вдруг фразу суровых стражников из «Королевства кривых зеркал» и помотала головой.
— Зачем?
— Чтобы никто не мешал, — терпеливо ответил Лев, и я вновь мотнула головой.
— Нет. С ума сошёл? Потом ещё скажут, что мы с тобой наедине в кабинете запирались. Быстро говори и уходи!
У Льва дёрнулись губы. Сердится.
— Быстро, значит… Хорошо, пусть будет быстро. — Он подошёл ближе, под мой протестующий писк поднял меня со стула и усадил на стол, прям поверх тетрадей, требовательно заглядывая в глаза.
— Сдурел?! Ты что делаешь?! — шипела я, пытаясь брыкаться, но опасалась привлечь лишнее внимание, поэтому получалось не очень. — А если кто войдёт?! Забыл, где находишься?!
— Не забыл, — сказал Лев невозмутимо, и мне захотелось его укусить. — Просто ты сказала: быстро. Значит, в твоих интересах быстро ответить на мои вопросы, иначе кто-нибудь обязательно войдёт.
— Ах, ты…
— Я. Я уже достаточно слушал твоё молчание. Теперь хочу услышать ответы. Итак, объясни, за что ты на меня обиделась?
Я сжала ладони в кулаки. Нет, это немыслимо — он посадил меня на мой же рабочий стол и теперь хочет, чтобы я говорила!
— Отпусти!
— Не отпущу, пока не ответишь.
Я едва не зарычала. Боже, представляю, какие слухи пойдут, если сейчас в кабинет кто-нибудь сунется и увидит нас в подобной позе!
— Я на тебя не обижалась! — протараторила я быстро. — Я просто решила не мешать тебе миловаться с Наташей!
Секундное молчание — и Лев, почему-то усмехнувшись, отпустил меня, позволив соскочить на пол и отойти в сторону. Наконец-то! Сразу стало легче — теперь, даже если кто войдёт, наш разговор не будет выглядеть эротической сценой.
— Что ты так смотришь? — спросила я с неловкостью, зачем-то поправляя блузку, хотя она не сбилась.
Смотрел Лев действительно странно — как-то… слишком радостно, что ли.
— Нормально я смотрю, — ответил, мягко и ласково улыбнувшись. — Ты можешь меня выслушать, Алён? Просто выслушать, и всё. Не обязательно обсуждать это, говорить, что не веришь, и так далее. Я и так понимаю, что ты не веришь, просто хочу, чтобы выслушала.
— Зачем? — Я сложила руки на груди, не зная, куда их ещё можно деть, и хмуро поглядела на Льва. — Если ты и так понимаешь, что я не верю, зачем говорить?
— Хочется. — Сосед по-прежнему улыбался, терпеливо и понимающе — словно действительно что-то осознал про меня. И это нервировало. — Выслушаешь?
— Ну допустим.
Лев кивнул, вздохнул и, на секунду прикрыв глаза, будто собираясь с мыслями, продолжил:
— Всё, что я тебе говорил вчера, относилось не ко мне и к моим чувствам и мыслям, а к Наташе и Елизавете Андреевне. Что касается меня, мы выяснили с тобой давно — я не собираюсь начинать отношения с женой своего брата, неважно, бывшей или нынешней. У меня нет такого намерения.
— Но есть чувства, — перебила я Льва.
— Есть, — ответил он спокойно, и сердце у меня заныло от обиды. — Но любовь, Алён — это не только чувства, но ещё и наш выбор. Мой выбор ты знаешь.
— Может, он неправильный.
Лев иронично усмехнулся и покачал головой.
— Я так не думаю. Всё, Алён, я пойду, не буду тебя больше отвлекать.
Он уже дошёл до двери, когда я вдруг выпалила, дивясь на себя и свою дурь:
— Как тебе целоваться-то с Наташей — понравилось?
Лев замер на мгновение, затем отпустил дверную ручку, за которую уже успел схватиться, развернулся, подошёл ко мне, схватил в охапку — и поцеловал в изумлённо распахнутые губы.
— Не ревнуй, — прошептал через мгновение, потерся носом о мою щёку и отпустил. — Не надо, Алёнка.
И ушёл, оставив меня в какой-то странной растерянности, вязкой и жаркой, как болото в пустыне.
Дома я прочитала все его сообщения, но ничего нового там не было — всё то же самое, о чём он мне уже говорил сегодня. Может, чуть с большими подробностями. И… это глупо, да. Но мне было приятно, что он меня уговаривает — вместо того, чтобы просто плюнуть и уйти к своей обожаемой Наташе.
А на следующий день мне вновь резко стало не до отношений со Львом.
У моих одиннадцатиклассников было шесть уроков, и около двух часов дня ребята покинули школу. Прошло буквально полчаса — я в это время уже вела урок русского языка у семиклассников — и мне позвонила Оля Зимина.
Сердце сразу тревожно замерло: быть может, что-то случилось с Наташей? Я видела её утром, всё было в порядке, но с её болезнью всё возможно.
— Алёна Леонидовна, — затараторила Оля, как только я сняла трубку, невзирая на урок: если что, директор и завуч поймут, — тут Клочков и Савинков дерутся! Из-за Наташки!
У меня дёрнулся глаз.
— Что? Где?
— Да во дворе, за школой! Возле дома номер четыре!
Дом номер четыре находился за воротами школы, там была детская площадка и даже небольшой уголок с тренажёрами.
— Что делать, Алёнлеонидовна? — задыхаясь, словно от быстрого бега, говорила Оля. На заднем плане была слышна какая-то возня, чьи-то крики. — Они так друг друга мутузят, Федька Савинкову уже всю рожу разбил!
Клочков… разумеется, он побеждает — с десяти лет боксом занимается. А Голливуд парень, конечно, симпатичный, но не спортивный совершенно.
— Передай Феде, только громко, Оля, кричи прям, что если он сейчас же не свернёт конфликт, я лично надеру ему задницу! — проговорила я под изумлённые взгляды семиклассников. — И больше никогда не стану читать его рассказы!
— А Клочков пишет рассказы?! — восхитилась Зимина, и я рявкнула:
— Оля! Быстрее! А потом ноги в руки и обратно в школу всей компанией!
Следующие минут пятнадцать я безумно нервничала, опасаясь, что всё пошло не так и в итоге не обойдётся без тяжких телесных повреждений и полиции. Конечно, мне и в таком случае ничего не грозило — драка-то произошла не в школе, но дело было вообще не в этом. Я переживала за своих ребят. Хотя, если уж быть честной, за Федю я переживала больше, чем за Савинкова.
Сердитая Оля, заплаканная Наташа и злой, взъерошенный Клочков пришли ко мне в кабинет сразу после седьмого урока. Он был у меня последним, поэтому я сразу впустила ребят в кабинет, усадила за парты и заявила, садясь не за стол, а тоже за парту, чтобы быть чуть ближе к ним эмоционально:
— Ну, рассказывайте, что случилось и как вы умудрились.
— Это я виновата, — тут же выпалила Наташа, вытирая рукавом свитера мокрые бледные щёки. — Решила хотя бы Серёже объяснить, что со мной происходит… ну, про болезнь… Оля уговорила ещё Феде рассказать, сказала, что
