Уговор есть уговор. Я должен дать Оливеру шанс. Шанс поступить правильно. Ты это знал, соглашаясь мне помочь. Этот Оливер… я очень хорошо к нему отношусь.
Он надеялся на то, что после исчезновения отца Оливер сорвется. Мальчишка очень уязвим. Беззащитен. Джейк покрутил у него перед носом обещанием магии, и теперь Оливеру нужно было просто протянуть руку и схватить ее.
Однако Джейк вынужден был признать: этот Оливер не похож на всех остальных. Он понятия не имел, будет ли мальчишка вести себя так, как он надеялся. То, что происходило сейчас, совершенно не было похоже на другие временны́е линии. Все Нейты неизменно были полным дерьмом. Все до одного неудачники, каждый в своем роде: пьяница, наркоман, домашний тиран. Твою мать, в половине случаев их уже не было в живых или они куда-то смылись, предоставив Оливеров собственной судьбе. Но здешний Нейт был не таким. Джейк постарался убедить себя в том, что это была лишь тщательно состряпанная иллюзия: Нейт, тот, которого он вверг в пучину, практически наверняка был таким же чудовищем, как и все остальные. Просто крепче закрывал крышку. Может, серийный насильник, или серийный убийца, или еще что-нибудь. Не могло и речи быть о том, чтобы этот Нейт выпал из общего ряда. Джейк отказывался верить, что человек, испытавший то, с чем пришлось столкнуться Нейту – насилие со стороны родного отца, – способен после всего этого остаться нормальным. Насилие порождает насилие. Ненависть порождает ненависть, боль порождает боль. Таков порядок вещей. Этому Джейка научил Элай – Элигос[90] – Вассаго. Показал ему тогда, в шахте.
Что касается великого множества Мэдди, здешняя также другая. Она кажется сильнее. Остальные Мэдди по большей части зависели от таблеток и вина. Эгоистичные стервы, забравшиеся так глубоко в свою задницу, что буквально умирали там. Одни постоянно находились в такой глубокой депрессии, что весь день валялись в кровати, бросив семью, словно та улетела куда-то далеко и не вернулась. Другие «растворились в искусстве» – именно в кавычках, – забросив семью, разъезжали по свету в поисках вдохновения, никогда не появляясь дома, не заботясь о близких, не имея понятия о том, как дела дома. Никого из них семья не интересовала.
За исключением этой Мэдди.
Что же касается Оливеров…
О-хо-хо!
Все они были особенными.
И у каждого имелся свой способ отличаться от других. Каждый был неповторим, как снежинка.
И все они так же легко таяли. Немного тепла, немного давления…
Оливер-33 умел мысленно разговаривать с животными. Он сошел с ума, разучился говорить с людьми и в конечном счете сам превратился в дикого зверя.
Оливер-42 был самовлюбленным эгоистом, художником, как и его мать, утверждавшим, что постоянно «погружен в глубокие размышления», и, разумеется, при этом любил отрывать крылья бабочкам и головы белкам, а затем неизбежно пристрастился срывать платья с сопротивляющихся девочек и трусы с одурманенных наркотиками мальчиков.
Оливера-71 сокрушила депрессия, порожденная насилием со стороны родного отца. Джейк хорошо его понимал. Слишком хорошо. Это было легко. Когда тот Оливер находился в самом мрачном настроении, он мог передвигать предметы усилием мысли, – и только тогда. Джейк решил, что нужно пустить такое в дело. Воспользовавшись мрачным настроением Оливера, он смог заставить его раздавить отца холодильником. И дальше уже не составило никакого труда показать Оливеру путь вперед. Все разрушить. Все починить.
Оливер-98, предпоследний, оказался упрямым. На него было потрачено много, очень много времени, и посему сейчас Джейк проявлял такое нетерпение – тот Оливер был самым настоящим зверем. Нейт-98 никогда не бил своего сына, ни кулаками, ни какими-либо предметами, нет, но он постоянно поносил его. Оскорблял и унижал при первой возможности. Однако это не раздавило мальчишку, словно букашку; наоборот, укрепило, и он нарастил стену мускулатуры, окружившую пустую, мстительную сердцевину – и вот однажды этот Оливер решил забить отца до смерти голыми руками. Он был физически одаренным, сильнее всех своих одноклассников, и ох каким непокорным! Даже по отношению к Джейку. Потребовалось много усилий, чтобы наконец привести Оливера-98 на поле камней.
Однако в конце концов это случилось.
И вот теперь Джейк вынужден был иметь дело с этим Оливером. Девяносто девятым.
Последним.
Все костяшки домино упали, за исключением последней, все они навалились на нее – и это оказывало слишком большое давление на вселенную. Пучина водоворота разрасталась, начиная просачиваться сквозь утончающиеся стенки, порождая хаос. Это усиливало давление и на Джейка, заставляя его доделать дело, довести уже до конца, твою мать. Однако с девяносто восьмым он поступил совершенно правильно и сейчас не собирался идти кратчайшим путем. У него свои правила. Свои принципы.
– Нейт мертв? – спросил Джед.
