Среди британских офицеров, принимавших участие в атаке на Ханну, был и будущий премьер-министр Британии капитан К. Р. Эттли. Он поднял своих солдат в атаку и пошел вперед с красным флагом, указывая свое расположение поддерживающим наступление артиллеристам. Артиллерийский огонь оказался успешным, ни в первой, ни во второй линии окопов турки не оказали существенного сопротивления. Эттли дошел до третьей линии обороны. «Как только я оказался там и воткнул флаг в землю, – позже вспоминал он, – позади меня разорвался снаряд. Меня подбросило, как сильным пинком. Потом я обнаружил, что сижу напротив рядового О’Нила. Ко мне подошли двое и спросили, не ранен ли я. Я сказал, что не знаю, но, когда попытался встать, понял, что действительно ранен и не могу двигаться». В мемуарах Эттли пишет, что «осколок снаряда, выпущенного, как я узнал намного позже, из наших орудий, угодил мне в бедро, а кусок носовой части – в ягодицу. Меня пришлось выносить с поля боя».
Этим же вечером на плавучем госпитале, идущем по Тигру, один второй лейтенант, как рассказывали, глядя на мучения, которые терпели раненые на борту, не получая даже здесь никакой медицинской помощи, заметил сержанту: «Такое ощущение, что мы уже на пороге ада». Сержант вытянулся в струнку, как на параде, и ответил: «Так точно, сэр».
Среди убитых при Ханне был и Роберт Палмер, внук премьер-министра рубежа веков лорда Солсбери и двоюродный брат министра иностранных дел сэра Роберта Грея. Тремя месяцами ранее в Times было напечатано стихотворение Палмера «Доколе, Господи?» (How Long, O Lord?), в котором есть такие строчки:
Кровь по равнине льется, как поток,Течет она на запад и восток,И ненависти едкие парыТвой воздух отравляют до поры.Народ, что верой славен был в веках,Как дикий варвар, всюду сеет страх.Злорадствует и жаждет крови вновь,Забыв про милосердье и любовь.
Наутро после сражения при Ханне британцы запросили шестичасовое перемирие, чтобы собрать раненых и похоронить погибших. Как только был поднят белый флаг, несколько арабов рванулись из турецких окопов и начали грабить раненых и убитых. С раненых срывали одежду. Тем, кто пытался оказать сопротивление, забивали рот песком и держали так, пока они не задыхались. Турецкие офицеры, потрясенные этим зрелищем, пришли на помощь британцам.
Целью сражения при Ханне было оказание помощи осажденным в Куте. В самом Куте, по контрасту с безумной летней жарой, в это время снег с дождем и ледяным ветром осложняли и без того бедственное положение защитников, в том числе раненых, которые не могли получить срочную медицинскую помощь. «Лежа в глубоких лужах посреди моря грязи, – писал один из историков, – они должны были испытывать самые страшные мучения; в истории страданий, которые когда-либо переживала британская армия, то, что выпало на их долю в ночь на 21 января 1916 г., несопоставимо, пожалуй, ни с чем, кроме Крыма» [117]. «Черный день для Кута в целом и для меня в частности, – записал в дневнике Э. О. Мосли. – Около шести утра вода хлынула в сторону редута Д и залила траншеи по горло. Никакие самоотверженные усилия саперов не могли остановить ее». Турок тоже затопило, и они стали покидать свои траншеи. «Было очень забавно наблюдать, как они вылезают наверх там, где раньше виднелись лишь их кирки и шлемы… Мы с огромным удовольствием открыли огонь по этой беспорядочной толпе».
Генерал Эйлмер, командующий войсками, посланными для снятия осады, уже переставал верить в успех. «Сильно сомневаюсь в моральном духе многих индийских частей, – телеграфировал он 24 января генералу Таунсенду, – у меня самые ужасные подозрения о масштабе самострелов среди них». Он не думал, что сможет прорваться в Кут даже в случае подхода подкрепления. Таунсенд ответил, что ему следует продержаться «восемьдесят четыре дня». Но и он был скептически настроен по отношению к индийцам. «Одна или две настоящие британские дивизии – все, что нам нужно, – телеграфировал он Эйлмеру. – Пришло время потребовать настоящие белые войска для заморских территорий и армейский корпус для спасения и удержания Месопотамии, если правительство считает это необходимым».
