начала службы наемником за пределами Франции (1595 г.) и его участия в решающей для первого этапа войны кампании (1596 г.)[798]. Место службы Сигизмунду III он не назвал. Выбирать же приходится между Трансильванией или Швецией — личная и притом неудачная военная экспедиция Сигизмунда против дяди, герцога Карла, состоялась в 1598 г. По сугубо косвенным показаниям предпочтение следует отдать шведской эпопее Сигизмунда III. В любом случае, где-то к зиме 1599–1600 г. он оказался свободным.
Забавно, но по имени Маржерет называет в том же обращении к королю только двух российских царей (Бориса и Дмитрия). Предполагалось, что король Генрих IV и вообще читающая публика имена европейских монархов знают хорошо, знакомить их надо с далекой и неизвестной Россией. Но ни слова не проронил капитан о том, кто, где, когда и на каких условиях его нанял. Известно об этом из более поздних источников: вывез его и еще пятерых наемников глава русского посольства к императору Рудольфу II в 1599–1600 гг. дьяк А. И. Власьев. В Империи Власьев находился при дворе в Пльзене в октябре-декабре 1599 г., затем ездил к эрцгерцогу Максимилиану в Мергентайм (декабрь 1599 г.), откуда вернулся в г. Хеб, а затем уже в мае 1600 г. получил отпуск от императора в Пльзене. Сохранившиеся части посольской книги не сообщают о переговорах с наемниками, но, видимо, соглашение было достигнуто ближе к отъезду посла (в Хебе или Пльзене). Как бы то ни было, в Россию, в Ивангород капитан с товарищами прибыли на двух зафрахтованных Власьевым в Любеке судах в конце июня 1600 г. Через месяц Маржерет был в Москве[799]. Так начинался первый российский «сезон» капитана, растянувшийся на шесть с небольшим лет.
Что рассказал о своих делах и обстоятельствах жизни в России наш герой? До обидного мало. Ему повысили ранг: царю Борису Годунову он служил капитаном конного отряда иноземцев (по всей Европе командование кавалерийским отрядом было много престижнее, чем пехоты). Его положение упрочилось при «императоре Димитрии Ивановиче»: с формированием личной охраны («гвардии») государя он стал командовать самой элитной сотней стрелков (аркебузиров). Об этом факте Маржерет говорит дважды, причем вторично в определенном хронологическом контексте. Он рассказывает об учреждении «гвардии» после известия об обручении («свадьбе») Марии Мнишек с представителем Самозванца (оно произошло в Кракове 12(22) ноября 1605 г.) и до свадьбы кн. Ф. И. Мстиславского. Два раза говорит о своем отъезде, и мимоходом сообщает о своей болезни в день переворота, когда «царь Димитрий» был убит. Если к сказанному добавить три-четыре его обмолвки («я видел это своими глазами» или «я видел это сам», «я слышал это от него самого»), то перечень биографических фактов Маржерета в России можно закрыть[800].
О чем не упомянул капитан? Об условиях своего контракта (размеры оклада его денежного жалованья и поместного верстания известны). О том, как и где протекала его служба, прежде всего военная. Поразительная вещь: очень взвешенно, с важными деталями описывая кампанию 1604–1605 гг., ее главные сражения он ни словом не упомянул о своем участии и своей роли в битве при Добрыничах (об этом рассказали К. Буссов и И. Масса). Причем в своих текстах об этой кампании он даже даты (с небольшой ошибкой) дает по юлианскому календарю, в отличие от других (правда, немногих) случаев. Маржерет довольно точно описывает сферы деятельности и функции ведущих приказов, но мы так и не узнаем от него, кому он подчинялся в служебном отношении в правление Бориса Годунова. Конрад Буссов сокрушается по поводу разграбления данных ему трех поместий[801]. Б тексте капитана нет и намека на его земельные владения, хотя в ответной грамоте 1612 г. предводителей Второго ополчения наемникам говорится, что он был пожалован и вотчинами, и поместьями. Можно только строить догадки о том, где жительствовал в Москве Маржерет. И вот что показательно. При большом объеме разной информации, заключенной в сочинении капитана, она вовсе не перенаселена персонажами прошлого (к началу XVII в.) или современниками. И хотя он полагал (применительно именно к России), «что весьма трудно узнать правду о том, чего не видел собственными глазами», очевидно, что многое он описал, опираясь на знания, опыт, рассказы знакомцев и собеседников. Мы не собираемся определять все источники его сочинения, а в особенности меру их достоверности. Наш интерес в другом: обозначить среду обитания, а соответственно круг общения Маржерета в России и хотя бы гипотетически реконструировать некоторые события и обстоятельства его жизни.
Начнем со службы. Маржерет получил в России высокий денежный оклад (80 руб.) и также поместный — 700 четвертей. Денежное жалование он получал, скорее всего, регулярно[802]. Сложнее с земельными владениями. Только по совокупности косвенных указаний можно предположить, что помещиком капитан все же был. Четыре аргумента следует привести в пользу нашей догадки. Первый — такой была общая практика. Буссов, к примеру, не только повествует о собственных поместьях, но и рассказывает о факте сравнительно массового испомещения ливонцев в конце 1601 г.[803] Вряд ли Маржерет принципиально отличался в данном отношении от иных иноземцев-наемников. Второй довод — раскиданные по тексту замечания о плодородии почв, о том, сколько земли может вспахать за день юный работник, о наборе культур (полевых, огородных, садовых), о сроках сева и уборки урожая и т. п. Сомнительно, чтобы обо всем этом писал человек, хотя бы вприглядку не ознакомившийся с ритмом жизни и трудов крестьянина. Третье соображение (конечно, уязвимое) — некие приметы именно сельской, не городской жизни в его тексте. Имеем в виду рассказы Маржерета о пьянстве, поскольку порядки пития сильно различались из-за несходств сельской и городской общин. И, наконец, наиболее весомый, четвертый аргумент: о «пожаловании» капитану поместий и вотчин при Борисе Годунове говорили предводители Второго ополчения в своем ответе наемникам в Архангельске. Вряд ли они это утверждали, исходя лишь из общих правил обеспечения наемников в России.
Где мог жить Маржерет в Москве? В рассказе о голодных годах он приводит эпизод с убийством четырьмя женщинами, соседками Маржерета, продавца дров. Судя по контексту, речь идет о русских женщинах (а значит, это не Немецкая слобода). Кроме того, показателен эпизод с Буссовым. Тот передал свое имущество на хранение кому-то из царских врачей в ходе военных действий 1605 г. И «благополучно» его потерял 1 июня 1605 г., когда во время антигодуновского восстания в Москве дворы врачей были тотально разграблены. Маржерет об утратах ценностей или вещей не говорит ничего (а он хорошо знал цену деньгам),
