Серёже Савинкову интересен только его имидж. Оценки, красивая и умная девочка рядом, учителя, которые считают его молодцом. Так что ты зря переживаешь.
— В смысле? — не поняла я.
— В том смысле, что мама ему наверняка объяснит — то, что он сегодня устроил, его имиджу полезно не будет. И Серёжа не слухи распускать станет про Наташу, а пойдёт с ней мириться.
Я едва не застонала.
— Да, ты прав… Но это же ужасно! Это значит, что Клочков и Савинков завтра могут подраться прямо в школе! Тогда тем более я не зря переживаю!
— Хорошо, — согласился Лев, кивнул. — Не зря. Просто не о том.
Проблему я решила следующим образом: придя домой, сразу позвонила Феде и всё объяснила, выманив у него обещание в драку больше не лезть ни при каких условиях, даже если очень сильно захочется. Клочков всегда был умным малым, вот и в этот раз не подкачал — сразу всё понял и пообещал, что радовать Савинкова своей вспыльчивостью больше не будет. Хотя мне показалось, что согласился он ещё и из-за меня — не желал, чтобы у любимой классной руководительницы были проблемы.
Лев предположил верно почти всё — на следующий день Серёжа попытался поговорить с Наташей, которая накануне не отвечала на его звонки, но был остановлен ещё на подступах. Нет, не Федей — Олей Зиминой. Мелкая и пухленькая, но очень воинственная девчонка встала перед Савинковым, как лист перед травой, и заявила: «Ты не пройдёшь!». Ну или как-то так — сама я этого, конечно, не видела, ребята потом поделились.
Но кое в чём Лев ошибся. До того, как Серёжина мама объяснила сыну прописные истины дальнейшего поведения, он успел позвонить парочке своих друзей-одноклассников и рассказать о случившемся, а те, соответственно, понесли информацию дальше. И за пару дней новость о Наташиной болезни новостью быть перестала. Проблем это добавило — девочка стала сильнее нервничать, — но и на пользу тоже пошло. Во-первых, через неделю и ребята все угомонились, прекратили обсуждать Иванову на каждом углу, а во-вторых, произошедшее здорово сблизило Наташу и Федю. И это отразилось на обоих. Клочков всюду ходил за ней, напоминая то ли верного рыцаря, то ли сторожевого пса, а Наташа воспряла духом и… да, пожалуй, влюбилась. И вовсе не так, как она была влюблена в Савинкова — в том чувстве было больше разума, чем самого чувства. На Федю Наташа смотрела с искренней теплотой и восхищением, кажется, совершенно забыв о том, какие у него оценки в четверти. И Оля Зимина улыбалась, глядя на них, нисколько им не завидуя. Удивительная девочка.
Так пролетел октябрь. Наташины родители усиленно готовились к отъезду в Германию, я выставляла четвертные оценки, и когда наконец это было сделано и все школьники отправились на осенние каникулы, вздохнула с облегчением.
Меня в этом году совершенно вымотала уже первая четверть и я с ужасом думала о том, что будет дальше.
Многие считают, что учителя на каникулах не работают, потому что дети не учатся. На самом деле это не так, хотя на каникулах лично мне чуть легче работается, несмотря на то, что в это время нас безумно любят мучить педсоветами, собраниями, заполнением разных документов или проведением дополнительных занятий для отстающих учеников. Всё равно — каникулы есть каникулы.
А в один из дней, когда мы со Львом привычно вместе возвращались домой, обсуждая всё подряд, он вдруг огорошил меня предложением:
— В субботу ко мне в гости приедут родители и Марина. Приходите и вы тоже, все вместе. Познакомлю.
Я сразу слегка напряглась.
Конечно, я давно привыкла к присутствию Льва в нашей жизни, более того — когда он один-единственный раз заболел и не провожал нас в школу, а потом меня домой, я чувствовала себя странно — у меня будто отрезали что-то важное и нужное. И по выходным сосед часто гулял с нами, и в гости, бывало, заходил пару раз. Да, я привыкла. Лев больше не пытался поговорить со мной о наших отношениях, не упоминал ни Виталика, ни Наташу — и я постепенно успокоилась. Хотя иногда во мне поднимала голову ревность, особенно если я видела, как он с вежливой улыбкой разговаривает с Соболевской — думала, быть может, Лев такой ненастойчивый, потому что уже нашёл себе другую? Или… пробует с Наташей, просто не рассказывает? Рассуждать о таком было тяжело, поэтому я старалась не рассуждать — расстраиваться только.
— А по какому поводу они приезжают? — поинтересовалась я осторожно. Обижать Льва не хотелось, но всё-таки подобный визит уж очень отдавал представлением невесты.
— У моей мамы день рождения. Они каждый год так делают — в её день рождения приезжают ко мне. Традиция такая, как баня на Новый год у Жени Лукашина.
— Ясно… — пробормотала я и, подумав, спросила: — А Виталик?..
— Он в командировке.
Я ещё немного подумала.
— Они с Наташей?..
— Пока нет, — качнул головой Лев. — Елизавета Андреевна там действительно настоящие военные действия организовала, не подпускает его к ней. Уговаривает Наташу на развод, но она пока сопротивляется. — Сосед кинул на меня быстрый и какой-то понимающий взгляд, улыбнулся, а затем добавил что-то совсем нелогичное: — Думаю, к Новому году Виталя и Наташа помирятся.
Если бы Лев в этот момент сказал мне, что в небе над нами висит летающая тарелка, я бы и то меньше удивилась.
— С чего ты взял? Тем более, Елизавета Андреевна его не подпускает.
— Ну, гаджеты она у Наташи ведь не отбирала, — засмеялся Лев. — Елизавета Андреевна — человек старой закалки и не представляет, как можно успешно ссориться и мириться по интернету. Виталька за этот месяц наладил с Наташей диалог, они потихоньку переписываются, обсуждают случившееся. Им обоим сейчас легче.
— Почему?
— Потому что она узнала о моих чувствах и поняла, отчего он ревновал, — пояснил Лев спокойно, словно ему не было ни обидно, ни больно. — А Виталику теперь можно не скрывать этот факт — он всегда ужасно нервничал, что когда-нибудь проговорится, а ведь он обещал мне молчание. Так что им стало проще общаться. Виталик теперь уговаривает Наташу вместе пойти к семейному психологу.
— Виталик? — Я едва не споткнулась. — Наташу?..
— Да. — Лев улыбнулся и хмыкнул, глядя на мой обескураженный вид. — Ладно тебе, Алёнка! Ты плохо знаешь Виталю и слишком ужасно о нём думаешь. Но это я виноват, наверное.
— Ты? — Я удивлённо хлопнула глазами. — В чём?
— Я рассказывал тебе о нём только что-то не особенно приятное. Но я был зол на него тогда. Надеюсь,
