А Душилы были мне нужны. Я связывала с ними свои планы.
— Раз надо — сделаю.
Нарайян почувствовал облегчение.
— Вам не придется обнажать себя перед всеми.
— Нет? Только перед жрецами, джамадарами, а также остальными посвященными и всеми, кто будет так или иначе участвовать в представлении?
— Все уже устроено. Будет всего шесть посвящаемых — минимальное число, по традиции. А также — один высокопоставленный жрец, его помощник и один джамадар, который будет главным Душилой. Ему дано указание устранять любого, кто посмеет оторвать взгляд от пола. Этих трех вы можете выбрать сами, если хотите.
Странно.
— С чего такая забота?
Нарайян шепнул мне:
— Мне не следует этого говорить. Но мнения разделились в вопросе, являетесь ли вы и вправду Дщерью Ночи. Те, кто верит, полагают, что вы убьете и жреца, и его помощника, и главного Душилу после того, как обряд будет закончен. И они хотят, чтобы этому риску подверглось как можно меньшее число людей.
— А как насчет остальных?
— Они забудут о том, что видели.
— Понятно.
— Я буду среди читающих мантры как ваш поручитель.
— Понятно. — Интересно, а что случится с ним, если я провалюсь? — Кто эти трое — меня не волнует.
Он усмехнулся:
— Отлично, Госпожа. Вам следует приготовиться. Рам, помоги мне опять установить загородку. Госпожа, вот одеяние, которое вам следует надеть, перед тем как предстать перед богиней. — Он передал мне белый узел. «Одеяние» выглядело так, словно им пользовались целый век и ни разу не чистили и не чинили его.
Я приготовилась.
Глава 65
Внутри храм изменился. Вокруг мутным красным пламенем горели факелы. Свет их отбрасывал тени, которые плясали на безобразных барельефах храма. Появился огромный идол. Он был очень похож на того, что мне привиделся, хотя и был одет и головной убор, богато украшенный золотом, серебром и драгоценными камнями. Вместо глаз у идола были неограненные рубины, каждый из которых был национальным достоянием. Клыки были из хрусталя.
Под левой, чуть приподнятой ногой, лежали три головы. Жрецы оттаскивали в сторону труп, когда вошла моя группа посвящаемых. Мертвеца, судя по всему, перед тем как обезглавить, подвергали пыткам.
По обе стороны лицом вниз лежало по десять человек. Между группами посвящаемых был проход в четыре фута шириной. Я узнала Нарайяна по спине. Двадцать человек беспрерывно бубнили мантры.
— О Кина, приди в мир, чтобы излечить своих детей. Мы ждем тебя, о наша Великая Мать, — Слова едва можно было различить, так быстро они все говорили. Я была последней. Главный Душила занял место в проходе позади меня, в руках у него был черный румель. Подозреваю, что главной его целью было остановить тех, кто смалодушничает, а вовсе не тех читающих мантры, которым вздумается взглянуть тайком на меня.
Между читающими мантры и помостом, на котором стоял идол, было свободное пространство в двадцать фуга в. Головы были на уровне глаз стоящих. Две из них, казалось, наблюдали за нашим приближением. Третья была повернута к Кине, причем нос находился в нескольких дюймах от когтей ее ноги.
Справа от меня, у высокой стойки, поддерживающей несколько золотых сосудов, стояли два жреца.
Церемония началась без прелюдий, конкретно. Посвящаемый подходил к определенной отметке и, сбросив одежду, переходил к другой, и подвергая себя самоистязаниям, бормотал ритуальные заклинания. В заклинании излагалась просьба посвящаемого, чтобы Кина приняла его поклонение. В последнем, то есть в моем случае, я обращалась к ней как дочь. Но стоило мне произнести свои слова, как поднялся ветер. И в храме появилось что-то постороннее: холодное, алчущее, пахнущее мертвечиной. Помощник жреца подскочил. Такого прежде не случалось.
Мы все, кто проходил обряд посвящения, встали и преклонили колена, положив ладони на бедра. Главный жрец пробормотал какую-то молитву на неизвестном языке, не таглиосском, и в то же время он был мало похож на мантры Душил. Он представил нас идолу, словно идол и был самой Киной. И пока верховный жрец, завывая, читал заклинания, его помощник лил темную жидкость из высокого, с узким горлышком сосуда в другой, похожий на соусницу. Закончив бормотать, главный жрец совершил освящающие движения над «соусницей» и, приподняв ее и показав богине, прошел к концу шеренги посвящаемых. Приложив к губам будущего Душилы сосуд, влил в него часть жидкости. Посвящаемый, не открывая глаз, проглотил.
Следующий пил с открытыми глазами и подавился. Жрец на это никак не отреагировал, равно как не отреагировал и тогда, когда то же самое произошло еще с двумя посвящаемыми.
Наступила моя очередь.
Нарайян — лжец. Подготавливая меня, он сказал мне, что весь обряд построен на иллюзии. Ничего подобного. В сосуде была кровь, к которой было примешано какое-то зелье, отчего у жидкости был запах трапы и горький привкус. Была ли эта кровь человеческой? Не знаю. То, что мы оказались свидетелями того, как перед тем отсюда утащили труп, было не случайно. Явно имелся расчет на то, что подобная мысль придет нам в голову.
Я прошла через это. Ничего подобного мне до сих пор испытывать не приходилось, но со мной случались вещи и похлеще. И выдерживала я их стойко и мужественно. Я сказала себе, что вот-вот овладею самой смертоносной силой, когда-либо существовавшей в мире.
Нечто постороннее снова пришло в движение. Оно, наверное, могло бы подчинить меня себе.
Главный жрец передал сосуд помощнику, который поставил его на стойку и начал читать мантры.
Вдруг огни погасли.
В храме стало совсем темно. Я испугалась. Показалось, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Но никто по этому поводу не волновался, я решила, что это обычный элемент обряда.
Тьма задержалась полминуты. В какой-то момент раздался крик, в котором были слышны отчаяние и ярость.
Свет появился так же внезапно, как и исчез.
Я была сражена.
Воспринимать все это спокойно было трудно.
Осталось только пять посвященных. Идол пришел в движение. Та нога, что была приподнята, опустилась и размозжила одну из голов. Затем поднялась вторая нога. Под ней оказалось тело человека, который стоял вторым слева от меня. В одной из рук идола болталась голова, которую он держал за волосы. Перед тем как свет исчез, в этой руке была груда костей. Еще одна рука, которая держала меч, все еще сжимала его, но теперь лезвие меча поблескивало. На губах, подбородке и клыках идола была кровь, а глаза сверкали.
Как это им удалось? Может, внутри идола был какой-то механизм? Кто совершил убийство — жрец и его помощник? Тогда им пришлось подсуетиться. И ведь за все время слышен был только один крик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
