ты и правда верила, что король по доброте душевной оставил тебя на свободе и дал иммунитет? Лучик-Лучик… из маленького щенка стала течной сукой, а жизни совсем не знаешь, – посмотрел на меня долго, взъерошил соломенные волосы, – не расстраивайся, Лучик. Ты же не просила пса, он сам. На то они и псы. Один дал кров и защиту, другой собой прикрывает, третий свободу купил, – перевёл взгляд на Криса, уголки рта опустились, – ты думал, что один? Всё сам? А она просто сука.
– Ворри, пожалуйста! – я потянулась к нему, с трудом поднимая руки, в попытке поймать его ладонь, – отпусти его пожалуйста. Пусть Крис идёт, тебе ведь я нужна?
Поймала руками его ладонь и тонкие губы мужчины чуть приоткрылись.
– Он тебя инициировал?
– Нет! Конечно нет! Муж. Только муж.
– Хорошо. Пусть идёт. Он нам без надобности. Сотрём память и… что? Ты же не хочешь, чтобы он сюда привёл маленькую армию? Эти аристократы, скажу я тебе, Лучик, честные до отвращения. Хоть трижды твою природу узнает, всё равно придёт спасать. Хорошо, что ты не такая, – его ладонь скользнула по моим рукам. – Поцелуй меня, Лучик.
– Что?
– Поцелуй и он пойдёт.
– Только хорошо целуй, как его целовала в своей травной. Стола тут, конечно, нет, да и отстёгивать тебя пока нельзя… Поцелуй, чтобы я поверил.
– Ворри… ты же… а как же целибат?
– Глупышка Лучик! Ну какой целибат? Как-то я исповедовал тебя, так пока ты каялась в своих греховных мыслях, а я… он дёрнул мою руку на свой пах. Рот его стал тонкой ниточкой. – Представь, что его здесь нет, Лучик. Давай, как тогда с ним… Скоро придут братья… ближайшее время нам будет не до поцелуев.
– Оставь её тварь!
– Ты всё перепутал, пёс! Тварь здесь она. Просто не привыкла пока. Немножко подогреть, – рука больно сжала мне грудь, – и сама будет просить. Впрочем, тебе не узнать. Целуй, Лучик. Время идёт… чтобы его выпустили отсюда, мне нужно приложить усилия. Заинтересуй меня, Лучик. Я должен захотеть ещё…
– Ты его отпустишь?
– Конечно.
– Таша, не смей! Не надо.
Конечно не надо. Тем более, что должна прийти подмога.
– Лучик-Лучик. Тебя тоже нужно заинтересовать, – подскочил на ноги и направился к Крису.
Я до последнего мгновения не понимала, что он собирается делать. Мерзавец, не останавливаясь, ускорился и считай с разбега ударил Криса по лицу. Голова маркиза мотнулась. Я закричала, а он не проронил ни звука. Второй удар по лицу. В живот.
– Готова, Лучик? – спросил не глядя, таща Криса вверх за волосы, – нет?
Ногой в грудь, вдавливая его в стену. Удары посыпались один за одним. Мне плохо видно, закрыл мне обзор. От этого ещё страшнее.
– Нееет! – заорала во всё горло. – Хватит! Умоляю тебя, хватит! Я всё сделаю!!! Всё!
– Лучик-Лучик! Раззадорила меня! – глумливо, спокойно. Даже не запыхался. – Одного поцелуя будет мало.
Рассмеялся, но я услышала мерзкий, страшный лай вместо смеха.
Направился ко мне с ухмылкой, глядя сквозь прищуренные глаза. Пальцы сжимаются и разжимаются, словно в тренировке.
– Не хочу поцелуй, теперь хочу по–другому.
Я тянулась к рукам, подвешенным к цепи, чтобы утереть слёзы, как застыла не в силах пошевелиться. Омерзение, страх, неверие.
Мне хочется отвернуться, чтобы не смотреть на него, но я в ужасе слежу за его приближением.
Сила не отзывается…
Открыла рот, в попытке сказать, потянуть время, но не смогла выдавить ни звука.
– Открыла свой брехливый рот… молодец. Сама. Даже говорить не пришлось. Там же твоего старикана не было, да? У них, аристократов, на такое, с леди духу не хватит. А чем ты хуже? Те же дырки, тот же рот, хоть и леди… – стоит надо мной, задирая рясу.
– Ворри, пожалуйста… не при нём… пусть он уйдёт… – смотрю на Криса. Лицо – мешанина мяса с кровью, глаза смотрят… с ненавистью?
После всего услышанного, в таком свете, это не удивительно. Пусть лучше ненавидит, но живой.
– Нет Лучик. Пусть узнает, каково мне было, смотреть, что он делал с тобой там, в Итвозе… осквернял его, наше детство, – наконец он справился с рясой и штанами под ней, – давай, Лучик, – вынул собственный член, вздёрнул рукой по вздыбленному стволу, – целуй, Лучик.
Два шага. Я в неверии смотрю, как он приближается, голова сама качается из стороны в сторону.
Если я откажусь – он опять будет избивать Криса…
Это всего лишь тело… не лоно даже, рот. Потерпеть. Крис будет жив. Никогда не простит, но будет жив…
Зажмурилась.
И не сразу поняла откуда звук.
Дверь… распахнулась с грохотом и треском.
Я в неверии втянула голову в плечи, ощутила боль от рук инквизитора. Шея, словно стала шире, опухла. Страшно открыть глаза…
Топот ног. Носители этих сапогов подбивают каблуки…
Запахло гарью – полетели заклинания…
Ворри, застигнутый врасплох, с широко открытыми глазами повалился на меня.
Я закричала. Когда его оттащили от меня, я продолжала кричать, не открывая глаз. Когда с меня сняли наручники, я продолжала кричать. Хрип сменил крик только когда я завалилась на бок, прямо под стену, подтянув по себя ноги.
– Таша! – голос Криса где-то далеко-далеко.
– Оставь, о ней есть, кому позаботиться. Пойдём, сын.
Сын…
Вот и хорошо, что он уходит. Пусть уходит.
“Баю бай, да люли
Мою Ташу не буди
Моя детка крепко спит
До весны не разбудить…”
– Всё закончилось. Пойдёмте, – Дортконд, склонился надо мной.
Помотала головой, глядя на его усталое лицо.
Он взял меня на руки. Бережно и аккуратно, как собственную дочь.
глава 41
Спустя три дня произошедшие события уже кажутся страшным сном. Тянуть больше нельзя. Его величество уведомили, что я начала вставать и аудиенцию назначили на сегодня.
Спустилась к обеду, после которого мы с супругом отправимся во дворец. Граф внимательно осмотрел меня… дожидался. Кэйдис рядом, хлопочет у стола. Очевидно – период болезни, пока меня не трогали окончен. Сейчас одна начнёт кормить, другой воспитывать…
– Вас ждёт первое дело, – начал Дортконд, а я чуть не поперхнулась жидкой кашей, – подробности мне неизвестны, знаю только, что где-то нашли трёхлетнюю девочку… странную девочку. У группы
