группы «Меркурий» мнения по поводу Творческой Ярмарки сильно различались. Как же она могла утверждать, что на Марсе все слепо следуют за системой?
Овладев собой, она сохранила письмо в черновиках. Нужно было хорошенько поразмыслить, прежде чем отправлять ответ Эко.
Делегация землян отбыла с Марса пару недель назад, а значит, до прибытия на Землю им оставалось лететь еще примерно восемьдесят дней. Люинь мысленно представила себе «Марземлю», уплывающую всё дальше словно бы к настоящему океану. Корабль плыл одиноко и медленно, но его курс был прям и четок. Люинь еще раз перечитала письмо от Эко, и ее тронул спрятанный между строк идеализм. Она видела, что Эко пытается совершить нечто, чего, на его взгляд, его миру недостает, но необходимо. Такая вера была наделена силой, уверенностью и целеустремленностью, и это утешало.
Как сильно это отличалось от ее настроения в течение последних двух недель. Она никуда не продвигалась, но не была счастлива там, где пребывала. Она была недовольна реальностью, но не могла точно определить, чего именно ей недостает. Мир был похож на облако, окутавшее ее, но при этом она не могла ни само это облако разглядеть, ни какие-то неясные проблески, которые загораживал туман. Она плавала по кругу, словно рыбка в аквариуме, выпучив глаза, и никуда не могла деться.
Люинь затосковала по «Марземле». Она представляла себе корабль, плывущий сквозь мрак, подобно капле воды, скользящей по стеклу. Хотя единственными спутницами корабля были недосягаемые звезды, он ни на что не отвлекался, никогда не сбивался с пути. Когда-то Люинь и ее друзья прозвали этот звездолет Хароном, перевозчиком из потустороннего мира, а теперь «Марземля» казалась ей самым живым и веселым местом во Вселенной.
Она ждала возвращения доктора Рейни и очень надеялась, что он ответит на ее вопросы.
* * *
После ужина доктор Рейни отправился в клуб. По привычке он ходил туда по средам и воскресеньям. Для него это была редкая возможность поговорить с людьми.
Немногие на Марсе придерживались старинных традиций, а жизнь ученых и представителей творческих профессий не была так уж строго привязана к часам. Тем не менее унаследованная привычка считать время семидневными циклами и особо выделять выходные дни сохранялась. Воскресенье отводили для семьи и друзей, и каждый проводил этот день по-своему. Родители чаще всего устраивали развлечения и угощения для детей, а несемейные люди ходили в разные клубы, занимались спортом, обменивались новостями или просто болтали о чем-то интересном. На Марсе не было бассейнов и полей для гольфа, но хватало площадок для других видов спорта.
По воскресеньям в клубе всегда было полным-полно знакомых лиц, звучали разговоры на какие-то новые темы. Одни хвастались своими достижениями и собирали аудиторию сногсшибательными отчетами. Другие отвечали им насмешливыми комментариями. Третьи жаловались на свою работу. Так что атмосфера не слишком сильно отличалась от какого-нибудь аристократического салона в старинном Париже, битком набитого завсегдатаями чайного домика в старом Пекине или бара в Хоккайдо для тех, кто хотел пропустить пару-тройку рюмочек после работы.
Поприветствовав друг друга, посетители клуба заводили привычные разговоры: кто получил повышение, у какого руководителя группы появился невероятно перспективный новый работник. Шептались о предстоящих больших переменах, возможностях для особо амбициозных людей.
– Я слышал, что Мартин только что стал директором лаборатории.
– О нет, он получил гораздо более высокий пост! Его назначили исполнительным директором одного из трех научно-исследовательских центров в мастерской, к которой он приписан, а это значит, что он возглавит целых пять лабораторий!
– Как же он смог так быстро подняться?
– Все получилось потому, что он выбрал верного наставника. Я так понимаю, что его наставника не так давно повысили и назначили системным директором, и у его проекта просто-таки железное финансирование на будущие годы. Мартин наставнику очень нравится, вот он и попросил его возглавить несколько ключевых направлений. Индекс цитирования Мартина взлетел до небес, и это позволило ему оставить позади несколько ученых, которые постарше его.
– Ничего удивительного! То-то я заметил, что он с прошлой недели ходит такой радостный!
– Вот почему так важно получить правильный проект для разработки…
Двое мужчин пили кофе и наблюдали за игрой в бильярд. Один из них был лысоват, а у второго имелись пышные бакенбарды. Они сидели за маленьким столиком, на котором стояли чашки с кофе и тарелочки с пирожными. Оба собеседника вели себя расслабленно и непринужденно и делали вид, что разговор их не слишком интересует. Они были элегантно одеты и улыбались друг другу так, словно знали какую-то тайну.
Рейни знал обоих с детства. Он сидел рядом с ними, придерживая одной рукой прислоненный к стулу кий, и слушал бесконечную болтовню соседей. Поскольку он вообще был неразговорчив, его приятелей не удивляло то, что он не вступает в беседу.
– Думаешь, этот этап пройдет для тебя неважно? – спросил лысоватый.
– Трудно сказать. Надеюсь, но сказать трудно, – ответил тот, что с бакенбардами.
– Твоя лаборатория включена в один из проектов?
– Да. Нас назвали «Скалолазами». Нам поручено оценить надежность плана прокладки электрических кабелей внутри скал. А как твои дела?
– А нас назвали «Землекопами». «Скалолазы» лично мне нравятся больше, но директор моей лаборатории – жуткий упрямец. Он напрочь не верит в искусственную атмосферу под открытым небом. В итоге мы разработали проект оптимизации туннельной транспортной системы под кольцевой рекой. Я от этого не в восторге, но зато будет мощное финансирование.
«Скалолазы» и «Землекопы» – этими терминами марсиане обозначили тех, кто поддерживал, соответственно, проект миграции и проект усовершенствования Марс-Сити. «Скалолазы» намеревались превратить кратер, который был обитаем до войны, в открытую экосистему, а «Землекопы» хотели окружить Марс-Сити рекой.
– Ага! Так мы в противоборствующих командах! – расхохотался мужчина с бакенбардами.
– Точно. И пусть удача улыбнется победителю.
– Да, дело и вправду в удаче. Если мы получим финансирование проекта, мне до конца жизни не надо будет ни о чем переживать. Но трудно сказать, как именно всё обернется.
– А может быть, повезет нам обоим.
– Нет, такого быть не может в принципе! – снова рассмеялся мужчина с бакенбардами.
Они встали и подошли к освободившемуся бильярдному столу. Лысоватый установил рамкой шары в центре стола. Тот, что с бакенбардами, наклонился к столу и сосредоточился. Резкий удар по битку прозвучал так, словно из бутылки с шампанским вылетела пробка.
Два бильярдиста, закончивших игру, сели на места лысоватого и того, что был с бакенбардами, и стали разговаривать. Они расстегнули верхние пуговицы рубашек, взяли себе кофе и с улыбками поздоровались с Рейни. Один из них был стариком в очках, с добрым и честным лицом. Второй был долговязый, примерно ровесник Рейни,
