– Еще раз!
– Я люблю тебя! – Она открыла глаза, ее смех зазвучал для него музыкой. – Я люблю тебя, Эллиот Макбрайд.
– А я тебя! – произнес он торопливо, словно боялся не успеть. – Я люблю тебя, Джулиана! Моя девочка, моя любимая девочка. Моя любовь, о Господи!
Семя выстрелило из него, найдя свое место в Джулиане. Он отчаянно работал бедрами, их пот смешался.
Мощный порыв ветра обрушился на дом, и Эллиот вошел в нее в последний раз, пытаясь проникнуть как можно глубже. Он снова застонал. Перед глазами вспыхнул яркий свет.
Джулиана провела руками по его телу, трогая там, где хотелось. Ее лицо стало мягким и расслабленным после удовлетворенной страсти. Волосы спутались, локоны сбились набок. Он оставался в ней, потому что ее обнаженное тело было самым лучшим местом на свете, где он мог бы находиться.
– Повтори, пожалуйста, – попросил он, целуя ее припухшие губы.
Джулиана улыбнулась. Улыбка получилась слабой. Джулиана провела кончиками пальцев по его груди.
– Я тебя люблю.
Когда эти слова прозвучали выразительнее всего – в приливе страсти? Или уже потом, сказанные с нежностью? Или сказанные шепотом ему на ухо, когда она обнимала его рыдавшего?
Эллиот был готов заставить ее повторять это везде – в каждой комнате их дома и вне дома, в повозке, в поезде, когда они наконец поедут в Эдинбург, в любом месте, в каком они окажутся в течение всей их жизни. Ему очень хотелось узнать, где эти слова «Я тебя люблю!», слетевшие с губ Джулианы, прозвучат красивее всего.
– Я люблю тебя, жена. – Его голос упал до шепота. И Эллиот произнес что-то на гэльском.
Она широко улыбнулась:
– Это и означает «я люблю тебя»?
– Точно.
– Тогда… – Она повторила, как могла, эти слова по-гэльски. – Я правильно произнесла?
Слушать, как она говорит на этом прекрасном языке, лежа под ним в постели, – это было настоящим наслаждением.
– Абсолютно, девочка моя. Я тоже тебя люблю. – Он поцеловал ее в лоб. – Спасибо тебе.
– Ммм. За что? За то, что позволяю учить меня гэльскому?
– За все.
Джулиана догадалась, что он имел в виду. Эллиоту нравилось, что с ней ему не нужно было постоянно объяснять себя. Ей и так все было понятно.
Она нажала пальцем на кончик его носа и одарила самой чарующей, самой теплой, полной любви улыбкой.
– В таком случае, мой любимый, мой прекрасный муж… Обращайся.
Глава 30
Прошел месяц
Эллиот нашел Джулиану в комнате для завтраков, куда через открытые окна залетал легкий июльский ветерок. Джулиана смотрелась исключительно элегантно в своем светлом батистовом платье, застегнутом на все пуговички до самого горла. А на голове – всегдашняя путаница из вьющихся локонов.
Как обычно, рядом лежал открытый блокнот, на соседнем столике – стопка писем и визитных карточек. Прямо перед Джулианой стояла чернильница, лежали бумага и промокашка в ожидании, когда она займется делом.
Эллиот вошел и прикрыл за собой дверь.
– Добрый день, жена.
Нацарапав что-то в своем блокноте, Джулиана подняла на него глаза. Одним взглядом она охватила его с головы до ног – сапоги, килт, жилетку поверх свободно выпущенной сорочки – и сверкнула очаровательной улыбкой.
– Добрый день.
– Мы отправляемся на пикник, – сказал Эллиот.
– Как мило! – Она черкнула еще несколько строк. – Кто – мы? Ты с Прити? Или с дядей Макгрегором и Макферсоном? Или…
– Ты и я.
Джулиана вскинула брови.
– Правда? Когда?
– Прямо сейчас.
Она посмотрела на него недоверчиво:
– Прямо сейчас? Но я только что начала писать письма.
– Ну и что? Отложи их в сторону.
– Но я должна все закончить.
Эллиот двинулся к ней, но прежде, чем он успел дойти до нее и забрать ручку, Джулиана сама быстро отложила ее и поднялась.
– Хорошо. – Потом спросила: – Могу я поинтересоваться почему?
– Почему мы отправляемся на пикник? А почему бы и нет?
Джулиана оглядела столы, заваленные бумагами.
– У меня много работы, Эллиот. Когда я найму секретаря, тогда, наверное, можно будет в любой момент…
Он взял ее за руку и потянул прочь от стола.
– Не тогда, когда ты наймешь секретаря, а сейчас. Я хочу увести тебя от бумаг, списков и поставщиков. Я собираюсь уговорить тебя бросить все и пойти за мной, моя жена. Вот сию же минуту.
Эллиот заметил, как она смягчилась, как ее глаза засветились желанием, как пробежала искорка озорства, которое всегда было при ней. Он помнил это еще с тех пор, когда сунул ей лягушку в кармашек фартука. Джулиана не завизжала и не попыталась отбиться от нее. Наоборот, хладнокровно засунула руку в карман, достала оттуда бедняжку и выпустила ее на траву, потом пошла прочь, через плечо бросив Эллиоту взгляд, полный превосходства.
В душе Джулиана до сих пор осталась озорницей, но безотчетный страх того, что мир осудит ее за какую-нибудь ошибку, заставлял держаться общепринятых правил.
Эллиоту очень хотелось, чтобы она избавилась от страхов и открыла миру эту часть своей души.
– Ладно, согласна. Тогда – пикник. – Джулиана потянулась к звонку. – Скажу Махиндару, чтобы собрал нам корзинку с едой. Он наверняка положит туда что-нибудь вкусненькое.
– Нет! – Эллиот встал перед ней. – Никаких корзинок. Будем есть то, что найдем по дороге. Никакого планирования, никакой организации, никаких списков.
Она открыла рот.
– О!
– Повернись. – Эллиот взял ее за плечи и ласково развернул вокруг оси. – Выгляни в окно. Посмотри, видишь дорожку? По ней мы и пойдем.
Она заколебалась, приготовившись снова начать спорить. Тогда Эллиот наклонился и куснул ее за ухо.
– Двинули!
Она подошла к французскому окну со створками до самого пола и, выйдя через него наружу, пошла по дорожке, которая огибала замок. Тут Джулиана остановилась, чтобы решить, в каком направлении отправиться.
Выйдя следом, Эллиот догнал ее, взял за руку и потянул за собой на заросшую тропинку, которая вела на восток.
– В эту сторону.
– Мне показалось, что это я выбираю направление.
– Ты уже начала в уме дебаты, какой путь наилучший. Уже составила список всех «за» и «против». Я прав?
– Ммм. Да.
– Это случайный выбор. Мы пойдем туда.
Бок о бок идти по узкой тропинке оказалось неудобно, но Эллиот был ничуть не против следовать за ней и наблюдать, как из стороны в сторону покачивается на ходу небольшой турнюр ее платья.
Тропинка вывела их к дороге, которая шла вдоль реки и заканчивалась у порога домика миссис Россморан.
