Дэнис отпустил поводья, лошадь, громко засопев, отправилась на поиски пучков высохшей травы. Он протянул руки к Дине, и она подошла к нему.
Какое-то время он не отпускал ее, упиваясь ее запахом, словно запахом только что прошедшего дождя. Все его женщины всегда пахли как лаванда, лимон или жасмин, Дина же пахла сама собой. Он зарылся лицом в ее золотисто-рыжие волосы. Пышные, свежевымытые, они россыпью падали из-под заколотых булавок, оплетая ему руки.
Дина счастливо вздохнула, сильней прижалась к нему, и они даже не заметили, как оказались на сырых сосновых иголках. Он перестал замечать боль в груди.
Дина лежала на спине, наблюдая за Дэнисом. Ее платье, также только сегодня утром выстиранное, было коленкоровым платьем французского покроя, которое ей тоже кто-то подарил. Оно очень плотно облегало ее тело и подчеркивало правильные, сочно округлые формы ее груди. Как и все девушки семьи Мишле, Дина не носила корсета. Может, его у нее просто не было.
Она дотронулась ладонями до его щеки.
— Я тоже люблю тебя, — прошептала она.
«Чего бы он ни захотел, я все сделаю для него, — думала она. — Даже если он бросит меня после этого раза, хотя бы сейчас он еще со мной. Ведь, наверное, скоро они женят его на какой-нибудь девочке с Новоорлеанской плантации, и уж никак не на голоногой босячке из леса».
Дэнис склонился над ней, запустил руки ей в волосы. У него кружилась голова — то ли от сознания своей беспомощности, то ли от близости Дины, — он никак не мог разобраться. По большому счету, какое это имело значение!
Странный ореол колдовства царил под берегом, черная магия покрытой туманом долины. Он стал сильнее и быстрее целовать ее горячие, зовущие губы, почувствовал прикосновение ее пальцев к пояснице, увидел, как ее молодое стройное тело скользнуло под него. Она подвинулась. Чтобы обнять его поудобней, коленкоровое платье обнажило ее колени. Мельком он увидел ее обнаженные ноги; тени деревьев и блики воды танцевали на них. С сильно бьющимся сердцем он положил руку ей на колено и резко бросил ее вниз, нащупав худенькую лодыжку.
— Я люблю тебя, — прошептала Дина, и Дэнис задрожал, теряя рассудок от желания, дав волю своим рукам бродить по ее пятнистым от тени ногам, снизу вверх, к прохладным ягодицам, к совсем секретному месту, спрятанному под той же юбкой из коленкора. Тени заволокли его взор, и сквозь них он видел, как засмеялась Дина.
Почти в бессознательном состоянии он рывком раздвинул ей ноги и лег на нее сверху.
Чувство удовлетворения, чувство собственности накрыло его с головой и сменилось яркими вспышками света по всему горизонту. Положив голову ей на плечо, он потерял сознание.
Он проснулся и увидел ее над собой, она смеялась сквозь испуг, бормоча:
— Дэнис, просыпайся, я испугалась, думала, что убила тебя.
— Что случилось?
— Оплошал ты, — сурово сказала Дина, — и кровь пошла, как у собаки. Да. Я возьму твой платок и перевяжу снова, мне кажется, она остановится, но…
Дэнис застонал. Он сел и осмотрел бинты на груди.
— Все в порядке, заживает уже. Лебо сказал, просто какой-то шов разошелся.
Он положил голову ей на колени.
— Дина, почему я не могу делать все, как надо? Я совсем не хотел ничего сегодня делать, и уж тем более пасовать на полпути.
— А мне кажется, ты довел дело до конца, — сказала Дина.
Дэнис засмеялся:
— Может быть, и довел, да. Дина, прости меня.
— За что? За то, что занимался со мной любовью, или за то, что оплошал?
Дэнис осторожно обнял ее.
— За то и за другое, — сказал он виновато. — Любимая моя девочка, прости меня. Я привез тебя сюда не для того, чтобы соблазнять, но ты настолько… ты… настолько прекрасна! И поэтому у меня с головой что-то не в порядке, — добавил он.
— А мне кажется, это нельзя назвать «соблазнением», — возразила Дина.
— Нет, можно. Я старше тебя, и уж, поверь мне, знаю, как это называется. А сюда я приехал, чтобы сделать тебе предложение, — сказал Дэнис и улыбнулся. — И, в общем, ну… может быть… короче, ну, я сделал тебе предложение…
— Теперь я точно знаю, что у тебя с головой не все в порядке, — сурово сказала Дина. — Твои мозги, наверное, вытекли вместе с кровью.
— Вполне возможно, — согласился Дэнис. — Но это не должно тебя тревожить. Ты не могла сказать что-нибудь романтичнее?
— Нет, — твердо сказала Дина. — Иначе мне кажется, что я тоже чокнулась. Никто не позволит тебе жениться на мне.
Дэнис силой завладел ее рукой и крепко прижал к себе.
— Посмотри на меня.
Дина покачала головой, на глаза ее навернулись слезы.
— Если ты женишься на мне, как ты покажешь меня своим друзьям? Я никогда не буду настоящей леди, Дэнис. Моя семья уже больше ста лет живет здесь, мы были, есть и будем такими. Как я могу измениться?
— Милая, я и не хочу, чтоб ты менялась, — сказал он. — Я люблю Дину, понимаешь? А не твой смешной акцент.
— Ты просто не думаешь об этом, — сказала Дина. — То, что ты думаешь, это «да, она сумасшедшая». Всякий раз, как обнимаешь меня. И твои друзья просто смеются надо мной, никто не принимает меня всерьез.
Дэнис закрыл глаза и задумался. Она была права; он был глуповат, чтобы раньше задумываться над этим. Но Дина теперь вбила это себе в голову, а ей явно не все равно. Она не будет счастлива.
Он начал было говорить, что научит ее всему, но как он может научить девушку тому, что ей должна рассказывать мама? Вдруг ответ на все вопросы пришел ему в голову, он взял ее за плечи, поцеловал и сказал:
— Придумал! Тебе не надо ни о чем волноваться. Встречаемся завтра здесь, а ты говоришь маме, что тебе надо уехать на несколько дней.
Про себя он подумал, что ее мама, наверное, и не заметила бы, как ее дочь пропала бы на пару дней. Да, никто не занимался ее воспитанием.
— Завтра я принесу тебе кое-что из одежды, а потом мы купим тебе все, что необходимо.
— Дэнис, что ты надумал? — Дина с подозрением уставилась на него. — Ты просто сумасшедший. И дрожишь от этой дурацкой сырости.
Дэнис загадочно улыбнулся.
— Завтра ты увидишь, что я придумал. Это секрет.
— Дэнис, кто здесь живет? — Дина с тревогой посмотрела на него, после того, как он позвонил в дверь светло-желтого дома на улице Тулуз. Он все еще был таким же загадочным, как и утром, когда они встретились на берегу, как и договаривались. Он привез ей платье и шляпку, мантилью (все вещи ему дала Фелисия) и ботинки, которые он реквизировал у Холлис, потому что ботинки Фелисии показались ему слишком маленькими.
Дина содрогалась от мысли, что сказала бы мадемуазель Холлис, знай она об этом, но успокаивала себя мыслью, что у Холлис столько обуви, что отсутствие одной пары ей погоды не сделает.
