он добрый и вообще… — Клочков после этих слов залился краской и стал похож на лопоухий помидорчик. — В общем, я ещё утром в школе всё рассказала, отозвала в сторону… А сейчас мы все вместе домой шли и…
— И этот гад, — перебил девочку Федя, — заявил, что им надо перестать встречаться, пока Наташа не будет здорова. Мол, ему больная не нужна и вообще он переживать, если что, не хочет, так что лучше расстаться заранее. Ну и я ему вмазал.
Наташа всхлипнула, Оля скривилась и бросилась её обнимать, Клочков побледнел и напряжённо выпрямился, глядя на меня так воинственно, словно я собиралась его арестовывать и сажать в тюрьму за хулиганство.
— Всё ясно, — я вздохнула и потёрла ладонью лоб. — Так, слушайте меня внимательно. Наташа, не плачь, не стоит он того, правда. Посмотри лучше вокруг, какие у тебя друзья замечательные — Оля, Федя, поддерживают тебя. А Серёжа… он мальчик статусный и никаких проблем не хочет. И хорошо, что это всё вскрылось сейчас, а не позже, когда ты уже успела бы выйти за него замуж и ребёнка родить.
— Я понимаю, — Наташа кивнула и отстранилась от Оли. Она всегда была умной девочкой, кроме того, спокойной и логичной, так что я не сомневалась: эта истерика быстро пройдёт, и она осознает, что подобный исход только к лучшему. — Просто… обидно…
— Плюнь, — буркнул Клочков, глядя на Наташу с таким отчаянием, что мне было больно и тошно. — Плюнь на него. Тебе сейчас о себе надо думать, а не об этом придурке.
— Вот точно! — воскликнула Оля, поглаживая подругу по вздрагивающей спине. — Согласна! Наташ, плюнь и разотри!
— Есть ещё кое-что, — сказала я, стараясь отвлечь ребят от того, что на самом деле не было сейчас настолько важно. — Серёжа наверняка молчать не будет. Обо всём — и о драке скажет, да его родители и сами увидят, и про тебя, Наташа, тоже всем разболтает. Он обижен и будет так мстить.
Ребята переглянулись.
— Да, скорее всего…
— Наверняка…
— Обязательно будет! — процедил Федя зло. — Голливуд только выглядит ангелочком, а нутро у него гнилое.
— Не надо так говорить, — поморщилась Наташа, и Клочков промолчал, щадя её чувства.
— В общем, — продолжила я, — я сейчас позвоню родителям Савинкова, поговорю, объясню ситуацию, может, удастся обойтись без претензий. Федь, ты его сильно побил?
— Нет, — фыркнул мальчик, — оба глаза только в фонарях, может, ещё где на теле синяки есть. Фигня.
Оба глаза в фонарях… Серёжину маму я видела пару раз — высокомерная особа, чем-то похожая на Елизавету Андреевну, только хуже. Она вполне способна заартачиться, заявить в полицию на Федю и втянуть его в неприятное разбирательство. Тем более Савинков мальчик обеспеченный, а Клочков из неблагополучной семьи — мать алкоголичка, отца нет, так что «правосудие» точно будет не на его стороне.
— Сидите пока тут, — сказала я, вставая. — Я схожу к классной руководительнице Серёжи, возьму телефон мамы, потом буду звонить. А вы будьте тут. Займитесь пока домашним заданием.
Они кивнули, и я вышла из класса.
Следующие несколько часов я занималась разруливанием проблем, но не могу утверждать, что у меня всё получилось быстро и легко. Разговор с матерью Савинкова был крайне неприятным, долгим и мозговыносительным. Поначалу, узнав о драке и выяснив у сына, насколько он пострадал, она взвилась до потолка и ни в какую не желала слушать никаких объяснений. Пришлось подключать завуча с директором, и только втроём, хорошенько насев на женщину, мы смогли убедить её никаких заявлений никуда не подавать. Согласилась она, естественно, не ради Наташи или Феди, а ради сына — мы объяснили ей, что в подобной ситуации остальные ребята будут на стороне Клочкова, и в итоге Савинков станет изгоем в школе. Конечно, и учителя, и ученики будут поддерживать больную девочку и мальчика, её защищавшего, а не Серёжу-предателя.
Убедившись, что конфликт погашен и все участники его успокоились и мирно делают алгебру в тетрадках, я позволила ребятам наконец разойтись по домам. Им ещё нужно было морально подготовиться к тому, что завтра вся школа будет обсуждать и случившееся и, естественно, Наташину болезнь.
Как только Иванова, Клочков и Зимина вышли, я устало плюхнулась на стул, положила руки на стол, а сверху примостила голову, которая сейчас казалась мне чугунной. Разговор с Серёжиной мамой вымотал меня так, что не было сил даже домой идти, хотя время было позднее.
Раздался стук в дверь, затем она распахнулась и в кабинет кто-то вошёл.
— Алён? — Конечно, это был Лев. — Алён, что случилось? — повторил он встревоженно, и я приподнялась, села, как полагается, чтобы не пугать его.
— Нормально всё, устала просто. У нас тут… ты, наверное, не слышал?
— Думаю, что нет. — Лев подошёл ближе и сел за парту перед моим столом. — Я восемь уроков отмотал, потом ещё ребята на дополнительные занятия приходили, так что я ещё ничего не успел услышать. И давай лучше сейчас домой пойдём, по дороге расскажешь.
— Не уверена, что смогу встать.
— Тогда я тебя на руках понесу, — произнёс Лев настолько серьёзно, что я моментально поверила — действительно, он может, — и сразу вскочила на ноги.
— Нет уж, я сама.
Он усмехнулся, глядя на меня с иронией.
— Ну, моё дело — предложить.
Уличная осенняя прохлада освежила и кожу, моментально заставив её покрыться мурашками, и мысли, которые тут же начали двигаться быстрее, закрутившись в голове маленькими волчками, и я вывалила все эти мысли на Льва — и про Наташу, которой с завтрашнего дня предстоит серьёзное испытание в виде толпы сочувствующих и любопытствующих, и про Савинкова, который оказался даже хуже, чем я о нём думала, и про Федю, которого мы сегодня с трудом, но всё-таки отмазали от серьёзных проблем.
— Да-а-а, — протянул Лев, как только я закончила свой длинный монолог. — Не зря мне с самого начала не понравился этот мальчик.
— Почему? — я слегка удивилась. — Серёжа хорошо учится, всегда вежливый, на конфликт никого не провоцирует, к учителям вообще подлизывается.
— Вот именно поэтому, Алён. Есть в подобном поведении что-то мерзкое. Можно ведь просто учиться, и всё. Как Клочков твой любимый.
— Он не любимый, — возразила я просто из принципа. Знаю, не должно быть у учителей любимчиков, не должно! Но… извините, сердцу не прикажешь. И лопоухий троечник запал мне в душу ещё в пятом классе.
— Ну да, ну да, — засмеялся Лев. — Так вот, Федя просто учится, причём ему не интересны достижения — сами по себе отметки, грамоты, медальки. Ему интересен процесс и знания, которые он получает. А
