никто не сумеет сделать.
Люинь была готова сказать Пьеру, что ему не стоит из-за этого переживать и лучше оставаться рядом с дедушкой, но она увидела серьезный взгляд друга и понимающе кивнула.
– Хорошо. Я ей скажу.
Пьер повернулся к кровати и забормотал, словно бы говорит с самим собой:
– Больше никто в этом ничего не понимает. Наноэлектронные мембраны на основе кремния, кремниевые квантовые точки, пористые кремниевые интегрированные микросхемы, суперрешетки из окиси кремния – люди знают эти словечки, но сути не понимают. Наше освещение, наше электричество… все знают, как этим пользоваться, но никто в этом не разбирается.
Люинь не могла догадаться, к чему клонит Пьер. Она растерянно спросила:
– Джиэль мне говорила, что ты изобрел какую-то новую пленку.
Пьер улыбнулся ей, но в его глазах застыла тоска.
– Не такую уж новую. Я давно уже думаю о придании фотоэлектрических свойств тончайшим, более гибким материалам.
Люинь кивнула. Она еще какое-то время посидела рядом с Пьером, гадая, что бы могла для него сделать, но потом встала и попрощалась.
Пьер поднялся.
– Когда тебя выписывают?
– Сегодня, чуть позже. На самом деле, я уже ухожу.
– Уже? – удивился Пьер. – Тогда я провожу тебя.
– Не надо, я сама.
– Мне нужно кое о чем с тобой поговорить.
– О чем?
Пьер растерялся:
– Давай повременим. Я потом зайду к тебе домой.
Люинь кивнула. На пороге она обернулась и посмотрела на сгорбленную спину Пьера и обвела взглядом залитую голубым светом реанимационную палату. Пьер снова тихо сидел около деда, наклонившись вперед и поставив ноги на перекладину между ножками стула. Он сидел совершенно неподвижно, но было заметно, как напряжены все его мышцы. В палате царила непроницаемая тишина.
* * *
Когда Люинь вошла в свою палату, было еще довольно рано. Солнце заливало комнату. Безмятежно белели лилии в вазе. Сумки Люинь были упакованы. Они лежали на прибранной кровати. Люинь села возле окна, чтобы позавтракать.
Первым пришел Анка.
Он остановился на пороге и негромко постучал в створку открытой двери. Ветряные колокольчики над дверью зазвенели. Люинь обернулась. Когда она увидела Анку, ее рука с ложкой замерла. Анка молча улыбнулся. Яркое солнце озаряло его волосы, и весь его силуэт сиял. Он был не в строгой форме, а в просторной футболке с длинными рукавами, однако его мощные мускулы были заметны и под футболкой. Люинь не знала, что сказать. Оба молчали и смотрели друг на друга, озаренные мирным светом солнца.
Позади Анки появились Мира, Чанья и Сорин. Безмятежность нарушилась.
– Ну, как ты? – с улыбкой осведомилась Чанья. – Отдыхаешь на всю катушку?
– Неплохо, – ответила Люинь, очнувшись от забытья. – Теперь уже хорошо. Я даже могу сама ходить.
Чтобы доказать это, она встала и прошлась по палате. Улыбаясь, она показала друзьям свой металлический ботинок и рассказала, как он действует. Шагая по палате, Люинь старалась почаще поворачиваться к друзьям спиной. Ей не хотелось, чтобы они заметили, как она покраснела от смущения, увидев Анку. А с ним она пыталась не встречаться взглядом.
Как только Люинь села на кровать, с ней рядом тут же села Чанья. Парни встали около окна и принялись болтать о том о сем. Чанья стала расспрашивать Люинь о переломе, о лечении. Она интересовалась, есть ли у Люинь боли и дискомфорт при ходьбе. Она сравнивала состояние Люинь со своим. Продолжая разговор, Чанья приподняла брючину на левой ноге и показала Люинь толстую повязку на лодыжке. Люинь посочувствовала подружке и положила руку ей на плечо. Она знала, что Чанья до сих пор каждый день старательно упражняется. В следующем месяце ей предстояло отчетное выступление по результатам поездки на Землю.
Люинь спросила у друзей, чем они занимаются. Они переглянулись и ответили одинаково. Оказалось, что они пишут отчеты о пребывании на Земле. Сказали они об этом с одинаковыми выражениями лица – насмешливо, но немножко беспомощно.
– О, написать-то есть о чем, – сказал Мира. – Но формат… гр-р-р-р-р. Я три дня напролет спорил с бабушкой Асалой о ключевых словах для моего отчета. Она мне твердила, что я выбрал нестандартные ключевые слова, и поэтому в дальнейшем ученым будет сложно разыскать мой отчет в центральном архиве.
– Но почему? Разве наши отчеты будут считать строго научными работами? – спросила Люинь.
Мира пожал плечами:
– Ага. Все наши отчеты должны быть выполнены в формате обычной научной работы.
– А я думала, что нам просто надо будет описать свои ощущения и воспоминания.
– Да и я так думал, – хмыкнул Мира. – Но ты не забывай: все считают, что мы привезли с собой уйму полезных знаний. Мы были инвестицией, а инвестиции просто обязаны приносить доход.
А Люинь потеряла всякий интерес даже к помощи другим ученикам в танцевальной школе, она ни с кем не занималась ни хореографией, ни воспитательной работой. Если она не вернется в школу, никто не придет и не потребует от нее отчета. Те, кто отправился на Землю поодиночке, оказались самыми свободными. Мира обаятельно улыбался, его смуглое лицо сияло. В школе он всегда был весельчаком и озорником и больше любил играть, чем трудиться. А еще он всюду спал, как медведь, впадающий в спячку. Люинь всегда думала, что Мира вряд ли когда-нибудь будет хоть к чему-то относиться серьезно, но сейчас он не шутил. Их мир изменился. Пока что они были более или менее свободны, могли проявлять свою волю, но при всём том они были бессильны перед требованиями, которые им предъявляла жизнь.
– О, кстати, я вспомнила… – проговорила Люинь. – Что скажете насчет того, что мы обсуждали в групповой переписке?
Чанья улыбнулась. В ее глазах Люинь увидела гордую смесь волнения, бунтарства и презрения ко всему, что диктуется правилами. С ноткой таинственности в голосе она ответила:
– Всё решено. Мы начнем революцию. Помнишь, мы с тобой говорили о том, что случилось с твоими родителями? Не имеет значения, почему их наказали, но они – пример для нас. Они были так отважны, что бросили вызов системе. И мы должны поступить так же.
– Революция? – Люинь затаила дыхание. – Но что именно у тебя на уме?
– Во-первых, нужно как следует разобраться в тех обвинениях, которые нам бросил Рунге.
– Меня удивили его слова, – призналась Люинь. – Почему он так думает?
Чанья заговорила тише.
– Ты помнишь, что случилось на третий год нашего…
Звякнули колокольчики над входной дверью. Чанья умолкла. Все обернулись и увидели на пороге палаты Джиэль и Руди. Руди был в рабочей форме, с папкой документов под мышкой. Джиэль держала в руке корзинку с фруктами. Ее волосы были заплетены в косички. Как только