Новое измерение боевым действиям придавали новая техника и изобретения. 29 января начались испытания первого британского танка. Более года назад Черчилль призвал изобретателей и технических специалистов разработать эффективный проект. Военный кабинет остался равнодушен, но для начала экспериментов Черчиллю удалось найти деньги в Адмиралтействе. Он также поддерживал тех, кто, как и он, верил, что танки помогут покончить с застоем траншейной войны и существенно сократить потери в живой силе, что уже стало кошмарной особенностью всех наступлений на Западном фронте.
Германия сохраняла господство в воздухе. И здесь Черчилль, работая в Адмиралтействе, а затем и в письмах с фронта, настаивал на важности создания мощной военной авиации с перспективой обеспечить наземные войска защитой как в виде воздушной разведки, так и воздушного прикрытия. В британском обществе немецкая активность в небе по-прежнему вызывала тревогу. 31 января девять дирижаблей пересекли Северное море и сбросили 389 бомб на центральные графства Англии [118]. Один из «цеппелинов» на обратном пути рухнул в море. Все шестнадцать членов экипажа погибли.
На море 1 февраля от бомбардировки с воздуха впервые затонул грузовой корабль. Это был британский транспорт «Франц Фишер». Его атаковал немецкий самолет в трех киломерах от Кентиш-Нока. Погибли тринадцать членов экипажа. Через неделю недалеко от Бейрута немецкая подводная лодка торпедировала французский крейсер «Адмирал Шарне». Он ушел под воду за четыре минуты. Погибли 374 французских моряка, в живых остался только один. Эта подводная лодка, U-21, под командованием Отто Херзинга, уже потопила один британский линкор у берегов Шотландии и два у Галлиполи.
В середине февраля и немцы, и французы с англичанами уже думали о победоносных наступлениях на Западном фронте. Немцы были на финальной стадии разработки плана того, что, как они полагали, станет успешной войной на истощение противника: мощного наступления на французскую крепость Верден. В XVIII в. знаменитый военный инженер Себастьен ле Претр де Вобан выбрал его ключевой крепостью по дороге на Париж. Но в 1792 г. защитники Вердена под натиском прусской армии продержались лишь два дня. Весть о его падении вызвала панику в Париже и стала непосредственной причиной устроенной там в сентябре резни. В 1870 г. Верден капитулировал перед немцами после шестинедельной осады. В сентябре 1914 г. Жоффр в рамках своего стратегического плана приказал генералу Саррайлю оставить крепость. Саррайль отказался это сделать. На протяжении 1915 г. передовые линии фронта немцев располагались всего в 15 километрах от центра города. Теперь он стал главной целью немецкого наступления 1916 г.
Пока немцы строили планы наступления на Верден, британцы и французы готовились совершить летом решающий прорыв на Сомме. Уверенные в успехе, британское и французское правительства 14 февраля в Гавре выступили с совместной декларацией, в которой заявлялось, что мир с Германией не может быть заключен до восстановления независимости Бельгии и выплаты ей финансовых репараций за ущерб, нанесенный во время немецкой оккупации.
21 февраля началось немецкое наступление на Верден. Двумя месяцами ранее Фалькенхайн убеждал кайзера, что решимость французов отстоять историческую цитадель на пути к Парижу с востока «вынудит французский Генеральный штаб бросить сюда все имеющиеся ресурсы» вместо того, чтобы оставить крепость и найти другую, менее затратную линию обороны. Город Верден, который в 1870 г. продержался дольше, чем Седан, Мец или Страсбург, прикрывали две основные крепости – форты Дуомон и Во. Французская армия насчитывала 500 000 солдат. Немцы бросили против них миллион. Сражение продлится десять месяцев и будет охарактеризовано историком как «величайшая в истории битва на истощение» [119].
Она началась с девятичасовой артиллерийской подготовки, в которой было задействовано 850 тяжелых орудий на фронте шириной 13 километров. Первый же снаряд, выпущенный из 15-дюймовой корабельной пушки Круппа с расстояния около 30 километров, попал в кафедральный собор Верденской Богоматери. После беспрецедентной по интенсивности огневой подготовки в бой пошла пехота. 140 000 солдат наступали на позиции французов. Грохот взрывов вызывал смятение в траншеях и блиндажах передовой линии; многие защитники оказались погребены заживо под грудами взметнувшейся и обрушившейся на них земли. «Несмотря на адский обстрел, мы не пропустим бошей», – сообщили из одного подразделения с передовой этим вечером. В этой части из 1300 человек половина оказались убиты или ранены. Как заметил один капрал, из каждых пяти «двое были погребены заживо в укрытиях, двое получили ранения разной степени тяжести, а пятый ждал своей участи».
