Скоро наступит сезон дождей. Если мы задержимся в Таглиосе, мы вернемся к Майну, когда вода в нем начнет подниматься. И так уже каждый день накрапывал дождик.
— Будет мост. Может, нам и придется идти пешком, однако перебраться на другой берег мы сможем.
Нарайян коротко кивнул:
— Я поговорю с жрецами. Проследите, чтоб она отдохнула, Рам. Обряд посвящения может быть утомительным.
Я впервые услышала о том, что мне, как и всем, придется пройти обряд посвящения. Меня это разозлило, но из-за усталости я не стала спорить. Просто лежала, а Рам, выпросив огня и рису, готовил тем временем еду. Явилось несколько джамадаров, чтобы выразить свое почтение. Рам их прогнал. Больше никто не приходил. К тому моменту на меня накатила такая апатия, что не было сил даже спросить Рама, имело ли отсутствие жрецов какое-нибудь значение.
Краем зрения я уловила какое-то движение, кого-то, наблюдавшего за мной из такого места, где никого быть не могло. Повернувшись, я на мгновение увидела его лицо.
Это был не Душила. Я не видела этого лица с кануна той битвы, которая унесла у меня Костоправа. Жабомордый, кажется, так его звали. Бес. Что он там делал?
Я не могла его догнать. Слишком была слаба. Все, что я могла — это постараться о нем не забыть. Поев, я сразу уснула.
Меня разбудили барабаны. Гулкие барабаны, из тех, в которые бьют кулаками или ладонями. Бум! Бум! Бум!
Ни минуты продыху. Рам сказал, что так будет аж до следующего утра. К ним присоединились другие, еще более гулкие. Я смотрела на них с грубого лежака, который соорудил для меня Рам. Один гудел недалеко. Человек бил в барабан деревянными палками длиной в четыре фута. Со всех четырех сторон били барабаны.
Внутри храма тоже. Рам уверил меня в том, что храм очистили и освятили заново.
Мне было все равно. В жизни не было так плохо. Ночь состояла из сплошных кошмаров, в которых весь мир был терзаем проказой в последней стадии. И мои ноздри все еще ощущали запах. Мутило от этого невыносимо.
Рам предчувствовал, что мне будет плохо. Может, наблюдал за мной, пока я спала, и по тому, как я металась, понял, что наутро меня станет мучить дурнота. Не знаю. Факт тот, что он установил загородку, чтобы избавить меня от любопытных.
Когда пришел Нарайян, самое худшее уже было позади.
— Если вы и после этого не повидаете врача, Госпожа, я сам отволоку вас в Таглиос. Совершенно нет оснований подвергать себя такой опасности.
— Повидаю. Повидаю. Можете не сомневаться.
— Мне бы этого хотелось. Вы дороги мне. Вы наше будущее.
В храме послышалось пение.
— А почему теперь все по-другому?
— Слишком много людей. Церемонии, посвящения. Но вам до вечера ничего делать не придется. Отдохните. И если церемония окажется утомительной, то будете отдыхать и завтра.
Лежи себе да полеживай. Ничего не делай. Это уже само по себе утомительно. Я и вспомнить не могла, было ли время, когда я могла позволить себе вот так лежать. Как только тошнота отступила, я попыталась поупражняться в магии.
Казалось, мои способности сами собой возвращаются. Я была способна на большее, чем предполагала. Теперь я была почти готова потягаться в силе с Копченым.
Но радость без неприятностей не бывает. Весь азарт пропал, когда, оторвав взгляд от сложенных рук, я поймала себя на том, что погрузилась в свои кошмары прямо посреди белого дня.
Вокруг меня была роща и в то же время — одна из жутчайших картин из моего сна. И роща, и этот пейзаж казались не совсем реальными. И вместе с тем, обе были материальны.
Я шла из пещер смерти в долину смерти. Я там бывала редко. Эта долина связывалась в сознании с битвой, в которой Кина пожирала орды демонов. Огромная черная фигура прыгала по равнине. Движения ее напоминали танцы гуннитов. Каждый шаг фигуры сотрясал равнину. Я чувствовала, как дрожит земля, словно при землетрясении.
Тело было голым. Облик был мало похож на человеческий — четыре руки и восемь грудей. В каждой руке было зажато что-то, что сеяло смерть и ненависть. На груди болталось ожерелье из детских черепов. А на поясе висели связки чего-то похожего на сушеные бананы — вначале мне показалось, это были отрезанные пальцы рук, но когда она подошла поближе, оказалось, что это отрубленные и вполне дееспособные фаллосы.
Голый череп был больше похож на яйцо, чем на человеческую голову. Ее всю можно было принять за чудовищное насекомое, если бы не рот. Рот был плотоядного животного. По подбородку стекала кровь. Огромные глаза горели огнем.
Затхлый запах смерти сопутствовал ей. Этот жуткий призрак потряс меня. Откуда-то в углу памяти появился Костоправ с обычным самоуверенно-саркастическим выражением лица.
Хлопотливая Старушка Готовится Принять Ванну После Векового Сна. Может, Даже Почистит Зубы.
Эта мысль возникла столь неожиданно, что я оглянулась вокруг. Может, кто-то другой произнес эти слова.
Я была одна. Просто мысль эта была вполне в характере Костоправа. Вызванная спадом напряжения. Посмотрев перед собой снова, я поняла, что призрак исчез. И вздрогнула.
Запах еще был здесь. Он не был воображаемым. Какой-то человек, идущий мимо, вдруг остановился как вкопанный. Принюхался. Выражение лица у него было странным, и он поспешил прочь. Я снова вздрогнула.
Неужели так оно и будет? Эти кошмары во сне и наяву?
Меня опять передернуло. Я напугана. Чтобы противостоять подобной силе, одной моей воли было мало.
В этот день запах возвращался несколько раз. Призрака, слава богу, не было. А я старалась больше не открывать свои каналы — чтобы не подставляться.
Явился Нарайян, сказать, что время пришло. Я с утра не видела его. А он меня. Он как-то странно посмотрел на меня. Я спросила:
— В чем дело?
— Есть кое-что… Может, это аура? Да. Вы ощущаете все вокруг, как подобает Дщери Ночи. — Он смутился. — Посвящения начнутся через час. Я говорил со жрецами. До сих пор ни одна женщина не входила в наш круг. Таких случаев не было. Они решили, что вам придется пройти то же, что и всем остальным.
— Надеюсь, это не…
— В тот момент, когда Кина подвергает посвящаемых испытанию, они должны стоять перед ней обнаженными.
— Понятно. — Я, мягко говоря, была не слишком взволнована этой перспективой, однако мои возражения были продиктованы скорее самолюбием, нежели целомудрием.
Выглядела я ужасно. Я была похожа на голодающего. Руки, ноги вытянулись, живот торчит. С тех пор как покинули Деджагор, мы ели редко. Я думала. В сущности, у меня не оставалось выбора. Если я откажусь раздеться, вряд ли мне дадут выйти отсюда живой.
А Душилы были мне нужны. Я связывала с ними свои планы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
